Скрывать ему больше было нечего; полагая, что наступил подходящий момент, он бросился передо мной на колени, заливаясь слезами, и сказал, что его участь и сама жизнь зависят от счастливого завершения этой любви.
Хотя жена советовала мне щадить племянника, я почувствовал, что не в силах следовать его советам. Я позволил молодому человеку зайти слишком далеко; несомненно, я не обладал достаточным воспитанием и тактом, чтобы уметь влиять на таких, как мой племянник, и с честью выходить из подобных положений. Лучше бы моя супруга присутствовала при этом разговоре; мне не хватало ее предусмотрительности, чтобы, щадя самолюбие молодого человека, выведать его тайну, но не допускать полного и откровенного признания. Однако ошибка была совершена, ее надо было исправлять.
Поразмыслив несколько мгновений о том, какой опасности подвергает себя человек, переоценивающий свои возможности, я решил, что мне уже терять нечего. Приняв удивленный вид, я твердо заявил молодому человеку, который ждал моего решения, – бледный, расстроенный и потрясенный:
– Так вот как ты отблагодарил меня за мои заботы? Не совестно ли тебе отдаваться безрассудной страсти, которая тебя не только порабощает, но и бесчестит? Как! Ты хочешь стать возлюбленным моей дочери? Да ведь она по рождению твоя двоюродная сестра! Неужели ты мог подумать, что я соглашусь? И не надейся. Я не буду противиться любому другому твоему увлечению; наоборот, я готов даже способствовать нежным чувствам – но только в том случае, если они не возмущают добродетель. От тебя и от меня зависит довершить все остальное. Ты можешь свободно сделать выбор, я не буду противиться. Мое состояние и должность, которую я занимаю, всегда позволят мне обеспечить тебе полное благополучие. Но если хочешь заслужить мои заботы, выкинь из головы свою неуместную любовь, ибо ничто на свете не заставит меня дать" согласие. Я пощажу твое самолюбие и ничего не расскажу ни жене, ни дочери о чувствах, которые вызовут у них обеих лишь негодование и погубят тебя в их мнении.
– Ах, кузина знает о моей любви, – сказал он, – и мысли ее, на мою беду, совпадают с вашими. Да, все против меня, несчастье мое непоправимо.
– Вот и хорошо, – сказал я, – и поступай так, чтобы не навлекать на себя ее презрение и мой гнев.
Племянник ушел, убитый горем. Я призвал господина де Боссона, описал ему во всех подробностях наш разговор и попросил его бежать вслед за молодым человеком и не оставлять его одного в такую тяжелую минуту. Он немедля кинулся вслед за своим подопечным.
Я остался один, в крайнем смятении. Все подозрения насчет увлечения моей дочери я связывал теперь с племянником. Мне казалось, что только он со своим необузданным нравом мог пробудить в юном сердце ответное пламя, столь ненавистное мне. Молодой человек, открывшись в сжигавшей его преступной страсти, пролил, к моему ужасу, свет на причину тоски моей дочери. Чтобы рассеять тревогу, я пошел в комнаты жены. Я хотел рассказать ей обо всем происшедшем и узнать, что стало известно ей.
Она справедливо порицала меня за то, что я так неосмотрительно дал этому дерзкому претенденту повод заявить о своей страсти.
– Он перестанет стесняться, – сказала она, – он вхож к нам по праву родства, отказать от дома вы ему не можете, а он, при своем безрассудстве, истолкует это как молчаливое согласие на его дальнейшие домогательства. И когда вы захотите положить этому предел, будет уже поздно о ответ на все ваши доводы он сошлется на тысячу примеров, свидетельствующих не о соблюдении закона, а о его нарушении. Что вы ему тогда скажете?
Я признал справедливость ее укоров, но, прежде чем на что-нибудь решиться, надо было узнать, что происходит в сердце моей дочери.
– Вашей дочери, – сказала жена, – меньше повезло со мной, чем племяннику с вами. Она пыталась меня перехитрить и воображает, что это ей удалось; но я выяснила два обстоятельства, из которых одно очень важно для вашего спокойствия, а второе потребует большого такта, ибо иначе трудно установить окончательную истину. Во-первых, наша дочь не чувствует никакой склонности к вашему племяннику. Ответы ее звучали так искренне, что я не побоялась спросить, каким образом у молодого человека оказался ее портрет. Эта новость и удивила, и рассердила ее. «Наверно он взял портрет у батюшки или самовольно снял копию», – сказала она. Это должно нас успокоить. Девочка не могла меня обмануть.
