Шафто видел эти письма, разбросанные по комнате, - как правило, на клочках плохой серой бумаги.
Рассеянный серебристый свет из окна падает на письменный стол Бишофа, освещая нечто, похожее на прямоугольную лужицу густых сливок. Это какой-то официальный фрицевский бланк, сверху у него хищная птица со свастикой в когтях. Письмо не напечатано, а написано от руки. Когда Гюнтер ставит на него мокрый стакан, чернила расплываются.
Тут Бишоф выходит по нужде. Шафто не может оторвать взгляд от письма. Он знает, что это неприлично, но Вторая мировая война частенько заставляла его пренебрегать этикетом, да и дедушки с ремнем вроде бы не видать - полнейшая безнаказанность. Все переменится года так через два, если немцы и японцы проиграют войну. Но тогда придется отвечать за куда более серьезные проступки, и одно чужое письмо вполне может проскочить незамеченным.
Оно пришло в конверте. Первая строка адреса очень длинная. Там значится «Гюнтер БИШОФ» после целой цепочки званий и титулов, потом еще несколько букв. Обратный адрес Бишоф порвал, когда разрезал конверт, но видно, что это где-то в Берлине.
Само письмо - неразбериха немецкой скорописи. Имя внизу страницы - крупными буквами, в одно слово. Шафто некоторое время пытается его разобрать. Кто бы это мог быть? Надо думать, какая-то большая шишка вроде генерала.
Когда Шафто соображает, что письмо подписано Деницем, у него мурашки бегут по коже. Дениц - жутко важная птица, Шафто раз видел его в киножурнале - он поздравлял подводников, вернувшихся из похода.
С какой стати он пишет любовные послания Бишофу? Для Шафто немецкий - что японский: черт ногу сломит. Но он видит цифры. Дениц пишет цифрами. Может быть, это тонны потопленных кораблей или потери на Восточном фронте. Или деньги.
- Да! - Бишоф вернулся неслышно. На подводной лодке, когда она движется бесшумно, научаешься ходить тихо. - Я придумал гипотезу насчет золота.
- Какого золота? - Шафто, конечно, знает какого, однако его застукали на месте преступления, и он инстинктивно пытается разыгрывать дурачка.
- Которое ты видел в аккумуляторной U-553, - говорит Бишоф. - Понимаешь, друг мой, многие бы сочли, что ты просто кокнутый.
- Правильно - «чокнутый».
- Они сказали бы, что, во-первых, U-553 затонула много раньше того, как ты ее якобы видел, а во-вторых, такая подлодка не может возить золото. Но я тебе верю.
- И что?
Бишоф смотрит на письмо Деница, слегка зеленея, как от морской болезни.
- Прежде я должен рассказать тебе о вермахте одну вещь, за которую мне стыдно.
- Какую? Что ваши захватили Польшу и Францию?
- Нет.
- Что вторглись в Россию и Норвегию?
- Нет, не то.
- Что бомбили Англию и...
- Нет, нет, нет. - Бишоф - само терпение. - Нечто такое, чего ты не знаешь.
- Ну?
- Похоже, пока я в Атлантике выполнял свой долг, фюрер создал программу дополнительного материального стимулирования.
- Это как?
- Получается, что для некоторых высокопоставленных офицеров мало долга и верности. Они не будут с полным рвением исполнять приказ, если не получат... особое вознаграждение.
- Вроде медалей?
Бишоф нервно улыбается.
- Некоторые генералы на Восточном фронте получили поместья в России. Очень, очень большие поместья.
- Угу.
- Но не каждого можно подкупить землей. Некоторые предпочитают более крепкое поощрение.
- Спирт?
- Не в таком смысле крепкое. Я имею в виду то, что можно носить с собой и что примут в любом борделе планеты.
- Золото, - тихо говорит Шафто.
- Золото сойдет. - Бишоф уже давно не смотрит Шафто в лицо. Взгляд устремлен в окно, зеленые глаза, кажется, немного увлажнились. - После Сталинграда на Восточном фронте все не совсем гладко. Скажем так: документы на право владения украинской землей, составленные в Берлине и по-немецки, заметно утратили привлекательность.
- Генералов уже трудно подкупить поместьем в России, - переводит Шафто. - Гитлеру нужно золото.
- Да. А у японцев золота много - не забудь, что они разграбили Китай. И не только Китай. Но многого другого у них нет. Им нужен вольфрам. Ртуть. Уран.
- Что такое уран?
- Кто его знает? Японцам он нужен, мы его поставляем им. Мы даем им технологии - чертежи новых турбин. Шифровальные машины «Энигма». - Тут Бишоф замолкает долго мрачно смеется. Потом, взяв себя в руки, продолжает: - Все это мы везем им на подводных лодках.
- А японцы платят золотом.
- Да. Это теневая экономика, скрытая в океане, торговля небольшими партиями очень дорого товара. Тебе удалось в нее краем глаза заглянуть.
- Ты знал, что это происходит, но не знал про U-553, - говорит Шафто.
