Человек даже притронуться к тебе не сможет. А когда получишь свое личное оружие, твой кондуит, станешь почти неуязвима.
Я остановила грушу руками в перчатках и бросила на Уоррена взгляд искоса. Его «почти» меня тревожило.
– Неуязвима, – повторила я, нанося удар справа. – Как Батч? Или ты имеешь в виду Аякса? Если я правильно припоминаю, его оружие не такое уж неуязвимое.
– Не раздражайся.
Майках усмехнулся.
– Она права.
– Оливия не боксирует, – ~ заметил Уоррен, не обращая внимания на Майкаха. – И не дерется.
Я отступила от груши и вытерла лицо рукой. Потом улыбнулась, капризно, как только смогла с таким ангельским лицом.
– Теперь она это делает.
– Нет, – ответил Уоррен, делая шаг вперед. – Ты должна явиться в мир такой, какой была Оливия. В твоих словах и поступках не должно быть ничего от Джо. От этого зависит твоя жизнь, жизнь всех нас.
Когда он заговорил, я начала беспощадно избивать грушу, так что звук ударов перекрывал его слова, но теперь остановилась, тяжело дыша, и улыбнулась. Он не улыбнулся мне в ответ, и я не могла его винить в этом. Даже я ощущала запах своего вызова.
– Уоррен. Кто был свидетелем смерти своей сестры, выброшенной в окно, не может не измениться. Люди иногда становятся другими. Я много думала о том, что предприняла бы Оливия, и решила, что она начала бы изучать крав магу.
– Еще одно очко в ее пользу.
– Ты просто проецируешь на сестру то, что хочешь делать сама.
– Поверь, я знаю ее лучше тебя.
«Знала», – мысленно поправилась я и снова начала наносить удары, на этот раз апперкоты.
– Надеюсь, это так. Потому что время выходить.
Это заставило меня остановиться. Я подняла подбородок, принюхалась.
– Куда?
– Назад, в мир смертных. К своей прежней жизни. «К жизни Оливии», – подумала я и отвела взгляд.
– Я не готова.
– Милая, – сказал Майках, арбитр, – если Оливия в ближайшее время не вернется, агенты Тени что-то заподозрят.
– Разве они и сейчас ничего не подозревают? Уоррен покачал головой.
– Аякс видел тебя живой, но он не видел смерть Оливии. Он даже не представляет, что она там была тем вечером, потому что, когда мы там появились, ее запах уже был…
– Убит, – закончила я за него и возобновила удары. Снизу, сбоку. Снизу, сбоку. Хук.
– Мы всегда стараемся исчезнуть, – быстро проговорил Уоррен. – Меняем личность так, что даже самые близкие друзья и родственники нс могут нас узнать. Так ослабляется искушение вернуться к прежней жизни. Аякс это знает, поэтому у него не будет причин снова искать здесь.
– К тому же, – добавил Майках, – Оливия – дочь Ксавье Арчера, а все, на чем стоит знак Арчера, – вне подозрений. Они не посмеют к ней притронуться.
Я приподняла бровь. А разве меня не звали Джоанна Арчер? Разве я не была под защитой этого знака, когда Аякс напал на меня? Уоррен покачал головой, прочитав мои мысли.
– Как ты думаешь, кто написал эту записку Ксавье? Я сорвала перчатки и потянулась за водой.
– Но как они смогут выяснить, что это я, а не Оливия? Унюхать меня или еще что-нибудь?
Он покачал головой.
– Теперь, после твоей метаморфозы, все по-другому. Тебя гораздо трудней выследить. К тому для дополнительной защиты мы сделали тебе инъекцию. Твои истинные феромоны можно распознать, только когда ты ранена или очень взволнована. Поэтому ежедневно упражняйся в медитации, как мы тебя научили, – ответил Майках.
А Уоррен предупредил:
– И никаких схваток.
«Никаких поражений», – подумала я, но промолчала.
– Послушай, все, что тебе нужно будет делать следующие несколько дней, это оставаться в квартире Оливии, – произнес Уоррен. – Если она вела дневник, прочти его. Если у нее было хобби, изучи его. Поройся в ее гардеробе, просмотри фотоальбомы и создай для себя прошлое. Делай все возможное, чтобы стать сестрой. А когда будешь готова, мы отведем тебя в убежище.
– Там ты встретишься с другими звездными знаками, – пояснил Майках. – И научишься быть Стрельцом.
– Но сначала ты должна научиться быть Оливией. Только когда ты сможешь обмануть даже тех, кто тебя хорошо знает, мы познакомим тебя с другими.
– Он прав, Джо, – сказал Майках, заметив мою реакцию. – Никто не должен знать, кто ты на самом деле, понятно?
Я, неожиданно почувствовав себя усталой, прислонилось головой к нейлоновой груше. Потом подняла голову и посмотрела в небо. Бесконечная голубизна протянулась надо мной; ни одного облачка, за которым можно спрятаться.
– Неужели для меня нет безопасного места?
