..
- "Жигули"?
Гул голосов в утреннем генштабовском коридоре эхом отдался в голове Тулаева. Он хотел еще спросить: "Красные?", но участковый ответил сам:
- Ага... Красные. "Девятка".
- А чего ж он "мерс" не купил? - удивился Тулаев.
- На наших дорогах на "мерсах" не наездишься.
Опровергая мнение участкового, по проулку вдали медленно проехала красивая иномарка. За матовыми стеклами мутным пятном мелькнуло женское лицо в очень красивых солнцезащитных очках.
Карточным движением Тулаев сменил портреты фоторобота.
Вместо холодных глаз Наждака на них теперь смотрел круглолицый лысый великан. Как ни вспоминал его Тулаев, все равно он получился у него скорее полусонным, чем злым. Может, потому, что слишком много монгольского было в его скулах и узких глазах.
- А этого вы знаете?
Сощурив глаза, участковый всмотрелся в новое лицо, покомкал масляные губки и уклончиво ответил:
- Кажись, видел я его с Наждаком. Он здоровый такой как тюрьма. Точно?
- Да, высокий, - кивнул Тулев.
- О, значит, глаз-алмаз... Но он не с моего участка. Может, из тех поселков, что за лесом, - снова показал он на чернеющий сосняк, за которым пряталось село наждаковского дядьки.
- А еще других людей вы с ним не замечали? - вспомнил американку Тулаев. - Женщин, например...
- Я ж тебе объяснял, - сделал обиженное лицо участковый.
- Наждак раз в месяц у нас мелькает. У него на доме все
время замок висит... А ты про баб... Если хочешь знать, он и
на баб-то неохочий. Вот травку покурить - это он любит. А
баб, наверно, токо и любит что по телеку смотреть. Во-от...
А в жизни, в натуре... не-е, не выйдет у него ничего с бабой. Он злой, а баба... она ласку любит...
- Бывают и другие, - вспомнил Ларису Тулаев.
- Бывает, что и топор летает. Только низенько так, - снова отмерил участковый полметра от земли и ладонью отчеркнул уже почти почерневший воздух.
В двух окнах дома загорелся свет. Участковый поймал его вспышку краем глаза, сразу распрямился, мешком выставив перед собой живот, и протянул ладонь.
- Все. Мне уже некогда. Заболтался я с тобой.
Ладонь оказалась влажной. В плотном рукопожатии участковый поделился с гостем своим потом, и это ощущение липкости напомнило Тулаеву о "макарове", висящем под левой мышкой в кобуре. Именно из-за него ему пришлось надеть поверх рубашки куртку-ветровку. Он еле дотерпел до сумерек, сто раз пропитавшись потом под нещадным солнцем, и лишь одно радовало его: в Подмосковье еще можно было дышать. Воздух оказался платой за парную баню в куртке.
- А как к селу покороче пройти? - напоследок спросил Тулаев.
- К шоссе выйдешь, - кивнул в конец улицы участковый. - И по нему топай, пока лес по правой стороне не кончится. Там указатель висит. Не заблудишься...
40
Он сразу хотел позвонить Межинскому. Правый карман утяжелял телефон сотовой связи и просил, чтобы его достали из заточения. Но что-то остановило Тулаева. То ли неуверенность в том, что он все-таки найдет Наждака и его дружка в том самом пятом по счету доме на второй от леса улице, то ли вдолбленная в "Вымпеле" философия снайпера: сам, только сам, если не выполнишь задание в одиночку, никто вместо тебя не нажмет на спусковой крючок.
Тулаев шел уже по проселочной дороге вдоль леса. Позади осталось горячее шоссе, огрызающееся проносящимися мимо него грузовиками. В черной дали желтыми точками проступало село, а он все шел и проверял себя. Мысленно говорил: вон до того дерева - сто десять шагов. Считал, считал, считал и с теплой радостью под сердцем отмечал, когда оказывался рядом с деревом, - сто восемь. Снова намечал ориентир - брошенный бетонный блок. Ожидал семьдесять пять шагов, получал семьдесят семь.
В "Вымпеле" глазомер для снайпера считали чем-то вроде высшей математики в техническом вузе. Без нее вроде можно прожить, но на самом деле нельзя. На каждом занятии по топографии устраивали соревнования по глазомеру. Тулаев в победителях никогда не числился, но сегодняшняя точность его воодушевила. Пожалуй, что с такими результатами он мог бы впервые стать чемпионом группы.
