— Зайдем,— предложил Торнике.— Я отнесу арбуз.
Заза подошел к раскладушке. Собака тут же вылезла из-под кровати и отошла, все же стараясь держаться в тени; высунув язык, не сводя глаз с Зазы, она часто дышала.
— Иди ко мне! — позвал Заза. Собака попятилась. Заза взял книгу, это были рассказы Акутагавы. Он удивился: любимые книги всегда кажутся твоим собственным открытием и принадлежат только тебе. Заза поднялся и бросил книгу на кровать. Собака продолжала наблюдать за ним. Заза отошел от раскладушки и уселся под деревом. Собака постепенно осмелела, подошла и снова заняла свое прежнее место. Заза сделал вид, что не замечает ее, даже закрыл глаза.
— Заза! — услышал он женский голос.
Перед ним стояла Лизико, худенькая, веснушчатая, в очках.
— Ты что, заснул?! — Лизико смеялась.
Заза поднялся.
— Нет, что ты. Здравствуй, Лизико, как жизнь?
— Хорошо! — ответила Лизико.— Торнике сейчас появится, а если хочешь, пошли в комнату.
— Здесь лучше.
— Торнике притащил такой огромный арбуз! — Лизико развела руки.— Вот такой! В холодильник не вмещается, а резать он не желает.
— Знаю.
— Ах, да, вы же вместе приехали.
— Чуть было не забыл, поздравляю тебя!
— С чем это? С окончанием школы?
— Ну да, с окончанием школы.
— Спасибо. Но лучше бы я ее не кончала!
— Почему?
— Не знаю, куда поступить...
— Отчего же? У тебя музыка, английский..,
— Наверно, пойду в консерваторию, В Тбилиси жарко?
— Очень.
— И здесь жарко.
— Разве это жара!
Заза взял с раскладушки книгу:
— Это ты читаешь?
— Да, мне ее дала Магда.
— Магда?
— Да, моя подруга. Я здесь с ней познакомилась. Знаешь, она такая прелесть! — Лизико придала своему лицу очень умное выражение.
Вероятно, у Магды такое же серьезное лицо, подумал Заза. Обычно, когда мы о ком-нибудь говорим, невольно ему подражаем.
— Сюда мы никаких книг с собой не взяли, Торнике ничего не читает, кроме своей диссертации, говорит, что ему некогда.
— Да, ему действительно некогда...
— Неужели чтение может помешать диссертации? Например, Стендаль? Я обожаю Стендаля!
— Стендаль? — Заза, изображая глубокую серьезность, сдвинул брови.— Стендаль — первейший враг диссертантов.
Лизико растерянно взглянула на него, но, поняв, что Заза шутит, расхохоталась.
— Не смейся,— все так же хмурясь, продолжал Заза.— Они, кровопийцы, сосут кровь доцентов, и этот,— Заза высоко поднял книгу,— этот косоглазый, тощий японец.
— Ой,— воскликнула Лизико,— значит, эту книгу я должна обязательно спрятать от Торнике!
— Непременно,— строго подтвердил Заза,— об этой книге и речи быть не может, разумеется, если ты заботишься о карьере своего старшего брата!
Лизико сидела на раскладушке и болтала ногой, стараясь кончиком пальцев удержать спадавшую босоножку. Никто в этой почтенной семье не был так сердечен и прост, как Лизико.
— Что с тобой, Лизико,— сердилась на нее мать,— что за манеры у тебя, что это за неприличный смех!
— Магда говорит, что самое интересное на свете — это физика.
— Видимо, она в самом деле очень умна,— сказал Заза, чтобы сделать Лизико приятное.
— Очень, очень! — восторженно прервала его Лизико.— Очень! — она сняла очки и, отведя руку подальше, почему-то внимательно посмотрела сквозь стекла.
Наверно, и Магда носит очки, подумал Заза, и этот жест Лизико переняла от нее. Лизико снова надела очки.