Никто не откликнулся. И мне пришло в голову, что никто и не может ответить.
12
Я позвонила Шер и попросила забрать меня на следующее утро; она пришла в полный восторг и пообещала приехать через час. Я обсудила это с Уорреном и Майкахом, но в конце концов неохотно согласилась, что Оливия поступила бы именно так. Положив трубку, я покачала головой.
– Терпеть не могу эту женщину.
– Но она была лучшей подругой Оливии.
– Она вся из пластмассы, как «Виза».
– Ты тоже, – заметил Уоррен. Я только сердито зыркнула на него.
Шер явилась в полдень в яблочно-красной, как конфетка, открытой машине и в соответствующем костюме. Я даже поискала, нет ли на заднем сиденье шеста стриптизерши. Как оказалось, у Шер в нейлоновой сумке «Прада» оказался подходящий костюм и для меня. Шер потащила меня в ванную, и я бросила на Майкаха отчаянный взгляд. Он улыбнулся и помахал мне рукой.
– Проклятые врачи! – пробормотала я. Он откашлялся в соседней комнате, и я поняла, что он все слышал.
– Что? – спросила Шер, глядя на меня васильковыми глазами, словно вопросительными знаками.
– Ничего, – буркнула я.
Очевидно, это был не тот ответ, что она ожидала. Лицо ее помрачнело, но почти мгновенно на нем снова появилось торжественное выражение. Я отвернулась, что, я уверена, для нас обеих было облегчением.
– А что это такое?
Я потрогала блестящую ткань.
– Твой костюм для путешествий, дорогая, – жизнерадостно проворковала Шер. – Как у Ивела Найвела. Или у Тельмы и Луизы. Если ехать, так со стилем.
«Запомни, – велела я себе, увидев в окне потрясающее „отражение нас обеих. – Заведи. Новую. Лучшую. Подругу“.
– Ты уверена, что хочешь этого, Ливви-девочка? – осведомилась Шер, когда мы неслись по городу в ее низком «открытом корвете. Я насчитала нарушения по крайней мере трех основных правил движения. Шер водит машину так же, как ходит, дышит и живет: она уверена, что никто не посмеет летать на ее пути. – Ты знаешь, что всегда можешь оставаться у меня.
– Да, – сказала я, думая «нет», когда она повернула на тридцати пяти милях в час. Нет – всему этому. Нет – квартире, которая напомнила мне, где я в последний раз видела искаженное прекрасное лицо своей сестры; нет – тому, что-бы быть супергероем; и – я едва не проглотила стекло на следующем повороте – определенно нет Шер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Я остановила грушу руками в перчатках и бросила на Уоррена взгляд искоса. Его «почти» меня тревожило.
– Неуязвима, – повторила я, нанося удар справа. – Как Батч? Или ты имеешь в виду Аякса? Если я правильно припоминаю, его оружие не такое уж неуязвимое.
– Не раздражайся.
Майках усмехнулся.
– Она права.
– Оливия не боксирует, – ~ заметил Уоррен, не обращая внимания на Майкаха. – И не дерется.
Я отступила от груши и вытерла лицо рукой. Потом улыбнулась, капризно, как только смогла с таким ангельским лицом.
– Теперь она это делает.
– Нет, – ответил Уоррен, делая шаг вперед. – Ты должна явиться в мир такой, какой была Оливия. В твоих словах и поступках не должно быть ничего от Джо. От этого зависит твоя жизнь, жизнь всех нас.
Когда он заговорил, я начала беспощадно избивать грушу, так что звук ударов перекрывал его слова, но теперь остановилась, тяжело дыша, и улыбнулась. Он не улыбнулся мне в ответ, и я не могла его винить в этом. Даже я ощущала запах своего вызова.
– Уоррен. Кто был свидетелем смерти своей сестры, выброшенной в окно, не может не измениться. Люди иногда становятся другими. Я много думала о том, что предприняла бы Оливия, и решила, что она начала бы изучать крав магу.
– Еще одно очко в ее пользу.
– Ты просто проецируешь на сестру то, что хочешь делать сама.
– Поверь, я знаю ее лучше тебя.
«Знала», – мысленно поправилась я и снова начала наносить удары, на этот раз апперкоты.
– Надеюсь, это так. Потому что время выходить.
Это заставило меня остановиться. Я подняла подбородок, принюхалась.
– Куда?
– Назад, в мир смертных. К своей прежней жизни. «К жизни Оливии», – подумала я и отвела взгляд.
– Я не готова.
– Милая, – сказал Майках, арбитр, – если Оливия в ближайшее время не вернется, агенты Тени что-то заподозрят.
– Разве они и сейчас ничего не подозревают? Уоррен покачал головой.
– Аякс видел тебя живой, но он не видел смерть Оливии. Он даже не представляет, что она там была тем вечером, потому что, когда мы там появились, ее запах уже был…
– Убит, – закончила я за него и возобновила удары. Снизу, сбоку. Снизу, сбоку. Хук.