- Ах, Бобби, в Третьем Рейхе происходит много такого, чего не знает простой капитан-подводник. Ты воевал, сам понимаешь.
- Да. - Шафто вспоминает странности подразделения 2702. Смотрит на письмо. - Почему Дениц сообщает тебе это сейчас?
- Ничего он мне не сообщает, - обиженно говорит Бишоф. - Я просто додумался. Дениц делает мне предложение.
- Я полагал, что ты в завязке.
Бишоф недолго молчит.
- Я завязал с тем, чтобы убивать людей. Однако позавчера я на маленьком шлюпе обогнул мыс.
- И что?
- Значит, похоже, я не завязал выходить в море на кораблях. - Бишоф вздыхает. - Беда в том, что все по-настоящему интересные корабли принадлежат крупным державам.
Бишоф явно нервничает, и Шафто решает сменить тему.
- Кстати об интересных вещах... - Он рассказывает о Небесном Видении, которое видел по пути сюда.
Бишоф приходит в восторг. Страсть к приключениям, которую он держал заспиртованной и засоленной с самого прибытия в Норрсбрук, проснулась опять.
- Ты уверен, что это был какой-то летательный аппарат?
- Эта штука завывала, и от нее отваливалась всякая дрянь. Но я никогда не видел метеорит, так что точно не знаю.
- Далеко идти?
- Она разбилась в семи километрах от места, где я стоял. Отсюда в десяти.
- Десять километров - пустяки для бойскаута и гитлерюгендовца.
- Ты не был в Гитлерюгенде.
Бишоф секунду размышляет.
- Гитлер... как неприятно. Я думал, если не обращать внимания, он сам уйдет. Может, если бы я вступил в Гитлерюгенд, мне дали бы надводный корабль.
- И тебя бы уже не было в живых.
- Верно! - Бишоф сразу веселеет. - И все равно десять километров - пустяки. Пошли.
- Уже темно.
- Пойдем на огонь.
- Он погаснет.
- Пойдем по обломкам, как Ганс и Гретель.
- У Ганса и Гретель ни хрена не вышло. Ты хоть сказку-то читал?
- Не будь таким пораженцем, Бобби, - говорит Бишоф, влезая в рыбацкий свитер. - Обычно ты не такой. Что тебя угнетает?
Глория.
Сейчас октябрь, дни короткие. Шафто и Бишоф вязнут в еще не открытом сезонном аффективном расстройстве и не спускают друг с друга глаз, как два брата среди зыбучих песков.
- A? Was ist los* [В чем дело? (нем.)], приятель?
- Наверное, просто некуда себя деть.
- Тебе нужно приключение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Рассеянный серебристый свет из окна падает на письменный стол Бишофа, освещая нечто, похожее на прямоугольную лужицу густых сливок. Это какой-то официальный фрицевский бланк, сверху у него хищная птица со свастикой в когтях. Письмо не напечатано, а написано от руки. Когда Гюнтер ставит на него мокрый стакан, чернила расплываются.
Тут Бишоф выходит по нужде. Шафто не может оторвать взгляд от письма. Он знает, что это неприлично, но Вторая мировая война частенько заставляла его пренебрегать этикетом, да и дедушки с ремнем вроде бы не видать - полнейшая безнаказанность. Все переменится года так через два, если немцы и японцы проиграют войну. Но тогда придется отвечать за куда более серьезные проступки, и одно чужое письмо вполне может проскочить незамеченным.
Оно пришло в конверте. Первая строка адреса очень длинная. Там значится «Гюнтер БИШОФ» после целой цепочки званий и титулов, потом еще несколько букв. Обратный адрес Бишоф порвал, когда разрезал конверт, но видно, что это где-то в Берлине.
Само письмо - неразбериха немецкой скорописи. Имя внизу страницы - крупными буквами, в одно слово. Шафто некоторое время пытается его разобрать. Кто бы это мог быть? Надо думать, какая-то большая шишка вроде генерала.
Когда Шафто соображает, что письмо подписано Деницем, у него мурашки бегут по коже. Дениц - жутко важная птица, Шафто раз видел его в киножурнале - он поздравлял подводников, вернувшихся из похода.
С какой стати он пишет любовные послания Бишофу? Для Шафто немецкий - что японский: черт ногу сломит. Но он видит цифры. Дениц пишет цифрами. Может быть, это тонны потопленных кораблей или потери на Восточном фронте. Или деньги.
- Да! - Бишоф вернулся неслышно. На подводной лодке, когда она движется бесшумно, научаешься ходить тихо. - Я придумал гипотезу насчет золота.
- Какого золота? - Шафто, конечно, знает какого, однако его застукали на месте преступления, и он инстинктивно пытается разыгрывать дурачка.
- Которое ты видел в аккумуляторной U-553, - говорит Бишоф. - Понимаешь, друг мой, многие бы сочли, что ты просто кокнутый.
- Правильно - «чокнутый».
- Они сказали бы, что, во-первых, U-553 затонула много раньше того, как ты ее якобы видел, а во-вторых, такая подлодка не может возить золото. Но я тебе верю.
