Склон оказался довольно пологим и без больших камней, о которые можно было бы поранить ноги. Подъем не доставил им никакого особого труда. И все же, когда они наконец взошли на вершину, Косайдару показалось, что мир как бы раздвинулся, неожиданно став огромным. А сам он словно бы стоял на некоем почетном месте этого огромного мира. Подставив грудь теплому ветру, овевавшему вершину, он глубоко вздохнул. Ослабил галстук, расстегнул пуговицы на вороте рубашки и, вытянув вперед руки, немного постоял так. Потом застегнул ворот, подтянул галстук и повернулся.
Аул лежал как на ладони.
Семь ли, восемь ли юрт, дремавших у подножия горы в лунном свете, казались гигантскими яйцами, оставленными сказочными птицами — симург. В дверные щели и между кусками кошмы — верхним покрытием юрты, — высветленными с противоположной стороны луной, пробивался слабый свет. Чуть правее темнело небольшое село из невзрачных, грубого обличья деревянных домов, окруженных сараями и всякими другими подсобными помещениями, на окраине дома стояли совершенно беспорядочно. И во всем этом не угадывалось ни единого признака жизни. Село спало.
Извилистая белая лента, что пролегла прямо между юрт, — это тот самый медленный ручей, поблескивавший в лунном свете. Исток его остался под обрывом, его не видно. Парни и девушки — где-то там. От алтыба-кана, стоявшего совсем рядом с аулом, доносился возбужденный гомон мелюзги. Вроде бы расходились. Где-то заблеял козленок. Косайдар удивился, что не слышно ни домбры, ни смеха веселящихся ровесников. Ведь они же с Балкией были именно к ним ближе всего. Может быть, в "молчанку" играют? Нет, едва ли, скорее всего — возвращаются сейчас по домам. Или уже разошлись парочками. Кроме Айдара... Косайдар резко повернулся к молча стоявшей с ним рядом девушке:
— Этот парень-домбрист кем тебе приходится?
Девушка замялась. Ну да Косайдару было все равно. Спросил, потому что спросилось. Взяв ее быстрым движением за упругую талию, он обнял девушку и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась. Но вроде бы не было в ней и желания целоваться. Она стояла без единого движения. Губы у нее были холодные-прехолодные. И вся она едва заметно дрожала. Сняв пиджак, Косайдар набросил его девушке на плечи. И, не дав надеть в рукава, застегнул его поверх ее рук. Пиджак был для этого чуть-чуть узковат.
— Руки связаны. Теперь ты моя пленница. Никакой страсти в нем не было, но он решил все же
снова обнять девушку и поцеловать. Девушка, однако, крутя головой, на этот раз не далась.
— Не думал я, что эта гора так невысока, — сказал Косайдар. — Жорга!1 Название-то какое. Малюсенький холмик!
— Стоите на самой вершине, вот и кажется невысокой, — сказала девушка.
1 Жорга — Иноходец.
— Да и с подножия смотреть — какая-то она, как расплющенная, — Косайдар усмехнулся.
— А это потому, что стоите у самой подошвы, — сказала девушка.
— Свой аул, своя гора — вот и защищаешь.
— Посмотрите вокруг, — попросила девушка. Косайдар повел взглядом по сторонам.
-^ На восток, — сказала девушка. — На дорогу, по которой вы сюда приехали.
— Вижу огни какой-то машины, — сказал Косайдар.
— На каком онд расстоянии, как вы думаете?
— Двадцать... двадцать пять — тридцать километров.
— Восемьдесят — девяносто, — объявила девушка.— А сколько между нею и нами еще всяких гор и перевалов! И этот вот наш небольшой, с тюбетейку, холмик выше всех.
— Да... — протянул Косайдар, вынужденный против воли признать ее правоту. — Кажется, мы эту вашу Жоргу увидели, едва из райцентра выехали, ехали — и весь долгий день не могли добраться до нее. Все впереди голубела. Озорная гора. — Он снова обнял девушку. Но на этот раз попытки поцеловать не сделал. — Ну, а в этой стороне что у вас есть? — спросил он, поворачивая ее лицом к западу. И сам все продолжал обнимать ее.
— Вон та гора, что как раз под луной темнеет, — сказала девушка, вытягивая вперед подбородок, — Жауыртагы — Лошадь с больной спиной.
— Ага... — сказал Косайдар. — Это которая с горбами?
— Да. А левее от нее — Шубарайгыр — Пестрый жеребец.
— Увидел.
— Ничего вы не увидели, — сказала девушка. — Мы слишком далеко от нее. Она видна только днем. Она к нам боком стоит.
То, что он принял за гору, было темной тучей, осевшей на горизонте. Косайдар рассмеялся.
— А, так это не гора, это, стало быть, туча.
— В стороне той тучи ваш Каркаралинск, пожалуй. Или еще немного правее...
