»
Кровь у него приливает к сердцу, ударяет в голову…
И вдруг в зеркальце отражается ангельское личико!.. Ангельское!.. Ангельское!..
Но длинные иглы ресниц опущены в стыдливой скромности…
Вдруг ресницы вскинулись, и его ожгли две молнии… душу ожгли… огнём опалили его всего… и, подобно молнии, неземное видение исчезло!
Тут приблизилось к ним что-то странное, лохматое, все в шерсти, и проговорило, видимо, поддельным голосом:
- Мир да любовь князю и княгине!.. Да молодой княгинюшке народить бы деток столько, сколько шерстинок на моей шкуре!
Это был поддружье, наряжённый в вывороченную наверх шерстью шубу.
- Ах, кабы и впрямь твоя внучка нарожала столько пареньков, сколько шерсти на шубе! - шутя шепнул боярыне-бабушке князь-кесарь, сидевший с нею рядом.
- Полно тебе, старый греховодник! - накинулась на него старуха. - Это дело божеское.
- И государево, матушка, - подмигнул Ромодановский.
- Поди ты с государем твоим! - огрызнулась бабушка. - От него-то кроючись, и свадьбу торопим без женихова родителя.
Между тем, пока продолжалось укручивание невесты, сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни:
А кто у нас холост,
А кто у нас не женат?
Дружка в это время резал на мелкие куски перепечу и сыр, клал все это на большое серебряное блюдо вместе с ширинками - подарками для гостей, а поддружье разносил это по гостям. Сваха же «осыпала» свадебных бояр и всех участников торжества, бросая им все, что было на «осыпале», - хмель, куски разных материй и деньги.
Наконец невесту «укрутили», надели на голову кику.
- Уж и молодайка же у нас! - любовалась юным детским личиком, выглядывавшим из-под кики, старшая сваха.
- В куклы играть, и то в пору, - шепнула Марьюшка.
Молодые встали с сиденья и пошли к родителям под благословение.
- Благослови Бог!
У молодых обменяли кольца, а отец Ксении, передавая жениху плеть, сказал:
- По этой плётке, дочушка, ты знала мою власть над тобой; теперь этой плетью будет учить тебя муж.
- Не нуждаюсь я, батюшка, в плётке, - горячо возразил жених, - а беру её, как подарок твой.
И он засунул плеть за пояс. Затем свадьба двинулась из дому.
- Птичка улетает из гнёздышка, - шепнул Ромодановский бабушке.
- Она мне роднее родной дочери! - И старушка заплакала.
Коровайники и свещники уже вышли, а за ними по устланному яркими материями полу двинулись жених и невеста. Невесту, все ещё закрытую, вели под руки обе свахи. У крыльца уже стояли невестина каптана и тут же осёдланные кони для жениха и поезжан.
На седле женихова аргамака важно восседал Юша.
- Уступи мне место, Юшенька, - улыбнулся Аркадий.
- Не уступлю, я за сестрой поеду, - храбрился Юша.
- Уступи, миленький! Вот тебе золото на пряники.
Юша взял золото, и его ссадили с седла.
Жених ловко вскочил на аргамака и, сопровождаемый своими поезжанами, обогнал невестину каптану. В то время, как он поравнялся с окном каптаны, оттуда выглянуло прелестное личико, и без кики…
- До венца личиком засветила! Ах, сором какой! Ох, срамотушка!
- А ежели люди увидали! Пропали наши головушки!
Но люди не увидали. Видел только Аркадий, как «светило» для него его солнышко…
- Свадьба! Свадьба! - кричали уличные мальчишки, завидев каптану невесты. - Вот под дугою висят лисьи да волчьи хвосты.
Волчьи да лисьи хвосты под дугою действительно были обрядовые признаки старорусской свадьбы.
Но вот и жених и невеста уже в церкви, а ясельничий и его помощники остались на дворе стеречь женихова коня и невестину каптану, «чтобы лихие люди не перешли между ними дороги». А то разом напустят на новобрачных порчу.
Как долго, казалось Аркадию, тянулось венчание! Он почти ничего не видел и не слышал: он ждал только, когда с лица Ксении снимут покрывало.
Но вот его сняли!.. Аркадию показалось, что в церковь глянуло весеннее солнце. Мало того, он целует это солнце, но робко.
- Раба Божия Ксения, - говорит священник, - кланяйся мужу в ноги.
Она покорно кланяется, и Аркадий с нежностью покрывает её голову полою своего богатого кафтана - знак, что он всю жизнь будет защищать дорогое ему существо.
Тогда священник подал им деревянную чашу с вином.
- Передавайте друг дружке чашу троекратно, - говорит священник.
Когда новобрачные отпили, князь-кесарь Ромодановский, быстро подойдя к молодой, на ухо шепнул ей:
- Ксеньюшка! Живей кидай чашу об пол и топчи её ножками.
Это было поверье, что, когда кто из новобрачных первым станет на брошенную на пол чашу ногою, тот и будет главою в доме.
Ксения бросила чашу и вся зарделась, но на чашу не становилась ногою.
- Топчи, топчи, Ксеньюшка! - не отставал князь-кесарь.
