А сейчас, кажется, не выносил сильнее всего, потому что растекающийся змеиными извивами едкий дым возвращал тошноту вовнутрь него, словно и вправду десятки змей вползали в желудок и выплескивали из своих зубов дурманящий голову яд. Душа просила тишины, успокоения, но ее зов не слышали. Начальники редко умеют слышать души подчиненных.
- Что ты говоришь? - не расслышал Межинский, вспомнивший о каталоге с заколками. Он так и не успел его толком рассмотреть.
- Треугольник Миус нарисовал. На стене. Над своей койкой.
- Равнобедренный? - спросил Межинский все, что помнил из курса средней школы о треугольниках.
- Я не видел, - вспомнил неуступчивого майора Тулаев.
Но треугольник это точно. Во-от... Причем треугольник странный, без вершины...
- Правда?
Удивление отбросило Межинского на спинку кресла. Он никогда не думал, что приговоренный к смертной казни способен на повторение курса геометрии. Да и зачем ему это в его в общем-то безнадежном положении? Может, с ума сошел? Где-то Межинский читал, что у людей порой мутился разум от мысли о скорой гибели.
- А он не того? - покрутил он пальцем у виска.
- Не думаю, - Тулаев вспомнил размазывающие кровь по плексигласу костяшки пальцев Миуса и его ширяющие острыми иглами ярости глазенки и уже самого себя еще раз убедил: - Нет, не думаю. Он в норме. Психопат, конечно, приличный, но в целом, мне кажется, крыша у него не поехала.
- Так, говоришь, вершины нет?
- Семен Куфяков уверял, что нет. Когда он получил первое письмо, ну, где про управдома и премию, то он на левой и правой не сходящихся частях треугольника поставил по точке...
- Мистика какая-то...
- Еще одна точка справа появилась и вовсе без письма. Куфяков однажды проснулся, а она уже есть.
- Ни с того ни с сего?
- Не знаю, в чем причина ее появления. Не знаю, - с радостью увидел Тулаев, что Межинский гасит окурок в пепельнице. - А вот две точки слева Миус прокорябал на стене после того, как Куфяков получил сообщение от брата, что тот вселил в его квартиру двух квартирантов.
- На самом деле, небось, никого и не вселял? - догадался Межинский.
Двумя кивками Тулаев подтвердил его правоту.
- За этим его братом, ну, что на воле, нужно установить
наблюдение, - властно посмотрел на Тулаева Межинский.
"Нужно" адресовалось лишь одному человеку. Других
сотрудников отдела "Т" Тулаев в глаза не видел, и оттого
по-военному сухо ответил:
- Есть установить наблюдение!
- Но это со второй половины дня, - поднял вверх указательный палец Межинский. - А сейчас ты поедешь в прокуратуру Московского гарнизона.
В эти минуты Тулаев готов был ехать только в одном направлении домой. Войти в квартиру, упасть на измятые простыни и спать, спать, спать. До одури, до пустоты в голове спать.
- Запомнил? - проткнул Межинский словом-вопросом забытье.
- Повторите еще раз, если можно...
- Да это ж проще пареной репы! Второй этаж, сороковой кабинет. Спросишь следователя, ведущего дело капитана 1 ранга Свидерского. Он недавно выбросился в пьяном виде из окна рабочего кабинета. Если это не самоубийство, то все гораздо хуже. Свидерский был допущен к очень важным секретам. Это раз. Но, во-вторых, он бизнесовал. В последнее время его дела явно шли плохо, он погряз в долгах и невозвратах кредитов.
- А зачем мне к нему ехать? - удивился Тулаев.
- Не перебивай!
Спиной Межинский оттолкнулся от стула, встал, прошел в угол кабинета, посмотрел на чадящий в автомобильной толпе рыжий "Икарус", и этот ни разу не виденный им Свидерский почему-то представился тоже рыжим. Наверное, зачадил он в бизнесе, заметался, да поздно было. Движок-то заглох. А на другой - ни денег, ни времени, ни сил.
"Икарус" под окном всхлипнул еще более густым и едко-черным, чем до этого, облачком, дернулся и замер. То ли сам остановился, то ли по воле заглохшего двигателя.
Межинский повернулся к зевающему Тулаеву, подождал, пока он опустит руку, закрывающую рот, а значит, избавится и от глухоты - вечной спутницы сильного зевка - и только после этого сказал:
- Человек, звонивший Свидерскому в день его гибели, и налетчик на наших инкассаторов, выдвигавший требования по телефону, - одно и то же лицо.
Зевок застрял в скулах у Тулаева. Он провел ладонью по подбородку, не зная, что сказать, но Межинский опередил его:
- В прокуратуре выяснишь все подробно. Звонок сверху мы уже сделали... Новости о водителе знаешь? - резким вопросом проверил его.
