Пошли!
- Мне нужно приключение, как Гитлеру - его поганые усики, - ворчит Бобби Шафто, тем не менее встает и вслед за Бишофом идет к двери.
Шафто и Бишоф бредут по темному шведскому лесу, словно две заблудшие души, ищущие вход в Лимб. Керосиновая лампа, которую они несут поочередно, светит примерно на длину вытянутой руки. Иногда они молчат по целому часу, и каждый в одиночку силится побороть суицидальную депрессию. Иногда тот или другой (чаще Бишоф) встряхивается и говорит что-нибудь вроде:
- Что-то я в последнее время не вижу Еноха Роота. Чего он поделывает с тех пор, как вылечил твою тягу к морфию?
- Не знаю. Он так меня за это время достал, что неохота больше его видеть. Вроде бы по-прежнему живет в подвале под церковью. Взял у Отто русскую рацию и возится с ней.
- Да, помню, он все менял частоты. Заработала она?
- Понятия не имею, - говорит Шафто. - Но когда рядом начинают падать куски горящего металла, поневоле задумаешься.
- Ага. И он часто ходит на почту. Мы с ним там как-то столкнулись. Он активно переписывается с другими по всему миру.
- С кем с другими?
- Вот и я бы хотел узнать.
Место падения метеора находят по звуку ножовки, который разносится между соснами, словно брачный зов исключительно дурной птицы. Это дает общее направление. Уточнить координаты помогают резкие вспышки света, оглушительный треск и душистый град посеченной листвы. Шафто и Бишоф распластываются по земле и слышат, как пули смачно рикошетят от стволов. Ножовка пилит, не останавливаясь.
Бишоф начинает говорить по-шведски, однако Шафто на него шикает.
- Это «суоми», - говорит он. - Эй, Джульета! Отбой тревоги! Это мы с Гюнтером.
Никакого ответа. Шафто вспоминает, что недавно переспал с Джульетой, а значит, должен следить за своими манерами.
- Простите, мэм, - говорит он, - по звуку вашего пистолета можно заключить, что вы принадлежите к финской нации, которой я безгранично восхищаюсь. Позвольте сказать, что мы, бывший сержант Роберт Шафто и мой друг, бывший капитан-лейтенант Гюнтер Бишоф, не хотим причинить вам вреда.
Джульета отвечает огнем, целя на звук голоса. Пуля пролетает в футе над головой.
- Разве твое место не в Маниле? - спрашивает Джульета. Шафто со стоном перекатывается на спину, как будто ранен в живот.
- Что это значит? - в изумлении спрашивает Гюнтер Бишоф. Видя, что его друг (эмоционально) выведен из строя, он кричит: - Швеция - мирная нейтральная страна! Почему вы в нас стреляете?
- Уходите! - Видимо, Джульета с Отто, потому что слышно, как она с ним переговаривается. - Нам здесь не нужны представители американской морской пехоты и вермахта. Убирайтесь!
- Похоже, вы пилите что-то сильно тяжелое, - включается наконец Шафто. - Как вы это попрете?
Между Джульетой и Отто происходит оживленный разговор.
- Можете подойти, - дозволяет наконец Джульета.
Кивистики, Джульета и Отто, стоят в кругу света от фонаря. Рядом - покореженное самолетное крыло. Большинство финнов практически не отличаются от шведов, но Джульета и Отто - черноволосые и черноглазые, как турки. На самолетном крыле - черно-белый крест люфтваффе. Еще на нем установлен мотор. Отто, орудуя ножовкой, прилагает усилия к тому, чтобы мотора на крыле не было. Мотор недавно горел, потом сломал несколько больших сосен. Тем не менее Шафто понимает, что это какой-то невиданный прежде мотор. У него нет винта, а есть много маленьких лопастей.
- На турбину похож, - говорит Бишоф, - только воздушную, а не водную.
Отто выпрямляется, театрально трет поясницу и вручает Шафто ножовку. Потом - пузырек с таблетками амфетамина. Шафто принимает несколько таблеток, скидывает рубашку, обнажая мускулистый торс, выполняет разминочные движения, предписанные МПФ США, берет ножовку и приступает к делу. Через пару минут он как бы между прочим смотрит на Джульету. Она держит пистолет. Взгляд разом ледяной и обжигающий, словно раскаленная Аляска. Бишоф стоит в сторонке и явно забавляется зрелищем.
Заря стучит красными обветренными пальцами по обмороженному небу, пытаясь восстановить кровообращение, когда остатки турбины наконец отваливаются от крыла. Бобби Шафто, накачанный амфетамином, пилил шесть часов кряду; Отто несколько раз менял полотно, что с его стороны - крупное капиталовложение. Потом они пол-утра тащат мотор через лес и вдоль ручья к морю, где Отто оставил лодку. Отто и Джульета отчаливают с добычей. Бобби Шафто и Гюнтер Бишоф возвращаются на место крушения. Нет надобности обсуждать это вслух, но они намерены отыскать часть самолета с погибшим летчиком и похоронить его, как следует.