Косайдар снова рассмеялся.
— Шубарайгыр... Жауыр... Жорга... а вот, скажем, Алыпсок1 или Борибасар2 — таких мест нет у вас?
— Есть, — ответила девушка холодно. — Озеро есть. Собачье озеро называется. Вот там.
1 Алыпсок — Бери и бей.
2 Борибасар — Волкодав.
— Интересные люди здешние казахи. Дают названия, какие только взбредут в голову.
— Ну, а вы знаете, почему именно такие названия в здешних краях?
— Знаю, — ответил Косайдар. — Мать рассказывала. Когда Айбас-батыр искал аул Баян, он оставил здесь своего загнанного иноходца.
— Верно, — сказала девушка. — Так говорится в "Козы-Корпеш-Баян-сулу"1. Но, по-моему, было не совсем так... — Она вдруг замолчала, прислушиваясь к чему-то, и, постояв еще немного, высвободила из-под пиджака руки, расстегнула пуговицы. —Вы продрогли...
Косайдар снова набросил пиджак ей на плечи.
— Вернемся, — сказала девушка. — Вон уже все расходятся.
И действительно, между домами замелькали темные фигурки. Доносились приглушенные расстоянием голоса. Кажется, разобрали уже и алтыбакан. Было слышно, как скребли по земле и поскрипывали шесты, которые волочили за собой дети. В крайней юрте, огонь в которой все еще не был погашен, широко откинулся полог двери, и показался кто-то во всем белом. Держа войлочный полог приподнятым, человек постоял так некоторое время, — в полосе света из юрты были видны лежавшие на привязи у входа козлята и ягнята.
— Эй, Усен, — прокричал человек старческим женским голосом. — Где твой старший брат? Косайдара-агу не видел?
— Не знаю где, Ай-аже, — откликнулся мальчишеский голос откуда-то из-за юрт. — Они все давно уже к роднику ушли.
Ай-аже, прикрыв дверь, побрела к центру аула, в темноте белел длинный ее кимешек, волочащийся по земле.
— Вон бабушка тебя ищет, — сказала девушка, впервые за весь вечер переходя на "ты". — Иди домой.
— Старики — интересные люди, — смеясь, покачал головой Косайдар. — Думают, враг нас здесь подстерегает? Или сами они не были молодыми?
Оживившийся на недолгое мгновение аул вновь погрузился в тишину. Никто не попадался Ай-аже навстречу, чтобы она могла спросить о внуке. Наконец она начала звать Крсайдара, окликая его по имени.
— Я здесь! — закричал Косайдар; грудь ему вдруг так и переполнило радостью.
1 Лиро-эпическая песнь о несчастных влюбленных Баян и Козы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Аул лежал как на ладони.
Семь ли, восемь ли юрт, дремавших у подножия горы в лунном свете, казались гигантскими яйцами, оставленными сказочными птицами — симург. В дверные щели и между кусками кошмы — верхним покрытием юрты, — высветленными с противоположной стороны луной, пробивался слабый свет. Чуть правее темнело небольшое село из невзрачных, грубого обличья деревянных домов, окруженных сараями и всякими другими подсобными помещениями, на окраине дома стояли совершенно беспорядочно. И во всем этом не угадывалось ни единого признака жизни. Село спало.
Извилистая белая лента, что пролегла прямо между юрт, — это тот самый медленный ручей, поблескивавший в лунном свете. Исток его остался под обрывом, его не видно. Парни и девушки — где-то там. От алтыба-кана, стоявшего совсем рядом с аулом, доносился возбужденный гомон мелюзги. Вроде бы расходились. Где-то заблеял козленок. Косайдар удивился, что не слышно ни домбры, ни смеха веселящихся ровесников. Ведь они же с Балкией были именно к ним ближе всего. Может быть, в "молчанку" играют? Нет, едва ли, скорее всего — возвращаются сейчас по домам. Или уже разошлись парочками. Кроме Айдара... Косайдар резко повернулся к молча стоявшей с ним рядом девушке:
— Этот парень-домбрист кем тебе приходится?
Девушка замялась. Ну да Косайдару было все равно. Спросил, потому что спросилось. Взяв ее быстрым движением за упругую талию, он обнял девушку и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась. Но вроде бы не было в ней и желания целоваться. Она стояла без единого движения. Губы у нее были холодные-прехолодные. И вся она едва заметно дрожала. Сняв пиджак, Косайдар набросил его девушке на плечи. И, не дав надеть в рукава, застегнул его поверх ее рук. Пиджак был для этого чуть-чуть узковат.
— Руки связаны. Теперь ты моя пленница. Никакой страсти в нем не было, но он решил все же
снова обнять девушку и поцеловать. Девушка, однако, крутя головой, на этот раз не далась.
