После этого Мамия изредка встречал мальчика на улице. А раз даже на школьном дворе. Гага стоял у забора совсем один и смотрел на играющих ребят. Глаза у него были грустные. Мамия, помнится, подошел к нему и погладил по волосам, собрался что-то сказать, но зазвенел звонок, все бросились по классам, и Мамии пришлось уйти, чтобы не опоздать на урок. Из окна он еще раз взглянул на мальчика, который все так же стоял у забора. А потом? Потом мальчик куда-то исчез. Во всяком случае, Мамия его больше не встречал.
— Слушай, а что ты делаешь на вокзале в такую рань?
Мальчик, съежившись, сидел на длинной скамье, натянув пальто на коленки.
— Я спрашиваю, что ты тут делаешь?
Гага понурился.
— Ты что, не слышишь? — Мамия повысил голос.
— Я хочу уехать...— Гага поднял было голову, но тут же опустил ее.
— Как это? — переспросил Мамия.
— Уехать хочу,— негромко повторил Гага.
— Куда?
Мальчик молчал. Он еще больше съежился и казался совсем крошечным.
— Ну, скажи мне, куда ты собрался?
— Не знаю,— проговорил мальчик.— Хочу уехать,— тихо и твердо повторил он.
Странное дело... Этот малыш словно сидел в душе у Мамии и произносил именно те слова, которые ему самому хотелось высказать. Спроси Мамию сейчас, что он делает на перроне, он ответит так же несвязно. Оттого и пришел сюда, что хочет уехать. Но куда — сам не знает, да это и не имеет значения. Просто хотелось уехать, уехать во что бы то ни стало.
Мамия прикрыл глаза ладонью и снова заговорил, не отнимая руки от лица:
— Хочешь вернуться?
Гага сразу понял и радостно подтвердил:
— Да, в интернат...
Некоторое время они молчали. Мамия сидел, упираясь локтями в колени и пряча лицо в ладонях,
— А почему? — опять спросил он.
Вопрос этот обжег ему горло, словно накипевшая слеза.
— А ты чего, ты чего уезжаешь? — послышалось ему.
Он удивленно поднял голову. Мальчик сидел очень тихо и даже не смотрел в его сторону.
— Ты сказал что-нибудь?
Гага пожал плечами и отрицательно покачал головой.
— Почему же ты все-таки едешь? — опять спросил тот же голос.
«Что ответить?»
— Не знаю, не знаю, отстань!
— Что?
«Потому что я ни на что не способен. Первый урок... Второй урок... Третий урок... И дождь, все время дождь... Хожу с зонтом — старею, и все называют меня Архимедом...»
В юности, например, он мечтал работать на электростанции. А что вышло? Заболела мать, пришлось уехать в деревню и там учительствовать. Шло время, и мечты сменялись неуверенностью и сомнениями. Проходили ночи, бессонные и дождливые, когда он разговаривал с самим собой, не таким, каков он на самом деле, а таким, как рисовало его воображение.
— Сколько тебе лет? — спросил он мальчика.
— Скоро семь,— быстро ответил Гага и добавил: — Весной...
На всех уроках он обязательно рассказывал про Архимеда, про то, как поглощенного работой ученого убил какой-то варвар. Эту историю он рассказывал столько раз, что ученики за глаза называли его Архимедом. Узнав об этом, Мамия очень огорчился, но отказаться от любимой темы все же не мог. Вот и вчера из- за этого он едва не поссорился с доктором. Когда он увлеченно рассказывал про Архимеда и гости терпеливо и вежливо слушали, хотя и были уже навеселе, доктор вдруг прервал его в самом патетическом месте и воскликнул:
— Голубчик! Да ты спас меня, ей-богу, спас!
Мамия взглянул на него, не понимая, в чем дело.
— Целую неделю ломаю голову,— продолжал доктор,— никак не заполню кроссворд... Ученый, семь букв... ну конечно, Архимед...
Мальчик, видимо, о чем-то рассказывал ему, а он только сейчас это заметил.
— Тетя Тина все время плачет.., тихонько, чтоб никто не видел...
— Плачет?
— Да, плачет,— мальчик замолчал, кажется, он кончил рассказывать.
— Хоть бы снег пошел, что ли,— сказал Мамия,— снег!
Мальчик удивился, с чего Мамия вспомнил о снеге, но, стараясь не выказать удивления, отвернулся. Спящий на скамье мужчина проснулся, присел, пошарил обутыми ногами по полу, видно, искал по привычке ботинки, рот протер глаза, зевнул, но, увидев Мамию и мальчика, прикрыл рот ладонью и смущенно улыбнулся:
— Ну и разоспался я..,
— Здравствуйте! — сказал ему Мамия.
— Привет! — ответил мужчина.— А курить у вас не найдется?
Мамия протянул ему пачку сигарет. Мужчина взял две сигареты, одну заложил за ухо, другую хорошенько помял пальцами и сунул в рот.
— Спасибо.
Потом он вынул спички и закурил.
— Крепко ты спал,— сказал Мамия.
— Ничего,— отозвался мужчина,— только вот кости ломит от сырости.
— Поезда ждешь?
Мужчина улыбнулся:
— Нет.
Мамия его больше ни о чем не спрашивал, подумав про себя: какое мне дело!
— Сейчас пойду пройдусь по базару, сегодня ведь воскресенье? — снова заговорил мужчина.
— Да, выходной.
— Ну вот и пойду. Да, а куда я чемодан дену?
Он посмотрел на маленький облезлый чемоданчик.
— Вы здесь будете? — спросил он у Мамии.
— Наверное, нет,— ответил Мамия.
— Да ну,— махнул рукой мужчина,— кто его возьмет!
Он встал и выглянул в окно,
— Дождь идет?,
— Да,
— Что ж ты молчал? Куда же я пойду в такой дождь?
— Извини, ради бога,— Мамия улыбнулся,— так уж получилось...
— Ничего, ничего,— успокоил его мужчина.
Потом он снова сел на скамейку, заложил ногу за ногу и спросил:
— Есть в этом городишке бильярдная?
— Как же, возле театра.
— Ого, у вас даже и театр есть!
В это время в зал ожидания вошел Адам.
— Мамия! — крикнул он издали.
— Здорово, Адам! — поздоровался с ним Мамия, когда Адам подошел совсем близко.
— Ты что тут делаешь? — спросил Адам.
— Ничего, так просто, вышел, и вот...
— Я хотел купить газету... — Садись.
— Нет, я пойду. А чей это мальчонка?
— Это...
Мамии почему-то стало невероятно трудно что-нибудь ответить. Адам не стал переспрашивать. Мамия быстро перевел разговор на другую тему:
— Прошел у тебя зуб?
— Да, чепуха!
— Ты был у врача?
— Вчера вечером.
— Странный он человек,— сказал Мамия.
— Что слышно от Зазы? — спросил Адам.
— Твоему школьному дружку лишь бы писем не писать!
— Я Зазу целую вечность не видел.
— А я хоть и братом ему прихожусь, скоро год как не виделись.
Адам погладил мальчика по голове.
— Как тебя зовут?
Мамия взял его под руку и отвел в сторону:
— Этот мальчик...
— Да?
— Этот мальчик — приемный сын Андро!
— Что ты говоришь?
— Да, он хочет бежать обратно в интернат!
— От Андро собственная дочь сбежала, а этот останется?!
— Тина небось убивается!
Мамия с трудом выдавил из себя имя Тины, он, как и все в городке, знал, что Адам...
Адам, словно не расслышав, продолжал:
— Она актриса в том же театре, где Заза.
— Нинико.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60