- Что там в Маниле, Бобби? - спрашивает Бишоф.
- Одна вещь, которую морфий заставил меня забыть, - говорит Шафто, - а Енох Роот, язви его в душу, - вспомнить.
Через пятнадцать минут они выходят на просеку, оставленную падающим самолетом, и слышат, как мужской голос рыдает, вне себя от горя:
- Анжело! Анжело! Анжело! Mein liebchen! * [Любимый! (нем.)]
Они не видят, кто рыдает, но неподалеку в раздумье стоит Енох Роот. При звуке шагов он поднимает голову и вытаскивает из кожаной куртки полуавтоматический пистолет. Потом узнает их и успокаивается.
- Чего тут за хрень? - без обиняков спрашивает Шафто. - Это с тобой немец?
- Да, со мной немец, - говорит Роот. - Как и с тобой.
- А чего твой немец устроил такой спектакль?
- Руди оплакивает свою любовь, - говорит Роот, - погибшую при попытке с ним воссоединиться.
- Самолет вела женщина? - спрашивает вконец обалдевший Шафто.
Роот закатывает глаза и тяжело вздыхает.
- Ты не учел, что Руди может быть гомосексуалистом.
Шафто нужно время, чтобы охватить эту чудовищно непривычную концепцию. Бишоф, как истый европеец, абсолютно невозмутим. Однако и у него есть вопрос:
- Енох, зачем вы... здесь?
- Зачем мой дух воплотился на Земле вообще? Или, конкретно, почему я в шведском лесу, гляжу на обломки загадочного немецкого самолета, в то время как немецкий гомосексуалист рыдает над сгоревшими останками своего итальянского любовника?
- Последнее помазание, - отвечает Роот на свой же вопрос. - Анжело был католиком.
Бишоф по-прежнему смотрит на него, явно недовольный ответом.
- Что ж. В более широком смысле я здесь потому, что миссис Тенни, жена викария, дала себе послабление и перестала закрывать глаза, прежде чем вынуть шарик из лототрона.
ХРУСТ
Приговоренный моется в душе, бреется, надевает костюм (кроме пиджака) и обнаруживает, что поторопился. Он включает телевизор, берет из холодильника пиво для унятия мандража и открывает стенной шкаф, чтобы достать все для последней трапезы. В квартире только один стенной шкаф; когда дверца открыта, кажется, что он, а-ля «Бочонок амонтильядо», заложен очень большими красными кирпичами. На каждом изображен убеленный сединами, но еще бодрый, хоть и с налетом легкой грусти, военный моряк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
- Мне нужно приключение, как Гитлеру - его поганые усики, - ворчит Бобби Шафто, тем не менее встает и вслед за Бишофом идет к двери.
Шафто и Бишоф бредут по темному шведскому лесу, словно две заблудшие души, ищущие вход в Лимб. Керосиновая лампа, которую они несут поочередно, светит примерно на длину вытянутой руки. Иногда они молчат по целому часу, и каждый в одиночку силится побороть суицидальную депрессию. Иногда тот или другой (чаще Бишоф) встряхивается и говорит что-нибудь вроде:
- Что-то я в последнее время не вижу Еноха Роота. Чего он поделывает с тех пор, как вылечил твою тягу к морфию?
- Не знаю. Он так меня за это время достал, что неохота больше его видеть. Вроде бы по-прежнему живет в подвале под церковью. Взял у Отто русскую рацию и возится с ней.
- Да, помню, он все менял частоты. Заработала она?
- Понятия не имею, - говорит Шафто. - Но когда рядом начинают падать куски горящего металла, поневоле задумаешься.
- Ага. И он часто ходит на почту. Мы с ним там как-то столкнулись. Он активно переписывается с другими по всему миру.
- С кем с другими?
- Вот и я бы хотел узнать.
Место падения метеора находят по звуку ножовки, который разносится между соснами, словно брачный зов исключительно дурной птицы. Это дает общее направление. Уточнить координаты помогают резкие вспышки света, оглушительный треск и душистый град посеченной листвы. Шафто и Бишоф распластываются по земле и слышат, как пули смачно рикошетят от стволов. Ножовка пилит, не останавливаясь.
Бишоф начинает говорить по-шведски, однако Шафто на него шикает.
- Это «суоми», - говорит он. - Эй, Джульета! Отбой тревоги! Это мы с Гюнтером.
Никакого ответа. Шафто вспоминает, что недавно переспал с Джульетой, а значит, должен следить за своими манерами.
- Простите, мэм, - говорит он, - по звуку вашего пистолета можно заключить, что вы принадлежите к финской нации, которой я безгранично восхищаюсь. Позвольте сказать, что мы, бывший сержант Роберт Шафто и мой друг, бывший капитан-лейтенант Гюнтер Бишоф, не хотим причинить вам вреда.
Джульета отвечает огнем, целя на звук голоса. Пуля пролетает в футе над головой.
- Разве твое место не в Маниле? - спрашивает Джульета. Шафто со стоном перекатывается на спину, как будто ранен в живот.