По пути Тулаев увидел вдали подстанцию с висящими над нею тарелками изоляторов и вспомнил, как его и еще трех ребят по турпутевке возили в Германию. Тогда Германий было еще две, и он попал в Западную. Им давали задание: мысленно вывести из строя энергосеть Баварии. Тулаев ездил на взятой в прокат "ауди", с удивлением отмечая, что он не очень испытывает к ней ненависть - так мягко она шла, - ездил в самой средней, самой серой немецкой одежде, останавливался у обочин, с которых были видны подстанции, то понижающие, то повышающие напряжение, выцеливал дистанцию до тарелочек изоляторов и несколькими "выстрелами" с километра расстояния, а то и поближе, "выводил" из строя подстанцию. Потом "уничтожал" систему пожаротушения, блочок которой был виден через оптический прицел, поднесенный к глазу, "выстреливал" парочку бронебойно-зажигательных, и Бавария минимум на сутки "погружалась" во тьму. По дороге он встречал и хмурые квадраты АЭС с их циклопическими трубами, но заданий по АЭС в Германии не было. По атомным станциям они как-то работали в Армении, еще при великом СССР. Тогда их группа взяла АЭС за семь минут. Может, в Германии на то же самое ушло бы еще меньше времени. А может, и больше. Но то, что взяли бы, в этом он не сомневался. В "Вымпеле" лучше всего учили не сомневаться.
Воспоминания тоской обжали сердце. Их так долго учили одним выстрелом решать геополитические задачи, что эта прогулка по ночному Подмосковью за каким-то Наждаком показалась глупостью. Тулаев нервно обернулся, мысленно прибросил расстояние до подстанции, но идти туда не стал, потом сосчитал еле видимые в свете прожектора изоляционные тарелочки, условно "срубил" пять штук и на душе полегчало.
Дом стоял очень неудобно. И спереди и с тыла его маскировали высоченный забор из плотно пригнанных друг к дружке досок. Улица была слишком узкой, чтобы дать возможность разглядеть хоть что-то во дворе дома. Участковый оказался предельно точен. Забор смотрелся не слабее кремлевской стены. Не хватало только башен по углам.
Спиной Тулаев уткнулся в забор на противоположной стороне улицы и все равно ничего не увидел. Доски упруго качнулись, и ночная тьма зашлась собачьим лаем. Быстрым шагом, совсем не дыша, Тулаев проскочил поворот улицы, спрятался за углом и только тогда ощутил, что сердце просит воздуха. Глотая его посвежевший, пропитанный запахом хвои настой, он успокоился и понял, что хорошей наблюдательной точки извне двора нет.
Лезть через забор было глупо и опасно. Правило номер один снайпера оказаться незаметным. Вряд ли он выполнил бы его, перебравшись вовнутрь двора. А спецсредства, о которых так много раньше рассказывали на занятиях и которые сейчас очень бы пригодились, лежали далеко-далеко отсюда, на складе "Вымпела".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
- "Жигули"?
Гул голосов в утреннем генштабовском коридоре эхом отдался в голове Тулаева. Он хотел еще спросить: "Красные?", но участковый ответил сам:
- Ага... Красные. "Девятка".
- А чего ж он "мерс" не купил? - удивился Тулаев.
- На наших дорогах на "мерсах" не наездишься.
Опровергая мнение участкового, по проулку вдали медленно проехала красивая иномарка. За матовыми стеклами мутным пятном мелькнуло женское лицо в очень красивых солнцезащитных очках.
Карточным движением Тулаев сменил портреты фоторобота.
Вместо холодных глаз Наждака на них теперь смотрел круглолицый лысый великан. Как ни вспоминал его Тулаев, все равно он получился у него скорее полусонным, чем злым. Может, потому, что слишком много монгольского было в его скулах и узких глазах.
- А этого вы знаете?
Сощурив глаза, участковый всмотрелся в новое лицо, покомкал масляные губки и уклончиво ответил:
- Кажись, видел я его с Наждаком. Он здоровый такой как тюрьма. Точно?
- Да, высокий, - кивнул Тулев.
- О, значит, глаз-алмаз... Но он не с моего участка. Может, из тех поселков, что за лесом, - снова показал он на чернеющий сосняк, за которым пряталось село наждаковского дядьки.
- А еще других людей вы с ним не замечали? - вспомнил американку Тулаев. - Женщин, например...
- Я ж тебе объяснял, - сделал обиженное лицо участковый.
- Наждак раз в месяц у нас мелькает. У него на доме все
время замок висит... А ты про баб... Если хочешь знать, он и
на баб-то неохочий. Вот травку покурить - это он любит. А
баб, наверно, токо и любит что по телеку смотреть. Во-от...
А в жизни, в натуре... не-е, не выйдет у него ничего с бабой. Он злой, а баба... она ласку любит...
- Бывают и другие, - вспомнил Ларису Тулаев.
- Бывает, что и топор летает. Только низенько так, - снова отмерил участковый полметра от земли и ладонью отчеркнул уже почти почерневший воздух.
В двух окнах дома загорелся свет. Участковый поймал его вспышку краем глаза, сразу распрямился, мешком выставив перед собой живот, и протянул ладонь.
- Все. Мне уже некогда. Заболтался я с тобой.