– Ваше мнение, – ответил я жене, – согласуется с тем, что говорил мне сам племянник. Но если я правильно вас понял, вы считаете, что наша дочь не знает о его любви; а между тем племянник утверждал, что ей известны его чувства.
– Это меня тоже беспокоит, – сказала моя супруга, – но, может быть, ваш племянник на этот счет ошибается или обмолвился. Я сейчас повторю подробно весь мой разговор с дочерью, и вы сможете судить сами… Мне действительно кажется, что наша дочь влюблена, – добавила она, – но в кого? Этого мне не удалось узнать. Ее вздохи красноречивее, чем слова. Она призналась, что один молодой человек ей приятнее, чем другие, но сама она не уверена, что это предпочтение можно считать любовью. Тогда я спросила, отвечают ли ей взаимностью. Она ответила, что не знает, но что однажды она нашла у себя на столе очень нежное письмо и подозревает, что оно написано тем молодым человеком.
Жена показала мне это письмо, но я тоже не распознал почерка.
– Конечно, дочка меня слушается, и я дозналась бы у нее об имени ее поклонника, – продолжала жена, – но в это время пришел господин д'Орсан. Он знал, что вы заняты делами, и потому не стал вас тревожить, а передал мне письмо от вашего младшего племянника, где тот испрашивает нашего согласия на весьма удачный брак: он нашел себе невесту в том городе, где стоит их полк.
Мы с женой стали мысленно перебирать всех молодых людей, бывавших в нашем доме. Признаюсь, чаще всего мне приходил на ум господин де Боссон, но я тотчас и отбрасывал эту мысль, ибо он был всегда предупредителен с мадемуазель де Ля Валле, но не более того. Наконец, я попросил жену еще раз поговорить с дочерью.
– Нет, сударь, – возразила она, – это было бы неразумно. Первый шаг сделан. Теперь она собирается с мыслями, обдумывает каждое мое слово и свои ответы и постарается на следующий раз быть непроницаемой. Можете мне поверить: если я буду теперь молчать, она подумает, что мое любопытство вполне удовлетворено, успокоится и забудет осторожность; надеюсь, она сама себя выдаст. Нам же будет легче, наблюдая за ней, за выражением ее глаз, узнать, кто ее избранник. Должна признаться, мои подозрения падают на господина де Боссона. Впрочем, мы ведь скоро едем в деревню; надеюсь, там все разъяснится.
И вот через несколько дней наш отъезд был решен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Хотя жена советовала мне щадить племянника, я почувствовал, что не в силах следовать его советам. Я позволил молодому человеку зайти слишком далеко; несомненно, я не обладал достаточным воспитанием и тактом, чтобы уметь влиять на таких, как мой племянник, и с честью выходить из подобных положений. Лучше бы моя супруга присутствовала при этом разговоре; мне не хватало ее предусмотрительности, чтобы, щадя самолюбие молодого человека, выведать его тайну, но не допускать полного и откровенного признания. Однако ошибка была совершена, ее надо было исправлять.
Поразмыслив несколько мгновений о том, какой опасности подвергает себя человек, переоценивающий свои возможности, я решил, что мне уже терять нечего. Приняв удивленный вид, я твердо заявил молодому человеку, который ждал моего решения, – бледный, расстроенный и потрясенный:
– Так вот как ты отблагодарил меня за мои заботы? Не совестно ли тебе отдаваться безрассудной страсти, которая тебя не только порабощает, но и бесчестит? Как! Ты хочешь стать возлюбленным моей дочери? Да ведь она по рождению твоя двоюродная сестра! Неужели ты мог подумать, что я соглашусь? И не надейся. Я не буду противиться любому другому твоему увлечению; наоборот, я готов даже способствовать нежным чувствам – но только в том случае, если они не возмущают добродетель. От тебя и от меня зависит довершить все остальное. Ты можешь свободно сделать выбор, я не буду противиться. Мое состояние и должность, которую я занимаю, всегда позволят мне обеспечить тебе полное благополучие. Но если хочешь заслужить мои заботы, выкинь из головы свою неуместную любовь, ибо ничто на свете не заставит меня дать" согласие. Я пощажу твое самолюбие и ничего не расскажу ни жене, ни дочери о чувствах, которые вызовут у них обеих лишь негодование и погубят тебя в их мнении.
– Ах, кузина знает о моей любви, – сказал он, – и мысли ее, на мою беду, совпадают с вашими. Да, все против меня, несчастье мое непоправимо.
– Вот и хорошо, – сказал я, – и поступай так, чтобы не навлекать на себя ее презрение и мой гнев.