- И что?
Бишоф смотрит на письмо Деница, слегка зеленея, как от морской болезни.
- Прежде я должен рассказать тебе о вермахте одну вещь, за которую мне стыдно.
- Какую? Что ваши захватили Польшу и Францию?
- Нет.
- Что вторглись в Россию и Норвегию?
- Нет, не то.
- Что бомбили Англию и...
- Нет, нет, нет. - Бишоф - само терпение. - Нечто такое, чего ты не знаешь.
- Ну?
- Похоже, пока я в Атлантике выполнял свой долг, фюрер создал программу дополнительного материального стимулирования.
- Это как?
- Получается, что для некоторых высокопоставленных офицеров мало долга и верности. Они не будут с полным рвением исполнять приказ, если не получат... особое вознаграждение.
- Вроде медалей?
Бишоф нервно улыбается.
- Некоторые генералы на Восточном фронте получили поместья в России. Очень, очень большие поместья.
- Угу.
- Но не каждого можно подкупить землей. Некоторые предпочитают более крепкое поощрение.
- Спирт?
- Не в таком смысле крепкое. Я имею в виду то, что можно носить с собой и что примут в любом борделе планеты.
- Золото, - тихо говорит Шафто.
- Золото сойдет. - Бишоф уже давно не смотрит Шафто в лицо. Взгляд устремлен в окно, зеленые глаза, кажется, немного увлажнились. - После Сталинграда на Восточном фронте все не совсем гладко. Скажем так: документы на право владения украинской землей, составленные в Берлине и по-немецки, заметно утратили привлекательность.
- Генералов уже трудно подкупить поместьем в России, - переводит Шафто. - Гитлеру нужно золото.
- Да. А у японцев золота много - не забудь, что они разграбили Китай. И не только Китай. Но многого другого у них нет. Им нужен вольфрам. Ртуть. Уран.
- Что такое уран?
- Кто его знает? Японцам он нужен, мы его поставляем им. Мы даем им технологии - чертежи новых турбин. Шифровальные машины «Энигма». - Тут Бишоф замолкает долго мрачно смеется. Потом, взяв себя в руки, продолжает: - Все это мы везем им на подводных лодках.
- А японцы платят золотом.
- Да. Это теневая экономика, скрытая в океане, торговля небольшими партиями очень дорого товара. Тебе удалось в нее краем глаза заглянуть.
- Ты знал, что это происходит, но не знал про U-553, - говорит Шафто.
- Ах, Бобби, в Третьем Рейхе происходит много такого, чего не знает простой капитан-подводник. Ты воевал, сам понимаешь.
- Да. - Шафто вспоминает странности подразделения 2702. Смотрит на письмо. - Почему Дениц сообщает тебе это сейчас?
- Ничего он мне не сообщает, - обиженно говорит Бишоф. - Я просто додумался. Дениц делает мне предложение.
- Я полагал, что ты в завязке.
Бишоф недолго молчит.
- Я завязал с тем, чтобы убивать людей. Однако позавчера я на маленьком шлюпе обогнул мыс.
- И что?
- Значит, похоже, я не завязал выходить в море на кораблях. - Бишоф вздыхает. - Беда в том, что все по-настоящему интересные корабли принадлежат крупным державам.
Бишоф явно нервничает, и Шафто решает сменить тему.
- Кстати об интересных вещах... - Он рассказывает о Небесном Видении, которое видел по пути сюда.
Бишоф приходит в восторг. Страсть к приключениям, которую он держал заспиртованной и засоленной с самого прибытия в Норрсбрук, проснулась опять.
- Ты уверен, что это был какой-то летательный аппарат?
- Эта штука завывала, и от нее отваливалась всякая дрянь. Но я никогда не видел метеорит, так что точно не знаю.
- Далеко идти?
- Она разбилась в семи километрах от места, где я стоял. Отсюда в десяти.
- Десять километров - пустяки для бойскаута и гитлерюгендовца.
- Ты не был в Гитлерюгенде.
Бишоф секунду размышляет.
- Гитлер... как неприятно. Я думал, если не обращать внимания, он сам уйдет. Может, если бы я вступил в Гитлерюгенд, мне дали бы надводный корабль.
- И тебя бы уже не было в живых.
- Верно! - Бишоф сразу веселеет. - И все равно десять километров - пустяки. Пошли.
- Уже темно.
- Пойдем на огонь.
- Он погаснет.
- Пойдем по обломкам, как Ганс и Гретель.
- У Ганса и Гретель ни хрена не вышло. Ты хоть сказку-то читал?
- Не будь таким пораженцем, Бобби, - говорит Бишоф, влезая в рыбацкий свитер. - Обычно ты не такой. Что тебя угнетает?
Глория.
Сейчас октябрь, дни короткие. Шафто и Бишоф вязнут в еще не открытом сезонном аффективном расстройстве и не спускают друг с друга глаз, как два брата среди зыбучих песков.
- A? Was ist los* [В чем дело? (нем.)], приятель?
- Наверное, просто некуда себя деть.
- Тебе нужно приключение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157