— Попотчуешь нас чем-нибудь?
— Садитесь, голубчики!
— А харчо у вас есть?
— А как же! — огромное удивление прозвучало в голосе дядюшки Аквсентия.
Папуна подмигнул Зазе.
— Я же говорил!
— Еще изжарю вам добрый шашлык из совсем молодого поросенка!—самолюбиво добавил Аквсентий.
— Значит, из начинающей свиньи,— сказал Папуна,— вроде, как я начинающий художник!
— Что ты говоришь! — почему-то обиделся дядюшка Аквсентий. — Какой же ты начинающий...
— Тогда остаемся! — поднял руку Папуна.
— Да, голубчик, да!
Заза и Папуна сдали пальто гардеробщику. Папуна справился, конечно, о его здоровье. Затем, потерев руки, он снова обратился к дядюшке Аквсентию:
— Ну, мы садимся!
— Конечно, голубчик, конечно!
— Только у вас немного холодно!
— Согреетесь, голубчик, согреетесь!
Заза и Папуна вошли в зал. Зал был почти пустым, только в самом углу за двумя приставленными друг к другу столами сидела подвыпившая компания. Парням было лет по семнадцати-восемнадцати. Их лица, совсем детские, уже покраснели, и глядеть на них было неприятно, как всегда неприятно глядеть на пьяных подростков. Заметив вошедших, ребята вскакивали с мест и церемонно раскланялись с Папуной. Один из них выразительно приложил ладонь к груди, а другой патетически развел руками и воскликнул:
— Уважаемый Папуна, если вы нами не побрезгуете...
— Сейчас, сейчас! — снисходительно улыбнулся Папуна.
— Будем очень рады, если и ваш друг...
— Сию минуту! — Папуна быстрыми шагами направился к ним, а Зазе незаметно для парней дал знак рукой, чтобы он оставался на месте.
Заза сел за первый попавшийся пустой столик. Папуна подошел к ребятам. Они до краев налили большой бокал и подали его Папуне.
Папуна что-то сказал, все засмеялись, продолжая стоять, выражая этим особое почтение к пьющему. Двое из ребят заметно пошатывались. Один из них посмотрел на Зазу бессмысленными, ничего не видящими глазами. Папуна и ему что-то сказал, и все опять засмеялись. Затем Папуна молодецки осушил бокал. Один из парней взял прислоненную к стене гитару и заиграл, остальные запели довольно пронзительно и нестройно. Папуна смотрел на них восторженными глазами. Пока они не кончили петь, он не двинулся с места. Потом попрощался с ними, а один из парней положил ему руку на плечо, притянул к себе и смачно поцеловал в губы. Папуна опять что-то сказал, и ребята опять засмеялись. Потом Папуна вернулся к Зазе.
— Ух,— сказал он,— кажется, спасся!
— Кто это? — спросил его Заза.
— Тише,— Папуна испуганно обернулся к ребятам, а потом шепотом добавил: — Потом скажу.
Официант накрыл стол.
— Мы все сказали дядюшке Аквсентию,— фамильярно улыбнулся Папуна официанту,— а вас как величать прикажете?
— Давидом,— пробурчал официант, как видно, не очень настроенный на праздные разговоры,
— Значит, так, уважаемый Давид!
— Вы не заказали вина!
— Давай не будем пить вина,— предложил Заза.
— Выпьем чуточку, холодно!
— Какое вино вам принести? — спросил официант,
— У вас есть имеретинское?
— Нету!
— Тогда принесите «Мукузани».
— Кто такие все же эти ребята,— спросил опять Заза,— которые называли тебя уважаемым Папуной?
Папуна намазал на кусочек грузинского лаваша красную икру и аккуратно положил себе в рот.
— Уважаемый Папуна, вы мне не ответите?
— Что? — переспросил Папуна, хотя отлично слышал, о чем его спрашивали.
— Что с тобой?
— Эти ребята — отъявленные хулиганы,— шепотом сказал Папуна, он наклонился вперед, лицо его вдруг изменилось,— известные всему городу!
— Да, но откуда ты их знаешь?
— А я всех знаю.
— Брось!
— Клянусь тебе, они настоящие бандиты, в кармане у каждого нож.
— А что у тебя общего с этими молокососами?
— Они учатся с Темуром, моим двоюродным братом.
— А на гитаре они здорово...
— А ты не знаешь, что сейчас в моде музыкальные хулиганы, и не только у нас, везде, они, как звери, с ума сходят по музыке.
— Да ну их...
— Тише!
Потом они долго сидели молча и ели. Наконец Папуна заговорил:
— Сегодня я встретил Заиру, вот это девушка!
— Я тоже ее видел.
— Ты просто молодчага!
— Ты обратил внимание — она выкрасила волосы?
— Ей это безумно идет.
— Не знаю...
— А что такое?
— Да ничего.
— Она уже тебе не нравится?
— Папуна, "ты помнишь Магду?
— Ты и вчера ночью мне звонил насчет этой Магды!
— Когда я был у тебя в мастерской...
— Магда... Магда... Не помню!
— Ты знаешь, завтра я улетаю в Москву!
— Чего ради?
— -А просто так.
— Просто так не ездят.
— А я вот еду.
— Магда... Магда... Это не та, которая была с тобой в театре?
— Нет.
— Ты что, бросил Заиру?
— Не знаю...
— Ну, дорогуша, ты просто дурак!
Потом «хулиганы» поднялись и ушли. Уходя, они помахали Папуне. Папуна встал и тоже помахал им рукой.
— Зачем ты встал?
— А что?
— Вы, кажется, боитесь, уважаемый Папуна?
— Если даже и так, разве это непонятно?
— И долго ты будешь стоять?
— Да, вот все время буду так стоять,— вдруг закричал Папуна,— все время! Как швейцар! — он деланно поклонился.— Пожалуйте! Большое спасибо! Пожалуйте! Приходите к нам еще!
— Ты что, уже надрался?
Папуна сел. Некоторое время он сидел, опустив голову, а потом тихо спросил:
— А ты... Ты никогда не встаешь?
— Когда считаю нужным, встаю...
— Понятно. А когда ты считаешь нужным?
— Стараюсь не попадать впросак.
— А вот я попадаю. А раньше не попадал. Теперь я определенно боюсь хулиганов. Ты думаешь, это самые страшные хулиганы? Нет, они еще ангелы — перед другими. Ну и что с того, что у других нет в кармане ножа, зато у них есть язык, перо и должность. Сотрут с лица земли... а у меня жена...
Вдруг лицо его изменилось, и он уставился на Зазу:
— Ты знаешь, как я несчастен?
— Не поверю...
— Ты даже не можешь себе представить... Я должен тебе все сказать... Должен...
Папуна вдруг сильно заволновался.
— Не надо, не говори.
— Ты знаешь, что для меня не существует другой женщины, кроме Лейлы. Я ухаживаю за всеми, но люблю только ее одну, люблю, очень люблю.
— Знаю...
Папуна одним духом опорожнил стакан, отставил его в сторону и дрожащим голосом произнес:
— И вот, кажется, я гибну...
— Гибнешь?
— Лейлу каждый раз провожает какой-то парень. Лейла обожает концерты. Я прихожу домой уставший, и никуда идти не хочется. И вот какой-то парень все время провожает ее...
— Ну и что?
— А то, что я спросил Лейлу, кто такой этот парень, и знаешь, что она мне ответила? Ревность, говорит, признак бескультурья. Ну, скажи мне, неужели так уж некультурно ревновать...
— Не знаю...
— Убью!
Билетные кассы находились на втором этаже аэровокзала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60