Однако предложение мое было встречено более чем прохладно. «Не самая удачная шутка, Хамфри», – неодобрительно заметил мастер.
Впрочем, он тут же объяснил мне, почему «своих» студентов следует избегать любой ценой. («Все, кто угодно, только не свои»!)
Дело в том, что за каждого англичанина Бейли получает от казначейства всего 500 фунтов в год.
Таким образом, вместо пятидесяти иностранцев ему придется зачислить четыреста граждан Соединенного Королевства. Соответственно количество студентов возрастет в четыре раза, а соотношение «преподаватель – студент» изменится от одного к десяти до одного к тридцати четырем.
Что ж, тревога мастера и казначея мне понятна. Решение правительства может означать конец цивилизации (как мы ее себе представляем) и почти наверняка конец Бейли (как мы его себе представляем). В нем появятся общежития! Аудитории! Его будет невозможно отличить от Уормвуд-Скрабз или от Сассексского университета!
И изменить это, то есть вернуть все на круги своя, во власти только моего министра – Хэкера, поскольку – как это я сразу не сообразил! – претворять в жизнь решение, принятое министерством образования и науки, надлежит именно нашему министерству.
(Собственно говоря, количество студентов в Оксфорде ограничено фондом университетских стипендий. Скорее всего, Бейли мог бы увеличить число студентов-англичан, только забрав их «места» из других колледжей, но те никогда бы на это не согласились, поскольку тогда сами оказались бы в трудном положении.
Хотя ответственность за осуществление упомянутых мер возлагалась на сэра Хамфри и Джеймса Хэкера, весьма примечательно, что министерство образования и науки даже не подумало поставить в известность о своем намерении другие заинтересованные ведомства, такие как МИДДС, министерство здравоохранения и социального обеспечения или, на худой конец, министерство административных дел. – Ред.)
Надо доказать Хэкеру особое, уникальное значение Бейли, решил я. Почему бы, скажем, не пригласить его сюда на званый обед? Здесь будет легче ему все растолковать.
Я уехал из Оксфорда, окончательно убедившись в необходимости любой ценой добиться признания особого статуса Бейли ввиду исключительной деятельности, проводящейся в его стенах».
(Поскольку данный эпизод из жизни Хэкера в основном связан с наградами – заслуженными или незаслуженными, распределяемыми по достоинству или по знакомству, – мы сочли целесообразным ознакомить читателей с титулами, наградами и почетными званиями, обладателями коих являются главные герои нашего повествования.
Сэр Уильям Гагры – кавалер ордена «За услуги», член Королевского общества, доктор философии, кавалер ордена «Военный крест», магистр искусств (Оксфорд).
Кристофер Венебл (капитан ВВС в отставке) – кавалер ордена «За боевые заслуги», магистр искусств.
Сэр Хамфри Эплби – кавалер ордена Бани II степени, кавалер ордена Королевы Виктории IV степени, магистр искусств (Оксфорд).
Бернард Вули – магистр искусств (Кембридж).
Достопочтенный Джеймс Хэкер – член Тайного совета, член парламента, бакалавр наук (экон.).
Сэр Арнольд Робинсон – кавалер ордена св. Михаила и св. Георгия I степени, кавалер ордена Королевы Виктории III степени, магистр искусств (Оксфорд). – Ред.)
28 апреля
Сегодня утром Хамфри снова пристал ко мне, как репей.
– Два срочных дела, господин министр, – вместо приветствия начал он, едва войдя в кабинет. – Во-первых, наградной список…
Услышав, что я намерен вернуться к этому вопросу позже, он как-то сразу задергался (мне стоило большого труда не показать, как это меня забавляет) и возбужденно застрекотал: «Дело не терпит… скоро пять недель…»
(Обычно кандидатам официально сообщается об их выдвижении не менее, чем за пять недель до принятия решения. Теоретически это делается для того, чтобы у них было время отказаться. Но такое случается крайне редко. Собственно, известен только один случай. В 1496 гаду государственный служащий отказался от рыцарского звания, поскольку… уже имел его. – Ред.)
Такая настойчивость нисколько не поколебала моей решимости не спешить с подписанием документа, так как в результате проведенного мной исследования (Хэкер, очевидно, имел в виду, что исследование провел один из функционеров партийного центра и представил ему соответствующие материалы. – Ред.) выявились очень интересные факты. Оказывается, на долю государственных служащих приходится двадцать процентов всех наград! Остальные граждане нашей страны могут заслужить награду, только совершив что-то экстраординарное, что-то выходящее далеко за рамки обычных служебных обязанностей, за выполнение которых они получают заработную плату. Вам или мне придется совершить подвиг! Скажем, в течение двадцати семи лет шесть вечеров в неделю на общественных началах работать с умственно отсталыми детьми – тогда, возможно, мы удостоимся чести быть представленными к медали Британской империи. А государственным служащим рыцарские звания и награды достаются в качестве естественного дополнения к должности!
Да и вообще многие из ныне существующих почетных титулов и наград нелепы и превратились в анахронизм. Возьмем тот же орден Британской империи: неужели никто в Уайтхолле до сих пор не заметил, что империи давно уже нет?
Государственные служащие из года в год улучшают свое и без того неплохое положение. И если раньше (во время оно) их награждали в порядке компенсации за многолетний преданный труд на благо общества, за который они получали относительно небольшое жалованье, скромную пенсию и в целом незначительные привилегии, то теперь их материальное положение сравнимо с доходами менеджеров процветающих частных компаний. (Эттли в бытность свою премьер-министром получал пять тысяч фунтов в год, а секретарь кабинета – ровно в два раза меньше. Сейчас же секретарь кабинета получает больше премьер-министра. Почему?) Они ездят на государственных машинах, в конце службы их ждет солидная, не зависящая от инфляции пенсия, и… на них по-прежнему сыплется золотой дождь почестей и наград!
(Хэкер был прав. Государственные служащие безусловно «подгоняли» систему распределения наград под свои интересы. Аналогичным образом политика доходов всегда «подгонялась» под интересы тех, кто ее готовил и формулировал. Например, в бюджете 1975 года предусматривались значительные поощрения для государственных служащих и юристов. Нужно ли говорить о том, что бюджет этот готовили государственные служащие и юристы?
Итак: «Quis custodiet ipsos custodes?», то есть «Кто же будет сторожить самих сторожей?» – вот в чем вопрос. – Ред.)
Напрашивается риторический вопрос: способны ли государственные служащие понять трудности нашей каждодневной жизни, если над ними, в отличие от нас, не висит дамоклов меч инфляции и безработицы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158