Молчанием Тулаев подчеркнул обиду, снова провел рукой по подбородку, разглаживая, не пуская ко рту новый зевок, и все-таки ответил:
- Я звонил в Генпрокуратуру. Водителя нашли во Владимирской
области. Он сгорел в доме, который купил год назад.
- Ну ладно, - выражая одновременно и удовольствие, что
подчиненный все-таки владеет обстановкой, и неудовольствие
от того, что владеет не хуже его, Межинский вернулся на свое место, достал из пачки еще одну сигарету и, глядя на нее, медленно произнес:
- А вот то, что я сейчас скажу, ты точно не знаешь... У Миуса есть брат...
- Не может быть! - удивился Тулаев. - Я прочел все семь томов дела. Ни в анкетах, ни на суде никакой брат не фигурировал. Миус, проще говоря, сирота. Отца никогда не видел, мать умерла...
Стальная ручка ящика ткнулась Межинскому в коленку. Он перестал раскачивать ногой, посмотрел на ящик, в котором лежал каталог с заколками, и словами капитана-Бухгалтера произнес:
- У Миуса есть брат по матери. Старший брат. Бывший спецназовец-десантник. В свое время здорово травмировался на прыжках, долго болел. Болеет, кажется, и сейчас. С братом демонстративно никаких отношений не поддерживает. Почему, надо разобраться.
- Он живет в Москве?
Ехать к этому клятому брату по матери из прокуратуры казалось уже пыткой. За окнами кабинета уже начинала задыхаться от жары и смога столица, и он мог задохнуться вместе с ней, шлепнуться где-нибудь на асфальт и лежать до потери пульса. Ни одна собака ведь не подойдет. Все будут обходить, принимая его за налакавшегося с утра алкаша.
- Да, он живет в Москве, - ответил после паузы Межинский. - Вот его адрес, - достал он из кармана и протянул записку. - Но в городе его сейчас нет. Где-то в отъезде.
- Зак? - удивился Тулаев, прочтя текст. - Это кличка?
- Это фамилия.
- А разве есть такие фамилии?
Быстрыми пальцами Межинский вбил сигарету обратно в пачку. Это входило в его ритуал отвыкания от курения. Ритуал был неплохой. Но отвыкал Межинский почему-то уже три года и все никак не мог подвинуться дальше ритуала.
- Есть, Саша, и такие фамилии, - ответил он. - Видать, их мамаша западала на мужиков с редкими фамилиями. Или как сейчас модно говорить: тащилась?
Поймав кивок Тулаева, продолжил:
- Им займешься попозже... Впрочем, можешь немного походить
в округе, пощупать его через соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
- Что ты говоришь? - не расслышал Межинский, вспомнивший о каталоге с заколками. Он так и не успел его толком рассмотреть.
- Треугольник Миус нарисовал. На стене. Над своей койкой.
- Равнобедренный? - спросил Межинский все, что помнил из курса средней школы о треугольниках.
- Я не видел, - вспомнил неуступчивого майора Тулаев.
Но треугольник это точно. Во-от... Причем треугольник странный, без вершины...
- Правда?
Удивление отбросило Межинского на спинку кресла. Он никогда не думал, что приговоренный к смертной казни способен на повторение курса геометрии. Да и зачем ему это в его в общем-то безнадежном положении? Может, с ума сошел? Где-то Межинский читал, что у людей порой мутился разум от мысли о скорой гибели.
- А он не того? - покрутил он пальцем у виска.
- Не думаю, - Тулаев вспомнил размазывающие кровь по плексигласу костяшки пальцев Миуса и его ширяющие острыми иглами ярости глазенки и уже самого себя еще раз убедил: - Нет, не думаю. Он в норме. Психопат, конечно, приличный, но в целом, мне кажется, крыша у него не поехала.
- Так, говоришь, вершины нет?
- Семен Куфяков уверял, что нет. Когда он получил первое письмо, ну, где про управдома и премию, то он на левой и правой не сходящихся частях треугольника поставил по точке...
- Мистика какая-то...
- Еще одна точка справа появилась и вовсе без письма. Куфяков однажды проснулся, а она уже есть.
- Ни с того ни с сего?
- Не знаю, в чем причина ее появления. Не знаю, - с радостью увидел Тулаев, что Межинский гасит окурок в пепельнице. - А вот две точки слева Миус прокорябал на стене после того, как Куфяков получил сообщение от брата, что тот вселил в его квартиру двух квартирантов.
- На самом деле, небось, никого и не вселял? - догадался Межинский.
Двумя кивками Тулаев подтвердил его правоту.
- За этим его братом, ну, что на воле, нужно установить
наблюдение, - властно посмотрел на Тулаева Межинский.
"Нужно" адресовалось лишь одному человеку. Других
сотрудников отдела "Т" Тулаев в глаза не видел, и оттого
по-военному сухо ответил:
- Есть установить наблюдение!