Аркадий смотрел на своё сокровище и тоже не топтал чаши.
- Топчи, Ксеньюшка, - подсказала и сваха.
Тогда Ксения с улыбкой поставила ножку на чашу, но раздавить её не хватало силёнки.
- Все ж ты первая, - шепнула сваха.
Тогда Аркадий, когда Ксения сняла свою маленькую ножку с чаши, придавил её каблуком, и чаша была раздавлена.
- Пущай так будут потоптаны нашими ногами те, кои станут посевать меж нами раздор и нелюбовь, - сказал он торжественно.
- Аминь!-провозгласил князь-кесарь. - А паче чаяния ежели лихие люди дерзнут помыслить что-либо худое против моей крестницы Ксеньюшки, то быть им у меня в застенке!
После того, как поздравления кончились, сваха, при выходе из церкви, осыпала их семенами льна и конопли.
- Лён - на ребяток, конопля - на девочек, - повторила она.
- Не жалей, сватенька, льну… Льну сыпь поболе! - весело говорил Ромодановский.
Он очень легко выбрасывал из головы подробности тех ужасов, какие совершал в застенке Преображенского приказа…
Ромодановский при выходе новобрачных из церкви продолжал шутить и, лукаво подмигивая молодым поезжанам, шептал:
- Умыкайте, добрые молодцы, молодую, умыкайте!
Это был обычай: при выходе молодой из церкви её старались «умыкнуть», отбить, похитить у мужа, и молодая, боясь «умычки», теснее прижималась к мужу.
- А вот, сунься кто! - вынимал Аркадий плеть из-за пояса и энергично махал ею в воздухе.
Поезд двинулся к дому Трубецких.
При входе в дом молодых ясельничий командовал потешникам:
- В сурны да бубны, потешные! Да играйте чинно, немятежно, доброгласно!
Под эту музыку молодые сели за стол. Но есть за общим столом они, по обычаю, ничего не ели.
Когда же гостям подали третью перемену - лебедя, то перед молодыми поставили жареную курицу, которую дружка тут же завернул в скатерть и обратился к матери Аркадия и к посажёному отцу:
- Благословите молодых вести опочивать.
- Благослови Бог! - отвечали те.
И молодых повели. Но прежде чем они дошли до дверей, дружка понёс впереди завёрнутую в скатерть курицу, предназначенную для ужина молодым в сеннике, а за ним пошли коровайники и свещники.
Когда молодые приблизились к дверям, то посажёный отец, взяв Ксению за руку, проговорил обрядовые слова Аркадию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230
Кровь у него приливает к сердцу, ударяет в голову…
И вдруг в зеркальце отражается ангельское личико!.. Ангельское!.. Ангельское!..
Но длинные иглы ресниц опущены в стыдливой скромности…
Вдруг ресницы вскинулись, и его ожгли две молнии… душу ожгли… огнём опалили его всего… и, подобно молнии, неземное видение исчезло!
Тут приблизилось к ним что-то странное, лохматое, все в шерсти, и проговорило, видимо, поддельным голосом:
- Мир да любовь князю и княгине!.. Да молодой княгинюшке народить бы деток столько, сколько шерстинок на моей шкуре!
Это был поддружье, наряжённый в вывороченную наверх шерстью шубу.
- Ах, кабы и впрямь твоя внучка нарожала столько пареньков, сколько шерсти на шубе! - шутя шепнул боярыне-бабушке князь-кесарь, сидевший с нею рядом.
- Полно тебе, старый греховодник! - накинулась на него старуха. - Это дело божеское.
- И государево, матушка, - подмигнул Ромодановский.
- Поди ты с государем твоим! - огрызнулась бабушка. - От него-то кроючись, и свадьбу торопим без женихова родителя.
Между тем, пока продолжалось укручивание невесты, сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни:
А кто у нас холост,
А кто у нас не женат?
Дружка в это время резал на мелкие куски перепечу и сыр, клал все это на большое серебряное блюдо вместе с ширинками - подарками для гостей, а поддружье разносил это по гостям. Сваха же «осыпала» свадебных бояр и всех участников торжества, бросая им все, что было на «осыпале», - хмель, куски разных материй и деньги.
Наконец невесту «укрутили», надели на голову кику.
- Уж и молодайка же у нас! - любовалась юным детским личиком, выглядывавшим из-под кики, старшая сваха.
- В куклы играть, и то в пору, - шепнула Марьюшка.
Молодые встали с сиденья и пошли к родителям под благословение.
- Благослови Бог!
У молодых обменяли кольца, а отец Ксении, передавая жениху плеть, сказал:
- По этой плётке, дочушка, ты знала мою власть над тобой; теперь этой плетью будет учить тебя муж.
- Не нуждаюсь я, батюшка, в плётке, - горячо возразил жених, - а беру её, как подарок твой.
И он засунул плеть за пояс. Затем свадьба двинулась из дому.
- Птичка улетает из гнёздышка, - шепнул Ромодановский бабушке.
- Она мне роднее родной дочери! - И старушка заплакала.