— Не думал я, что эта гора так невысока, — сказал Косайдар. — Жорга!1 Название-то какое. Малюсенький холмик!
— Стоите на самой вершине, вот и кажется невысокой, — сказала девушка.
1 Жорга — Иноходец.
— Да и с подножия смотреть — какая-то она, как расплющенная, — Косайдар усмехнулся.
— А это потому, что стоите у самой подошвы, — сказала девушка.
— Свой аул, своя гора — вот и защищаешь.
— Посмотрите вокруг, — попросила девушка. Косайдар повел взглядом по сторонам.
-^ На восток, — сказала девушка. — На дорогу, по которой вы сюда приехали.
— Вижу огни какой-то машины, — сказал Косайдар.
— На каком онд расстоянии, как вы думаете?
— Двадцать... двадцать пять — тридцать километров.
— Восемьдесят — девяносто, — объявила девушка.— А сколько между нею и нами еще всяких гор и перевалов! И этот вот наш небольшой, с тюбетейку, холмик выше всех.
— Да... — протянул Косайдар, вынужденный против воли признать ее правоту. — Кажется, мы эту вашу Жоргу увидели, едва из райцентра выехали, ехали — и весь долгий день не могли добраться до нее. Все впереди голубела. Озорная гора. — Он снова обнял девушку. Но на этот раз попытки поцеловать не сделал. — Ну, а в этой стороне что у вас есть? — спросил он, поворачивая ее лицом к западу. И сам все продолжал обнимать ее.
— Вон та гора, что как раз под луной темнеет, — сказала девушка, вытягивая вперед подбородок, — Жауыртагы — Лошадь с больной спиной.
— Ага... — сказал Косайдар. — Это которая с горбами?
— Да. А левее от нее — Шубарайгыр — Пестрый жеребец.
— Увидел.
— Ничего вы не увидели, — сказала девушка. — Мы слишком далеко от нее. Она видна только днем. Она к нам боком стоит.
То, что он принял за гору, было темной тучей, осевшей на горизонте. Косайдар рассмеялся.
— А, так это не гора, это, стало быть, туча.
— В стороне той тучи ваш Каркаралинск, пожалуй. Или еще немного правее...
Косайдар снова рассмеялся.
— Шубарайгыр... Жауыр... Жорга... а вот, скажем, Алыпсок1 или Борибасар2 — таких мест нет у вас?
— Есть, — ответила девушка холодно. — Озеро есть. Собачье озеро называется. Вот там.
1 Алыпсок — Бери и бей.
2 Борибасар — Волкодав.
— Интересные люди здешние казахи. Дают названия, какие только взбредут в голову.
— Ну, а вы знаете, почему именно такие названия в здешних краях?
— Знаю, — ответил Косайдар. — Мать рассказывала. Когда Айбас-батыр искал аул Баян, он оставил здесь своего загнанного иноходца.
— Верно, — сказала девушка. — Так говорится в "Козы-Корпеш-Баян-сулу"1. Но, по-моему, было не совсем так... — Она вдруг замолчала, прислушиваясь к чему-то, и, постояв еще немного, высвободила из-под пиджака руки, расстегнула пуговицы. —Вы продрогли...
Косайдар снова набросил пиджак ей на плечи.
— Вернемся, — сказала девушка. — Вон уже все расходятся.
И действительно, между домами замелькали темные фигурки. Доносились приглушенные расстоянием голоса. Кажется, разобрали уже и алтыбакан. Было слышно, как скребли по земле и поскрипывали шесты, которые волочили за собой дети. В крайней юрте, огонь в которой все еще не был погашен, широко откинулся полог двери, и показался кто-то во всем белом. Держа войлочный полог приподнятым, человек постоял так некоторое время, — в полосе света из юрты были видны лежавшие на привязи у входа козлята и ягнята.
— Эй, Усен, — прокричал человек старческим женским голосом. — Где твой старший брат? Косайдара-агу не видел?
— Не знаю где, Ай-аже, — откликнулся мальчишеский голос откуда-то из-за юрт. — Они все давно уже к роднику ушли.
Ай-аже, прикрыв дверь, побрела к центру аула, в темноте белел длинный ее кимешек, волочащийся по земле.
— Вон бабушка тебя ищет, — сказала девушка, впервые за весь вечер переходя на "ты". — Иди домой.
— Старики — интересные люди, — смеясь, покачал головой Косайдар. — Думают, враг нас здесь подстерегает? Или сами они не были молодыми?
Оживившийся на недолгое мгновение аул вновь погрузился в тишину. Никто не попадался Ай-аже навстречу, чтобы она могла спросить о внуке. Наконец она начала звать Крсайдара, окликая его по имени.
— Я здесь! — закричал Косайдар; грудь ему вдруг так и переполнило радостью.
1 Лиро-эпическая песнь о несчастных влюбленных Баян и Козы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117