43
Противошоковый укол, кружка горячего кофе и пачка галет из альфовского сухпайка сделали мир значительно лучше, чем он был до этого. Тулаев с усталой радостью ощущал, как умирают в ушах человечки, которые так ухали, охали и ахали после взрыва, как вытекает из головы муть. И одновременно с этим все, что он сделал, начинало казаться такой ерундой: заточение в подвале - не таким безнадежным, пистолет
Наждака - не таким страшным, Цыпленок - не таким уж сильным и непобедимым.
Из окна автобуса Тулаев увидел, как вывели из дома худющую американку, как испуганно отшатнулась она от убитой собаки и что-то быстро-быстро заговорила, показывая на пса, оскалившего залитые пеной зубы в гримасе смерти. Скорее всего, эта Селлестина оказалась гринписовкой или членом какого-нибудь общества по защите животных. Тулаев смотрел на нее сквозь грязные стекла автобуса, вяло жевал сухую галету и не ощущал ни малейшего желания знакомиться с ней. В этом знакомстве сейчас был бы элемент хвастовства с его стороны.
На дальнем конце улицы показался "шевроле" с красными номерами. На фоне серых заборов и колдобин дороги он смотрелся тарелкой инопланетян. Из тарелки, остановившейся у автобуса, вылезли два отутюженных мужика в очках, делавших их очень умными, и мятый субъект в фотожилете с миллионом карманов. Жилет бросился к Селлестине, облапил американку и повис на ней так, словно это не ее спасли, а его.
- Виктор Иванович! - через открытую дверь автобуса крикнул Тулаев. Спросите у нее про записку... Ну, про Мафино...
Межинский обменялся коротким диалогом с американкой, все еще удерживающей на своих костистых плечах обмякшего мужичка в жилете, и крикнул в ответ:
- Твоя правда!.. Она еще в подвале мебельной фабрики услышала о Марфино, но записала без "р"... Как ты объяснял... Саша, она это... хочет познакомиться со своим спасителем. Вылезай!
- Виктор Иванович, да неохота мне... Вы уж как-нибудь сами. Надоело мне "светиться"... Еще не хватало, чтоб она обо мне в газетах написала...
Межинский помолчал, переваривая сказанное.
- Ладно. Я что-нибудь придумаю, - и наклонился к американке, у которой на плечах все висел и висел субъект в жилете, сшитом из карманов.
"Наверное, жених, - решил Тулаев. - Надо ж какой впечатлительный попался!"
- Это ваше, товарищ майор? - с улицы протянул ему в салон "макаров" и телефон сотовой связи громила-"альфовец".
- Мое... С боезапасом? - отщелкнул он обойму и самому себе ответил: С боезапасом... А бумажки... ну, знаешь, такого фоторобота там не было?
- Бумажки?.. Что-то похожее на столе валяется.
- Принеси, пожалуйста... А это... задержанных уже увезли?
Пока был без сознания да пока пил кофе, все разрешилось без его участия. Ни Наждаку, ни Цыпленку он так и не посмотрел в глаза после задержания. А стоило вообще-то смотреть? Он же не любви от них добивался. С таким же успехом можно и в глаза статуи в каком-нибудь музее посмотреть...
"Альфовец" выглянул из-за створки ворот, которая скрывала обзор от всех сидящих в автобусе, и обрадованно ответил:
- Нет еще. Оба в машине сидят...
- Как... оба?
- Что? - не расслышал "альфовец".
На ходу застегивая снаряжение, утяжелившее левый бок, Тулаев выпрыгнул из автобуса, шагнул влево, чтобы увидеть автомобиль с задержанными, и остолбенел. Через заднее стекло "Волги" виднелись два затылка: маленький лысо-седой и огромный с мясистыми ручками-ушами.
- Что вы спросили, товарищ майор? - выбил Тулаева из столбняка глухой голос "альфовца".
- А где третий?
- Какой третий?
У "альфовца" удивление по-детски округлило глаза. Скорее всего, он, попади бы в подвал, вывалил бы дверь одним ударом плеча. И из Цыпленка сделал бы цыпленка-табака. Но в его судьбе не было тех жутких часов, что прожил совсем недавно Тулаев, и он не мог знать, что третий - это и есть Наждак.
- За мной! - криком позвал за собой Тулаев "альфовца".
У того на погонах рубашки, под зеленой тканью камуфляжа, лежали три звездочки старшего лейтенанта, и он не мог не подчиниться майору, хотя и не понимал, чем вызвана эта тревога, когда все уже вокруг зачехлили оружие и ждут приезда следственной бригады Генпрокуратуры.
Тулаев подбежал к двери подвала. Сейчас, при ярком солнечном свете, она показалась совсем не той, какой была ночью и в предутренних сумерках. Дверь да и всю каменную надстройку входа в подвал как будто подменили.
От блюдечка крови, натекшей с уха Наждака, несколько точек уходили вправо. Но дальше, сколько ни смотрел под ноги Тулаев, гравий был чист, словно Наждак взлетел и унес с собой свое разрубленное ухо. Или зажал ладонью?
Взглядом Тулаев провел линию по каплям, соединив их невидимой прямой. Направление указывало на сарай, тот самый сарай, что помог ему в первые минуты побега. Тулаев бросился туда, одним движением увлекая за собой "альфовца".
За сараем никого не было. Но на листке травы, там, где еще совсем недавно лежала лопата, темнело что-то старой монетой. Тулаев нагнулся, и засохшая капля крови остро напомнила о проявленной им сегодня слабости. Если бы он не потерял сознание, то успел бы заметить, что пока он искал в доме третьего сообщника, Наждак исчез. Тулаеву некогда было замечать хоть что-то вокруг, когда весь мир для него превратился в мясистое лицо Цыпленка. А когда он пришел в себя, то просто не мог представить, что "альфовцы" задержали не всех бандитов. Но откуда они могли знать, сколько человек во дворе?
Тулаев распрямился. Второй капли рядом не было. Линию - главную геометрическую составляющую снайпера - построить он не мог. Первая точка капля крови - существовала, вторую точку еще предстояло найти.
- Смотрите, доска сдвинута, - показал в глубь двора начинающий что-то понимать "альфовец".
- За мной! - рванул Тулаев из-под мышки "макаров".
Линия метнулась ко второй точке. Геометрия снайпера повела обеих офицеров к дыре в заборе. Но как только они выбрались наружу и оказались с тыльной стороны деревни, прямо перед пустырем, за которым плотной зеленой стеной стоял лес, прямая сразу оборвалась. Геометрия Евклида здесь уже не годилась. Наждак вряд ли побежал по прямой. Скорее всего, даже не зная, что такое геометрия Лобачевского, Наждак спасался сейчас с помощью ее постулатов. Зигзаг - лучший способ уйти от преследователя. Зайцы в поле и боевые корабли в океане испытали это на своих шкурах. Наждак явно был их учеником. Его следов ни на пустыре, ни вдали, у леса, глаз не замечал.
- Там - мост, - показал вправо "альфовец".
- С чего ты взял? - ничего не увидел в направлении его узловатого пальца Тулаев.
- Я чуть севернее, в поселке, дачу тем летом снимал. За лесом - река. А мост один. Вон там... Может, поднять всю группу по тревоге?
- Некогда! - крикнул Тулаев и бросился туда, куда недавно показывал пальцем "альфовец".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112