Коровайники и свещники уже вышли, а за ними по устланному яркими материями полу двинулись жених и невеста. Невесту, все ещё закрытую, вели под руки обе свахи. У крыльца уже стояли невестина каптана и тут же осёдланные кони для жениха и поезжан.
На седле женихова аргамака важно восседал Юша.
- Уступи мне место, Юшенька, - улыбнулся Аркадий.
- Не уступлю, я за сестрой поеду, - храбрился Юша.
- Уступи, миленький! Вот тебе золото на пряники.
Юша взял золото, и его ссадили с седла.
Жених ловко вскочил на аргамака и, сопровождаемый своими поезжанами, обогнал невестину каптану. В то время, как он поравнялся с окном каптаны, оттуда выглянуло прелестное личико, и без кики…
- До венца личиком засветила! Ах, сором какой! Ох, срамотушка!
- А ежели люди увидали! Пропали наши головушки!
Но люди не увидали. Видел только Аркадий, как «светило» для него его солнышко…
- Свадьба! Свадьба! - кричали уличные мальчишки, завидев каптану невесты. - Вот под дугою висят лисьи да волчьи хвосты.
Волчьи да лисьи хвосты под дугою действительно были обрядовые признаки старорусской свадьбы.
Но вот и жених и невеста уже в церкви, а ясельничий и его помощники остались на дворе стеречь женихова коня и невестину каптану, «чтобы лихие люди не перешли между ними дороги». А то разом напустят на новобрачных порчу.
Как долго, казалось Аркадию, тянулось венчание! Он почти ничего не видел и не слышал: он ждал только, когда с лица Ксении снимут покрывало.
Но вот его сняли!.. Аркадию показалось, что в церковь глянуло весеннее солнце. Мало того, он целует это солнце, но робко.
- Раба Божия Ксения, - говорит священник, - кланяйся мужу в ноги.
Она покорно кланяется, и Аркадий с нежностью покрывает её голову полою своего богатого кафтана - знак, что он всю жизнь будет защищать дорогое ему существо.
Тогда священник подал им деревянную чашу с вином.
- Передавайте друг дружке чашу троекратно, - говорит священник.
Когда новобрачные отпили, князь-кесарь Ромодановский, быстро подойдя к молодой, на ухо шепнул ей:
- Ксеньюшка! Живей кидай чашу об пол и топчи её ножками.
Это было поверье, что, когда кто из новобрачных первым станет на брошенную на пол чашу ногою, тот и будет главою в доме.
Ксения бросила чашу и вся зарделась, но на чашу не становилась ногою.
- Топчи, топчи, Ксеньюшка! - не отставал князь-кесарь.
Аркадий смотрел на своё сокровище и тоже не топтал чаши.
- Топчи, Ксеньюшка, - подсказала и сваха.
Тогда Ксения с улыбкой поставила ножку на чашу, но раздавить её не хватало силёнки.
- Все ж ты первая, - шепнула сваха.
Тогда Аркадий, когда Ксения сняла свою маленькую ножку с чаши, придавил её каблуком, и чаша была раздавлена.
- Пущай так будут потоптаны нашими ногами те, кои станут посевать меж нами раздор и нелюбовь, - сказал он торжественно.
- Аминь!-провозгласил князь-кесарь. - А паче чаяния ежели лихие люди дерзнут помыслить что-либо худое против моей крестницы Ксеньюшки, то быть им у меня в застенке!
После того, как поздравления кончились, сваха, при выходе из церкви, осыпала их семенами льна и конопли.
- Лён - на ребяток, конопля - на девочек, - повторила она.
- Не жалей, сватенька, льну… Льну сыпь поболе! - весело говорил Ромодановский.
Он очень легко выбрасывал из головы подробности тех ужасов, какие совершал в застенке Преображенского приказа…
Ромодановский при выходе новобрачных из церкви продолжал шутить и, лукаво подмигивая молодым поезжанам, шептал:
- Умыкайте, добрые молодцы, молодую, умыкайте!
Это был обычай: при выходе молодой из церкви её старались «умыкнуть», отбить, похитить у мужа, и молодая, боясь «умычки», теснее прижималась к мужу.
- А вот, сунься кто! - вынимал Аркадий плеть из-за пояса и энергично махал ею в воздухе.
Поезд двинулся к дому Трубецких.
При входе в дом молодых ясельничий командовал потешникам:
- В сурны да бубны, потешные! Да играйте чинно, немятежно, доброгласно!
Под эту музыку молодые сели за стол. Но есть за общим столом они, по обычаю, ничего не ели.
Когда же гостям подали третью перемену - лебедя, то перед молодыми поставили жареную курицу, которую дружка тут же завернул в скатерть и обратился к матери Аркадия и к посажёному отцу:
- Благословите молодых вести опочивать.
- Благослови Бог! - отвечали те.
И молодых повели. Но прежде чем они дошли до дверей, дружка понёс впереди завёрнутую в скатерть курицу, предназначенную для ужина молодым в сеннике, а за ним пошли коровайники и свещники.
Когда молодые приблизились к дверям, то посажёный отец, взяв Ксению за руку, проговорил обрядовые слова Аркадию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230