Нас бомбят. Из «намбу» самолет не сбить. Когда они придут, то придут с океана. «Намбу» бессилен против морского десанта.
- Господин! Я шесть месяцев жил в джунглях!
- Да? - Офицер впервые демонстрирует интерес. - Что ты ел?
- Личинок и летучих мышей, господин!
- Иди и налови их мне.
- Слушаюсь, господин!
Он распускает старые канаты на веревки, из веревок плетет сети, сети вешает на деревья. Дальше его жизнь проста: с утра он лазает по деревьям, вынимает летучих мышей из сеток. Потом полдня штыком выковыривает личинок из гнилых пней. Ночь стоит в одиночном окопе, полном вонючей жижи. Когда рядом рвется бомба, ударная волна приводит его в состояние шока, настолько глубокого, что мозг полностью отключается от тела; несколько следующих часов оно действует автономно, без всяких указаний сверху. Лишенный связи с физическим миром, мозг крутится вхолостую, как мотор, который лишился ведущего вала и шпарит на полную с открытым дросселем, не выполняя никакой полезной работы, а лишь напрасно себя изнашивая. Обычно он не выходит из этого состояния, пока к нему кто-нибудь не обратится. Потом снова падают бомбы.
Однажды ночью он замечает, что идет по песку. Странно. Воздух чист и свеж. Невероятно.
С ним идет кто-то еще.
Рядом волочат ноги двое рядовых и капрал, согнутый под тяжестью «намбу». Капрал как-то странно смотрит на Гото Денго.
- Хиросиме, - говорит он.
- Вы что-то сказали?
- Хиросима.
- А до «Хиросима»?
- В.
- В?
- В Хиросиме.
- А до того, как сказали «в Хиросиме»?
- Тетка.
- Вы говорили про свою тетку в Хиросиме?
- Да. Ей тоже.
- Что «тоже»?
- Те же слова.
- Какие?
- Слова, которые я попросил вас заучить. Ей тоже их передать.
- А, - говорит Гото Денго.
- Вы всех запомнили?
- Всех родных, которым надо передать ваше послание?
- Да. Повторите.
Судя по выговору, капрал, как почти все здесь, из Ямагути. Лицо скорее деревенское, чем городское.
- Вашим отцу и матери в деревне под Ямагути.
- Да!
- И вашему брату, который... служит на флоте?
- Да!
- И вашей сестре, которая...
- Учительница в Хиросиме, отлично!
- И вашей тетке, которая тоже в Хиросиме.
- И не забудьте моего дядю в Курэ.
- Ах да. Виноват.
- Отлично. Теперь повторите еще раз все послание, слово в слово.
- Хорошо. - Гото Денго набирает в грудь воздуха. Они спускаются к морю: он и еще человек шесть, безоружных, с вещами, в сопровождении капрала и рядовых. Внизу покачивается на волнах резиновая лодка.
- Почти пришли. Повторите мое послание!
- Дорогие мои родные, - начинает Гото Денго.
- Пока хорошо, - говорит капрал.
- Я все время о вас думаю, - предполагает Гото Денго.
Капрал немного обескуражен.
- Довольно близко. Продолжайте.
Они уже у моря. Гото Денго на мгновение умолкает и смотрит, как другие забираются в лодку. Капрал толкает его в спину. Гото Денго заходит в воду. Никто на него не орет - напротив протягивают руки, тянут. Он переваливается через борт на дно лодки, встает на колени. Команда начинает грести. Гото Денго встречается глазами с капралом.
- Это последняя весточка, которую вы от меня получите, поскольку я давно упокоился в священной земле Ясукуни*. [Храм Ясукуни - синтоистское святилище в Токио, где поклоняются душам погибших воинов; до разгрома Японии находился в ведении ведомства армии и флота.]
- Нет! Нет! Совсем не так! - орет капрал.
- Знаю, вы будете навещать меня и вспоминать с любовью как я вспоминаю вас.
Капрал забегает в воду, пытаясь догнать лодку, рядовые ловят его за руки и тащат назад. Капрал кричит:
- Скоро мы нанесем американцам сокрушительное поражение и с победой вернемся в Хиросиму! - Он шпарит наизусть как школьник - урок.
- Знайте, что я храбро пал в великом бою и ни на миг не поступился долгом! - кричит Гото Денго.
- Пришлите мне крепкую нитку, чтоб починить ботинки! - вопит капрал.
- Армия прекрасно о нас заботилась, мы провели последние месяцы в таком довольстве и чистоте, словно и не покидали Родину! - кричит Гото Денго, зная, что за шумом прибоя его уже почти не слышно. - Мы приняли смерть в расцвете юности, как цветы сакуры из императорского рескрипта, который носили у сердца! Не жаль отдать жизнь за мир и процветание, которые мы принесли народам Новой Гвинеи!
- Нет, все неправильно! - ревет капрал, но товарищи уже тащат его от берега, в джунгли, где голос тонет в какофонии уханья, скрежета, щебета и пронзительных криков.
Гото Денго оборачивается. Пахнет дизтопливом и стоячей водой. Что-то длинное, черное, похожее на субмарину, заслоняет звезды.
- Твое послание гораздо лучше, - говорит молодой парень с ящиком инструментов - авиамеханик, полгода не видевший ни одного японского самолета.
- Да, - вставляет другой, судя по виду, тоже механик. - Оно очень поддержит его родных.
- Спасибо, - говорит Гото Денго. - К сожалению, я понятия не имею, как зовут того мальца.
- Тогда езжай в Ямагути, - советует первый механик, - и выбери первую попавшуюся немолодую пару.
МЕТЕОР
- Трахаешься ты точно не как примерная школьница. - В голосе Шафто сквозит священный ужас.
В углу горит дровяная печка, хотя сейчас только сентябрь. Шафто в Швеции уже шесть месяцев.
Джульета худощава и темноволоса. Она протягивает длинную руку, шарит на ночном столике в поиске сигарет.
- Можешь достать мой утиральник? - Шафто смотрит на аккуратно сложенный казенный носовой платок рядом с сигаретами. У него самого рука короче - не дотянуться.
- Зачем? - Джульета, как все финны, говорит на идеальном английском.
Шафто вздыхает и зарывается лицом в ее черные волосы. Ботнический залив шипит и пенится внизу, как плохо настроенный приемник, ловящий странную информацию.
Джульета всегда задает сложные вопросы.
- Просто не хочу оставлять бардак, когда выдвинусь отсюда, мэм, - говорит он.
Возле уха щелкает зажигалка - раз, другой, третий. Джульета затягивается, ее грудь вздымается, приподнимая Шафто.
- Не торопись, - мурлычет она голосом, вязким от концентрированной смолы. - Куда ты собрался - искупаться? Вторгнуться в Россию?
Где-то по другую сторону залива - Финляндия. Там русские и немцы.
- Слушай, как только ты сказала «искупаться», он съежился, - говорит Шафто. - Значит, скоро выскользнет. Без вариантов.
- И что тогда? - спрашивает Джульета.
- Мы будем лежать на мокром.
- Ну и что? Это естественно. Люди лежат на мокром, сколько существуют кровати.
- К черту. - Шафто совершает героический рывок к носовому платку. Джульета впивается ногтями в одно из чувствительных мест, обнаруженных при детальной картографической съемке его тела. Шафто извивается, но тщетно - все финны очень сильные. Он выскальзывает. Поздно! Дотягивается до стола, роняя на пол бумажник, скатывается с Джульеты и накидывает платок на согнутый шест - единственный флаг капитуляции, которым Шафто когда-либо взмахнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157