— Когда я в очках, мне еще жарче,— она улыбнулась.
Так они беседовали, пока над их головами не встал Торнике. Он переоделся и был в шлепанцах на босу ногу.
— Наши спят,— сказал он мрачно.
— Наши после обеда всегда спят,— засмеялась Лизико и, увидев голый живот Торнике, видневшийся из-под расстегнутой рубашки, велела: — Застегнись! — Торнике застегнул пуговицу.— А ты нам не дашь пообедать? — присев на раскладушку, спросил он.— Вы никогда не дожидаетесь меня.— Ты всегда опаздываешь, а сегодня почему-то приехал рано! — Тогда скажите, и я буду обедать в ресторане,— обиделся Торнике.— Он ожидал в ответ испуганного возгласа: «Ах как можно обедать в ресторане, ты там отравишься!» Но Лизико сказала совсем другое: — Я мечтаю сходить в ресторан,— она мечтательно протянула,— заказала бы что-нибудь вкусное, острое!
— Вот я и говорю: скажите, и я с удовольствием буду обедать в городе! — Торнике злился. Видимо, его раздражало все — и что родители спят, и что его не ждали к обеду, и, наконец, то, что все это происходит в присутствии Зазы.
— Ты что, с голоду боишься умереть? — улыбаясь, спросил Заза.
— Ты попал в точку! Я и утром ничего не ел. И тогда они изволили спать!
— Ой, вы же голодные! — опомнилась Лизико, будто до этого разговор шел о чем-то совсем другом,
— Я лично не голоден,— успокоил ее Заза; ему на самом деле не хотелось есть.
Лизико накрыла маленький стол в остекленной галерее. Торнике окинул стол придирчивым взглядом.
— И это все?
— Все,— растерянно взглянула на брата Лизико,— больше я ничего не нашла.
— А больше ничего и не надо,— успокоил ее Заза,— мы же не собираемся кутить.
— Ступай принеси вина,— небрежно бросил Торнике.
— А я не знаю, где оно.— В холодильнике, дурочка! — Ну-ну, смотри у меня,— погрозила ему пальцем Лизико, так обычно грозят учителя своим непослушным питомцам.— Ладно, ладно! — остановил ее Торнике.—
Будьте любезны, принесите нам вина! Мы вас очень просим!
— Ты тоже просишь? — спросила Зазу Лизико. Заза в знак согласия ласково ей кивнул.
— Ничего не поделаешь, придется принести,— улыбнулась Лизико.
В галерею выходили две двери; одна из них была закрыта. В этой комнате, по-видимому, спали родители Торнике. «И не жарко им?» — подумал Заза, глядя на закрытую дверь. Больше он не оборачивался к ней, словно боясь, что и ему станет жарко.
Пока Заза и Торнике обедали, Лизико все время крутилась вокруг них, ничего особенного на стол она не подавала, но хлопотала так, точно кормила целый полк.
После обеда Торнике и Заза вышли во двор и улеглись прямо на траву, а Лизико убежала и вскоре вернулась, неся два тонких одеяла. Солнце уже скрывалось за деревьями. Сразу за двором начинался овраг, откуда веяло сырой прохладой. Оконные стекла ослепительно сверкали в лучах закатного солнца. Заза и Торнике лежали молча, Лизико читала. Еще немного — и она не сможет читать в легкой мгле наплывающих сумерек. Торнике лежал с закрытыми глазами. Заза задумчиво жевал травинку. Лизико сняла очки и продолжала читать без очков. Почувствовав на себе взгляд Зазы, она отложила книгу в сторону. Затем снова надела очки, посмотрела на Зазу и улыбнулась.
Заза ответил ей улыбкой, думая совсем о другом. Мысли увели его очень далеко отсюда.
— Наши девочки говорят, что самый лучший из всех молодых художников — Папуна,— сказала Лизико ни с того ни с сего, но никто тем не менее не удивился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60