Племянник ушел, убитый горем. Я призвал господина де Боссона, описал ему во всех подробностях наш разговор и попросил его бежать вслед за молодым человеком и не оставлять его одного в такую тяжелую минуту. Он немедля кинулся вслед за своим подопечным.
Я остался один, в крайнем смятении. Все подозрения насчет увлечения моей дочери я связывал теперь с племянником. Мне казалось, что только он со своим необузданным нравом мог пробудить в юном сердце ответное пламя, столь ненавистное мне. Молодой человек, открывшись в сжигавшей его преступной страсти, пролил, к моему ужасу, свет на причину тоски моей дочери. Чтобы рассеять тревогу, я пошел в комнаты жены. Я хотел рассказать ей обо всем происшедшем и узнать, что стало известно ей.
Она справедливо порицала меня за то, что я так неосмотрительно дал этому дерзкому претенденту повод заявить о своей страсти.
– Он перестанет стесняться, – сказала она, – он вхож к нам по праву родства, отказать от дома вы ему не можете, а он, при своем безрассудстве, истолкует это как молчаливое согласие на его дальнейшие домогательства. И когда вы захотите положить этому предел, будет уже поздно о ответ на все ваши доводы он сошлется на тысячу примеров, свидетельствующих не о соблюдении закона, а о его нарушении. Что вы ему тогда скажете?
Я признал справедливость ее укоров, но, прежде чем на что-нибудь решиться, надо было узнать, что происходит в сердце моей дочери.
– Вашей дочери, – сказала жена, – меньше повезло со мной, чем племяннику с вами. Она пыталась меня перехитрить и воображает, что это ей удалось; но я выяснила два обстоятельства, из которых одно очень важно для вашего спокойствия, а второе потребует большого такта, ибо иначе трудно установить окончательную истину. Во-первых, наша дочь не чувствует никакой склонности к вашему племяннику. Ответы ее звучали так искренне, что я не побоялась спросить, каким образом у молодого человека оказался ее портрет. Эта новость и удивила, и рассердила ее. «Наверно он взял портрет у батюшки или самовольно снял копию», – сказала она. Это должно нас успокоить. Девочка не могла меня обмануть.
– Ваше мнение, – ответил я жене, – согласуется с тем, что говорил мне сам племянник. Но если я правильно вас понял, вы считаете, что наша дочь не знает о его любви; а между тем племянник утверждал, что ей известны его чувства.
– Это меня тоже беспокоит, – сказала моя супруга, – но, может быть, ваш племянник на этот счет ошибается или обмолвился. Я сейчас повторю подробно весь мой разговор с дочерью, и вы сможете судить сами… Мне действительно кажется, что наша дочь влюблена, – добавила она, – но в кого? Этого мне не удалось узнать. Ее вздохи красноречивее, чем слова. Она призналась, что один молодой человек ей приятнее, чем другие, но сама она не уверена, что это предпочтение можно считать любовью. Тогда я спросила, отвечают ли ей взаимностью. Она ответила, что не знает, но что однажды она нашла у себя на столе очень нежное письмо и подозревает, что оно написано тем молодым человеком.
Жена показала мне это письмо, но я тоже не распознал почерка.
– Конечно, дочка меня слушается, и я дозналась бы у нее об имени ее поклонника, – продолжала жена, – но в это время пришел господин д'Орсан. Он знал, что вы заняты делами, и потому не стал вас тревожить, а передал мне письмо от вашего младшего племянника, где тот испрашивает нашего согласия на весьма удачный брак: он нашел себе невесту в том городе, где стоит их полк.
Мы с женой стали мысленно перебирать всех молодых людей, бывавших в нашем доме. Признаюсь, чаще всего мне приходил на ум господин де Боссон, но я тотчас и отбрасывал эту мысль, ибо он был всегда предупредителен с мадемуазель де Ля Валле, но не более того. Наконец, я попросил жену еще раз поговорить с дочерью.
– Нет, сударь, – возразила она, – это было бы неразумно. Первый шаг сделан. Теперь она собирается с мыслями, обдумывает каждое мое слово и свои ответы и постарается на следующий раз быть непроницаемой. Можете мне поверить: если я буду теперь молчать, она подумает, что мое любопытство вполне удовлетворено, успокоится и забудет осторожность; надеюсь, она сама себя выдаст. Нам же будет легче, наблюдая за ней, за выражением ее глаз, узнать, кто ее избранник. Должна признаться, мои подозрения падают на господина де Боссона. Впрочем, мы ведь скоро едем в деревню; надеюсь, там все разъяснится.
И вот через несколько дней наш отъезд был решен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132