Ладонь оказалась влажной. В плотном рукопожатии участковый поделился с гостем своим потом, и это ощущение липкости напомнило Тулаеву о "макарове", висящем под левой мышкой в кобуре. Именно из-за него ему пришлось надеть поверх рубашки куртку-ветровку. Он еле дотерпел до сумерек, сто раз пропитавшись потом под нещадным солнцем, и лишь одно радовало его: в Подмосковье еще можно было дышать. Воздух оказался платой за парную баню в куртке.
- А как к селу покороче пройти? - напоследок спросил Тулаев.
- К шоссе выйдешь, - кивнул в конец улицы участковый. - И по нему топай, пока лес по правой стороне не кончится. Там указатель висит. Не заблудишься...
40
Он сразу хотел позвонить Межинскому. Правый карман утяжелял телефон сотовой связи и просил, чтобы его достали из заточения. Но что-то остановило Тулаева. То ли неуверенность в том, что он все-таки найдет Наждака и его дружка в том самом пятом по счету доме на второй от леса улице, то ли вдолбленная в "Вымпеле" философия снайпера: сам, только сам, если не выполнишь задание в одиночку, никто вместо тебя не нажмет на спусковой крючок.
Тулаев шел уже по проселочной дороге вдоль леса. Позади осталось горячее шоссе, огрызающееся проносящимися мимо него грузовиками. В черной дали желтыми точками проступало село, а он все шел и проверял себя. Мысленно говорил: вон до того дерева - сто десять шагов. Считал, считал, считал и с теплой радостью под сердцем отмечал, когда оказывался рядом с деревом, - сто восемь. Снова намечал ориентир - брошенный бетонный блок. Ожидал семьдесять пять шагов, получал семьдесят семь.
В "Вымпеле" глазомер для снайпера считали чем-то вроде высшей математики в техническом вузе. Без нее вроде можно прожить, но на самом деле нельзя. На каждом занятии по топографии устраивали соревнования по глазомеру. Тулаев в победителях никогда не числился, но сегодняшняя точность его воодушевила. Пожалуй, что с такими результатами он мог бы впервые стать чемпионом группы.
По пути Тулаев увидел вдали подстанцию с висящими над нею тарелками изоляторов и вспомнил, как его и еще трех ребят по турпутевке возили в Германию. Тогда Германий было еще две, и он попал в Западную. Им давали задание: мысленно вывести из строя энергосеть Баварии. Тулаев ездил на взятой в прокат "ауди", с удивлением отмечая, что он не очень испытывает к ней ненависть - так мягко она шла, - ездил в самой средней, самой серой немецкой одежде, останавливался у обочин, с которых были видны подстанции, то понижающие, то повышающие напряжение, выцеливал дистанцию до тарелочек изоляторов и несколькими "выстрелами" с километра расстояния, а то и поближе, "выводил" из строя подстанцию. Потом "уничтожал" систему пожаротушения, блочок которой был виден через оптический прицел, поднесенный к глазу, "выстреливал" парочку бронебойно-зажигательных, и Бавария минимум на сутки "погружалась" во тьму. По дороге он встречал и хмурые квадраты АЭС с их циклопическими трубами, но заданий по АЭС в Германии не было. По атомным станциям они как-то работали в Армении, еще при великом СССР. Тогда их группа взяла АЭС за семь минут. Может, в Германии на то же самое ушло бы еще меньше времени. А может, и больше. Но то, что взяли бы, в этом он не сомневался. В "Вымпеле" лучше всего учили не сомневаться.
Воспоминания тоской обжали сердце. Их так долго учили одним выстрелом решать геополитические задачи, что эта прогулка по ночному Подмосковью за каким-то Наждаком показалась глупостью. Тулаев нервно обернулся, мысленно прибросил расстояние до подстанции, но идти туда не стал, потом сосчитал еле видимые в свете прожектора изоляционные тарелочки, условно "срубил" пять штук и на душе полегчало.
Дом стоял очень неудобно. И спереди и с тыла его маскировали высоченный забор из плотно пригнанных друг к дружке досок. Улица была слишком узкой, чтобы дать возможность разглядеть хоть что-то во дворе дома. Участковый оказался предельно точен. Забор смотрелся не слабее кремлевской стены. Не хватало только башен по углам.
Спиной Тулаев уткнулся в забор на противоположной стороне улицы и все равно ничего не увидел. Доски упруго качнулись, и ночная тьма зашлась собачьим лаем. Быстрым шагом, совсем не дыша, Тулаев проскочил поворот улицы, спрятался за углом и только тогда ощутил, что сердце просит воздуха. Глотая его посвежевший, пропитанный запахом хвои настой, он успокоился и понял, что хорошей наблюдательной точки извне двора нет.
Лезть через забор было глупо и опасно. Правило номер один снайпера оказаться незаметным. Вряд ли он выполнил бы его, перебравшись вовнутрь двора. А спецсредства, о которых так много раньше рассказывали на занятиях и которые сейчас очень бы пригодились, лежали далеко-далеко отсюда, на складе "Вымпела".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112