- Но это со второй половины дня, - поднял вверх указательный палец Межинский. - А сейчас ты поедешь в прокуратуру Московского гарнизона.
В эти минуты Тулаев готов был ехать только в одном направлении домой. Войти в квартиру, упасть на измятые простыни и спать, спать, спать. До одури, до пустоты в голове спать.
- Запомнил? - проткнул Межинский словом-вопросом забытье.
- Повторите еще раз, если можно...
- Да это ж проще пареной репы! Второй этаж, сороковой кабинет. Спросишь следователя, ведущего дело капитана 1 ранга Свидерского. Он недавно выбросился в пьяном виде из окна рабочего кабинета. Если это не самоубийство, то все гораздо хуже. Свидерский был допущен к очень важным секретам. Это раз. Но, во-вторых, он бизнесовал. В последнее время его дела явно шли плохо, он погряз в долгах и невозвратах кредитов.
- А зачем мне к нему ехать? - удивился Тулаев.
- Не перебивай!
Спиной Межинский оттолкнулся от стула, встал, прошел в угол кабинета, посмотрел на чадящий в автомобильной толпе рыжий "Икарус", и этот ни разу не виденный им Свидерский почему-то представился тоже рыжим. Наверное, зачадил он в бизнесе, заметался, да поздно было. Движок-то заглох. А на другой - ни денег, ни времени, ни сил.
"Икарус" под окном всхлипнул еще более густым и едко-черным, чем до этого, облачком, дернулся и замер. То ли сам остановился, то ли по воле заглохшего двигателя.
Межинский повернулся к зевающему Тулаеву, подождал, пока он опустит руку, закрывающую рот, а значит, избавится и от глухоты - вечной спутницы сильного зевка - и только после этого сказал:
- Человек, звонивший Свидерскому в день его гибели, и налетчик на наших инкассаторов, выдвигавший требования по телефону, - одно и то же лицо.
Зевок застрял в скулах у Тулаева. Он провел ладонью по подбородку, не зная, что сказать, но Межинский опередил его:
- В прокуратуре выяснишь все подробно. Звонок сверху мы уже сделали... Новости о водителе знаешь? - резким вопросом проверил его.
Молчанием Тулаев подчеркнул обиду, снова провел рукой по подбородку, разглаживая, не пуская ко рту новый зевок, и все-таки ответил:
- Я звонил в Генпрокуратуру. Водителя нашли во Владимирской
области. Он сгорел в доме, который купил год назад.
- Ну ладно, - выражая одновременно и удовольствие, что
подчиненный все-таки владеет обстановкой, и неудовольствие
от того, что владеет не хуже его, Межинский вернулся на свое место, достал из пачки еще одну сигарету и, глядя на нее, медленно произнес:
- А вот то, что я сейчас скажу, ты точно не знаешь... У Миуса есть брат...
- Не может быть! - удивился Тулаев. - Я прочел все семь томов дела. Ни в анкетах, ни на суде никакой брат не фигурировал. Миус, проще говоря, сирота. Отца никогда не видел, мать умерла...
Стальная ручка ящика ткнулась Межинскому в коленку. Он перестал раскачивать ногой, посмотрел на ящик, в котором лежал каталог с заколками, и словами капитана-Бухгалтера произнес:
- У Миуса есть брат по матери. Старший брат. Бывший спецназовец-десантник. В свое время здорово травмировался на прыжках, долго болел. Болеет, кажется, и сейчас. С братом демонстративно никаких отношений не поддерживает. Почему, надо разобраться.
- Он живет в Москве?
Ехать к этому клятому брату по матери из прокуратуры казалось уже пыткой. За окнами кабинета уже начинала задыхаться от жары и смога столица, и он мог задохнуться вместе с ней, шлепнуться где-нибудь на асфальт и лежать до потери пульса. Ни одна собака ведь не подойдет. Все будут обходить, принимая его за налакавшегося с утра алкаша.
- Да, он живет в Москве, - ответил после паузы Межинский. - Вот его адрес, - достал он из кармана и протянул записку. - Но в городе его сейчас нет. Где-то в отъезде.
- Зак? - удивился Тулаев, прочтя текст. - Это кличка?
- Это фамилия.
- А разве есть такие фамилии?
Быстрыми пальцами Межинский вбил сигарету обратно в пачку. Это входило в его ритуал отвыкания от курения. Ритуал был неплохой. Но отвыкал Межинский почему-то уже три года и все никак не мог подвинуться дальше ритуала.
- Есть, Саша, и такие фамилии, - ответил он. - Видать, их мамаша западала на мужиков с редкими фамилиями. Или как сейчас модно говорить: тащилась?
Поймав кивок Тулаева, продолжил:
- Им займешься попозже... Впрочем, можешь немного походить
в округе, пощупать его через соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112