- Что это значит? - в изумлении спрашивает Гюнтер Бишоф. Видя, что его друг (эмоционально) выведен из строя, он кричит: - Швеция - мирная нейтральная страна! Почему вы в нас стреляете?
- Уходите! - Видимо, Джульета с Отто, потому что слышно, как она с ним переговаривается. - Нам здесь не нужны представители американской морской пехоты и вермахта. Убирайтесь!
- Похоже, вы пилите что-то сильно тяжелое, - включается наконец Шафто. - Как вы это попрете?
Между Джульетой и Отто происходит оживленный разговор.
- Можете подойти, - дозволяет наконец Джульета.
Кивистики, Джульета и Отто, стоят в кругу света от фонаря. Рядом - покореженное самолетное крыло. Большинство финнов практически не отличаются от шведов, но Джульета и Отто - черноволосые и черноглазые, как турки. На самолетном крыле - черно-белый крест люфтваффе. Еще на нем установлен мотор. Отто, орудуя ножовкой, прилагает усилия к тому, чтобы мотора на крыле не было. Мотор недавно горел, потом сломал несколько больших сосен. Тем не менее Шафто понимает, что это какой-то невиданный прежде мотор. У него нет винта, а есть много маленьких лопастей.
- На турбину похож, - говорит Бишоф, - только воздушную, а не водную.
Отто выпрямляется, театрально трет поясницу и вручает Шафто ножовку. Потом - пузырек с таблетками амфетамина. Шафто принимает несколько таблеток, скидывает рубашку, обнажая мускулистый торс, выполняет разминочные движения, предписанные МПФ США, берет ножовку и приступает к делу. Через пару минут он как бы между прочим смотрит на Джульету. Она держит пистолет. Взгляд разом ледяной и обжигающий, словно раскаленная Аляска. Бишоф стоит в сторонке и явно забавляется зрелищем.
Заря стучит красными обветренными пальцами по обмороженному небу, пытаясь восстановить кровообращение, когда остатки турбины наконец отваливаются от крыла. Бобби Шафто, накачанный амфетамином, пилил шесть часов кряду; Отто несколько раз менял полотно, что с его стороны - крупное капиталовложение. Потом они пол-утра тащат мотор через лес и вдоль ручья к морю, где Отто оставил лодку. Отто и Джульета отчаливают с добычей. Бобби Шафто и Гюнтер Бишоф возвращаются на место крушения. Нет надобности обсуждать это вслух, но они намерены отыскать часть самолета с погибшим летчиком и похоронить его, как следует.
- Что там в Маниле, Бобби? - спрашивает Бишоф.
- Одна вещь, которую морфий заставил меня забыть, - говорит Шафто, - а Енох Роот, язви его в душу, - вспомнить.
Через пятнадцать минут они выходят на просеку, оставленную падающим самолетом, и слышат, как мужской голос рыдает, вне себя от горя:
- Анжело! Анжело! Анжело! Mein liebchen! * [Любимый! (нем.)]
Они не видят, кто рыдает, но неподалеку в раздумье стоит Енох Роот. При звуке шагов он поднимает голову и вытаскивает из кожаной куртки полуавтоматический пистолет. Потом узнает их и успокаивается.
- Чего тут за хрень? - без обиняков спрашивает Шафто. - Это с тобой немец?
- Да, со мной немец, - говорит Роот. - Как и с тобой.
- А чего твой немец устроил такой спектакль?
- Руди оплакивает свою любовь, - говорит Роот, - погибшую при попытке с ним воссоединиться.
- Самолет вела женщина? - спрашивает вконец обалдевший Шафто.
Роот закатывает глаза и тяжело вздыхает.
- Ты не учел, что Руди может быть гомосексуалистом.
Шафто нужно время, чтобы охватить эту чудовищно непривычную концепцию. Бишоф, как истый европеец, абсолютно невозмутим. Однако и у него есть вопрос:
- Енох, зачем вы... здесь?
- Зачем мой дух воплотился на Земле вообще? Или, конкретно, почему я в шведском лесу, гляжу на обломки загадочного немецкого самолета, в то время как немецкий гомосексуалист рыдает над сгоревшими останками своего итальянского любовника?
- Последнее помазание, - отвечает Роот на свой же вопрос. - Анжело был католиком.
Бишоф по-прежнему смотрит на него, явно недовольный ответом.
- Что ж. В более широком смысле я здесь потому, что миссис Тенни, жена викария, дала себе послабление и перестала закрывать глаза, прежде чем вынуть шарик из лототрона.
ХРУСТ
Приговоренный моется в душе, бреется, надевает костюм (кроме пиджака) и обнаруживает, что поторопился. Он включает телевизор, берет из холодильника пиво для унятия мандража и открывает стенной шкаф, чтобы достать все для последней трапезы. В квартире только один стенной шкаф; когда дверца открыта, кажется, что он, а-ля «Бочонок амонтильядо», заложен очень большими красными кирпичами. На каждом изображен убеленный сединами, но еще бодрый, хоть и с налетом легкой грусти, военный моряк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157