Я согласился на его просьбу, но не сразу; мне не хотелось, чтобы он приписывал мое согласие желанию расстаться с ним.
Прежде чем пуститься в дорогу, я попытался уговорить отца бросить ферму и тоже переселиться в замок, где будет жить мой брат; но усилия мои не увенчались успехом.
– Нет, нет, Жакоб, – сказал он, – мы, деревенские, привыкли жить по-своему, и ничего не надо менять. Я помру, коли меня заставят жить по-другому; пока ноги держат, буду работать.
Сколько очарования и прелести в благородной простоте, не омраченной никакими тщеславными помыслами! Хотя удача всегда благоприятствовала мне и словно спешила угадать всякое мое желание, я рано понял, что есть и другое благо на свете. Я человек и по собственному опыту знаю, что мы всегда требуем того, чего у нас нет, и всегда предъявляем фортуне свои права. Да, всякому ясно, что я могу быть доволен своей судьбой, что Жакоб, вознесшийся на небывалую высоту в тех самых местах, где он родился, должен быть счастлив. Так нет же, я не был счастлив! Я уже вкусил сладость богатства и сие благо, разжигая во мне новые желания, отнимало душевный покой и довольство.
Я сказал, что Жакоб, достигший таких почетных высот в родных местах, должен бы быть доволен. А между тем некоторые думают, что простолюдин, поднявшийся из грязи, должен бежать из своих мест, чтобы не подвергаться ежедневным унизительным напоминаниям о былом ничтожестве; но я на основании собственного опыта утверждаю, что унижение это не может идти ни в какое сравнение с тем блаженством, какое испытываешь, когда перед тобой склоняются в почтительном поклоне люди, которые совсем недавно были тебе равны, и даже те, кто раньше едва удостаивал тебя кивком головы. Что, к примеру, могло сильнее польстить моему самолюбию, чем поведение Венсака? Еще вчера он надменно оспаривал мои почетные права в приходе, а сегодня пришел ко мне изъявить свое почтение. Никто его к этому не принуждал; но каждый его реверанс, каждый подскок ясно говорил о том, что я заставил его склониться перед моим могуществом раз и навсегда. Итак, отныне я был важнее и влиятельнее его. Я отвергаю мнения иных людей и смею утверждать, что нет ничего приятнее на свете, чем появиться в ореоле величия там, где еще недавно тебя третировали с пренебрежением. Да простят мне это небольшое отступление, опровергающее распространенные в свете предрассудки, ибо я испытал все это на собственном опыте, а опыт по-моему, – самый убедительный довод.
Я уже готовился к отъезду, когда ко мне вдруг пожаловал господин де Венсак с просьбой: согласиться на его брак с моей сестрой; это предложение и удивило и обрадовало меня. Я не сумел скрыть ни радости, ни удивления.
– Сударь, – сказал я ему, – вы оказываете большую честь фамилии Ле Валле своей готовностью соединить ее с фамилией де Венсак…
– А вы, оказывается, злопамятны, – ответил он, – вы решили напомнить мне необдуманные слова, в которых я уже и сам раскаялся. Союз этот, если вы его одобрите, будет залогом моей неизменной дружбы.
– Я весьма польщен, – сказал я, – и сейчас же сообщу о вашем предложении отцу и сестре. Вы, конечно, согласитесь, что брак этот должен прежде всего быть приятен девушке и одобрен ее отцом.
– Об этом не беспокойтесь, – ответил он, – я уже давно поддался чарам вашей сестры, и чувства мои ей не противны. Ваш батюшка, с которым я только что говорил, согласен на этот брак, но посоветовал мне обратиться к вам; он не скажет окончательного слова без вашего одобрения.
– Ваше имя решает дело, – сказал я ему, – и если отец и сестра согласны, то я не уеду отсюда раньше, чем мы сыграем свадьбу.
Мы отправились к отцу, господин де Венсак вновь повторил свое предложение в присутствии почтенного старца, чьи глаза увлажнились слезами радости.
– Дорогой мой Жакоб, – сказал старик, – счастье повсюду следует за тобой. Вот и сестра твоя выходит замуж; я теперь желаю лишь одного: увидеть твоих детей. Тогда умру спокойно.
Мы исполнили все необходимые формальности, и господин де Венсак стал шурином господина де Ля Валле. Могу сказать, что потомство этой счастливой четы составило радость и утеху моей старости.
Несколько дней спустя мы вместе с новобрачными отбыли в Париж. Мы хотели, чтобы молодая госпожа де Венсак приобрела некоторый светский лоск, которого ей недоставало; но благодаря ее природному стремлению быть всегда красивой, она преуспела гораздо быстрее, чем можно было ожидать.
Брат мой остался в деревне; вскоре мы узнали, что он овдовел. Господин де Венсак купил должность на королевской службе. Все в моей семье благоденствовали, с каждым днем возрастало мое богатство и влияние. И смею сказать, я взирал на это, не ощущая чрезмерного восторга. Привыкнув к тому, что мои желания исполняются, я уже не торопился ставить перед собой новые цели, и вот тогда-то я почувствовал истинное удовольствие от того, что богат. Я наслаждался безмятежным покоем, как вдруг спокойствие мое было нарушено честолюбивыми устремлениями моей супруги. Эти стремления были вполне законны у дамы ее звания и достоинства, но мне они причинили немало огорчений.
Как известно читателю, жена моя была дочерью богатого банкира, который вышел, как и я, из низов. За нее посватался маркиз де Вамбюр, так как деньги искупали недостаток титулов, и этот брак открыл молодой женщине доступ к королевскому двору. Благодаря всему этому она усвоила манеры и тон великосветской дамы и ни за что не желала с ними расстаться. Она любила меня, но любила бы больше, если бы к моей внешности и характеру прибавилось громкое имя и знатные предки. Что до меня, то я успел свыкнуться с уединением, в котором жила мадемуазель Абер, не завел никаких знакомств, и светская суета не затуманила мой разум; я был вполне доволен и своей судьбой и доставшимся мне от родителей именем.
Итак, мы смотрели на жизнь по-разному. Жена, случалось, заводила речь о своих честолюбивых замыслах, но не находила у меня отклика; однако трудно устоять перед натиском близкого человека, тем паче жены, когда она пользуется любым поводом, чтобы заявлять о своих желаниях. Однажды мы вдвоем с женой обсуждали свои денежные дела; она была очень довольна, что наше богатство радует меня; но вдруг, ни с того ни с сего, она умолкла и надолго задумалась; я ласково и даже с беспокойством спросил, что с ней.
– Вы сами видите, дорогой мой, – сказал она, – что у нас большое состояние. Его трудно увеличить, и многие знатные люди могли бы нам позавидовать. У вас оказались большие способности к делам, большое усердие в работе; эти качества, без сомнения, дадут вам возможность еще увеличить наше состояние, но богатство – не все в жизни.
– А что нам еще нужно? – спросил я.
– Нужно имя, которое мы передадим нашим будущим детям, – ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132