– Мы всегда стараемся исчезнуть, – быстро проговорил Уоррен. – Меняем личность так, что даже самые близкие друзья и родственники нс могут нас узнать. Так ослабляется искушение вернуться к прежней жизни. Аякс это знает, поэтому у него не будет причин снова искать здесь.
– К тому же, – добавил Майках, – Оливия – дочь Ксавье Арчера, а все, на чем стоит знак Арчера, – вне подозрений. Они не посмеют к ней притронуться.
Я приподняла бровь. А разве меня не звали Джоанна Арчер? Разве я не была под защитой этого знака, когда Аякс напал на меня? Уоррен покачал головой, прочитав мои мысли.
– Как ты думаешь, кто написал эту записку Ксавье? Я сорвала перчатки и потянулась за водой.
– Но как они смогут выяснить, что это я, а не Оливия? Унюхать меня или еще что-нибудь?
Он покачал головой.
– Теперь, после твоей метаморфозы, все по-другому. Тебя гораздо трудней выследить. К тому для дополнительной защиты мы сделали тебе инъекцию. Твои истинные феромоны можно распознать, только когда ты ранена или очень взволнована. Поэтому ежедневно упражняйся в медитации, как мы тебя научили, – ответил Майках.
А Уоррен предупредил:
– И никаких схваток.
«Никаких поражений», – подумала я, но промолчала.
– Послушай, все, что тебе нужно будет делать следующие несколько дней, это оставаться в квартире Оливии, – произнес Уоррен. – Если она вела дневник, прочти его. Если у нее было хобби, изучи его. Поройся в ее гардеробе, просмотри фотоальбомы и создай для себя прошлое. Делай все возможное, чтобы стать сестрой. А когда будешь готова, мы отведем тебя в убежище.
– Там ты встретишься с другими звездными знаками, – пояснил Майках. – И научишься быть Стрельцом.
– Но сначала ты должна научиться быть Оливией. Только когда ты сможешь обмануть даже тех, кто тебя хорошо знает, мы познакомим тебя с другими.
– Он прав, Джо, – сказал Майках, заметив мою реакцию. – Никто не должен знать, кто ты на самом деле, понятно?
Я, неожиданно почувствовав себя усталой, прислонилось головой к нейлоновой груше. Потом подняла голову и посмотрела в небо. Бесконечная голубизна протянулась надо мной; ни одного облачка, за которым можно спрятаться.
– Неужели для меня нет безопасного места?
Никто не откликнулся. И мне пришло в голову, что никто и не может ответить.
12
Я позвонила Шер и попросила забрать меня на следующее утро; она пришла в полный восторг и пообещала приехать через час. Я обсудила это с Уорреном и Майкахом, но в конце концов неохотно согласилась, что Оливия поступила бы именно так. Положив трубку, я покачала головой.
– Терпеть не могу эту женщину.
– Но она была лучшей подругой Оливии.
– Она вся из пластмассы, как «Виза».
– Ты тоже, – заметил Уоррен. Я только сердито зыркнула на него.
Шер явилась в полдень в яблочно-красной, как конфетка, открытой машине и в соответствующем костюме. Я даже поискала, нет ли на заднем сиденье шеста стриптизерши. Как оказалось, у Шер в нейлоновой сумке «Прада» оказался подходящий костюм и для меня. Шер потащила меня в ванную, и я бросила на Майкаха отчаянный взгляд. Он улыбнулся и помахал мне рукой.
– Проклятые врачи! – пробормотала я. Он откашлялся в соседней комнате, и я поняла, что он все слышал.
– Что? – спросила Шер, глядя на меня васильковыми глазами, словно вопросительными знаками.
– Ничего, – буркнула я.
Очевидно, это был не тот ответ, что она ожидала. Лицо ее помрачнело, но почти мгновенно на нем снова появилось торжественное выражение. Я отвернулась, что, я уверена, для нас обеих было облегчением.
– А что это такое?
Я потрогала блестящую ткань.
– Твой костюм для путешествий, дорогая, – жизнерадостно проворковала Шер. – Как у Ивела Найвела. Или у Тельмы и Луизы. Если ехать, так со стилем.
«Запомни, – велела я себе, увидев в окне потрясающее „отражение нас обеих. – Заведи. Новую. Лучшую. Подругу“.
– Ты уверена, что хочешь этого, Ливви-девочка? – осведомилась Шер, когда мы неслись по городу в ее низком «открытом корвете. Я насчитала нарушения по крайней мере трех основных правил движения. Шер водит машину так же, как ходит, дышит и живет: она уверена, что никто не посмеет летать на ее пути. – Ты знаешь, что всегда можешь оставаться у меня.
– Да, – сказала я, думая «нет», когда она повернула на тридцати пяти милях в час. Нет – всему этому. Нет – квартире, которая напомнила мне, где я в последний раз видела искаженное прекрасное лицо своей сестры; нет – тому, что-бы быть супергероем; и – я едва не проглотила стекло на следующем повороте – определенно нет Шер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112