«Хорошо,» — сказал он, слегка притрагиваясь ко лбу Коналла, чуть выше закрытых глаз, забрал маятник и мягко прижал руки Коналла к земле. — «А теперь расслабься, и следи за образами, которые я буду тебе передавать. Просто расслабься и смотри…»
Часом позже, ликующий Коналл научился не только читать вслепую, но и сам придумал другие способы применения этого своего нового умения.
«Этим же можно пользоваться, чтобы открывать запертые двери!» — широко раскрыв глаза, выдохнул принц, — «а, может быть, даже для того, чтобы смотреть сквозь закрытую дверь.»
«Боюсь, это пока немного за пределами твоих способностей,» — вежливо хихикнув, сказал Тирсель, — «хотя, кто знает, как далеко ты сможешь пройти теперь, после того, как ты прошел через это препятствие?»
Коналл только усмехнулся и, уставившись на травинку, зажатую им иежду пальцев, наблюдал, как ее конец, повинуясь его воле, сворачивается, переплетается и, наконец, завязывается узлом.
А Тирсель, подстелив плащ, лежал на спине и, закинув руки за голову, предавался мечтам о том, как с каким триумфом он представит своего ученика Совету Камбера.
Тем временем, вторжение армии Халдейна в Меару продолжалось. Следующим утром, стоя у подножья холмов, раскинувшихся к юго-западу от Ратаркина, Келсон и Морган, прикрывтые от посторонних взглядов их оседланными конями, слушали возбужденное донесение покрытого пылью р'кассанского лазутчика.
«Государь, я уверен, что они не заметили нас,» — докладывал солдат. — «Я думаю, что это отряд, отставший от главной меарской армии. Если в течение часа послать отряд, примерно равный им по силам, то их можно будет отсечь и взять живыми еще до того, как они поймут, что произошло.»
«Сколько их?» — спросил Морган.
«Джемет насчитал почти шестьдесят лошадей, Ваша светлость. В каньоне, к которому мы не смогли подобраться, можно спрятать еще двадцать, но не больше. Мы полностью уверены, что все они на конях. Ни один командир, находясь в здравом уме, не оставит пехоту настолько позади основных сил.»
«Вы исходите из того, что Ител Меарский в здравом уме,» — сухо сказал Келсон, теребя пряжку своего доспеха, — «но вы, похоже, правы. Как далеко они находятся?»
«Примерно часах в двух езды, Сир. И я… мне показалось, хоть я и не присягну в этом… мне показалось, что ими командовал сам принц Ител!»
Келсон мгновенно обернулся к Моргану, лицо его превратилось в неподвижную маску, и только в глазах его светилась жизнь.
«Государь, я все понял,» — тихо сказал Морган.
По еле заметному кивку Келсона Морган подал лазутчику знак встать подальше между лошадьми, чтобы прикрыться от любопытных глаз, и снял перчатку.
«Думаю, что нам стоить повнимательнее разглядеть, что ты там увидел,»
— небрежно сказал он. — «Я не сомневаюсь в верности твоего донесения, но если там действительно Ител, то мы должны знать как можно больше подробностей.»
Но прежде чем Морган успел выполнить свою задумку, в его мозгу щелкнул, подобно хворосту под ногами в осеннем лесу, новый приказ Келсона:
Подумав, я хочу сам узнать, что он видел.
«Киркон, встань вот здесь, между нами,» — добавил Морган, разворачивая солдата лицом к Келсону, когда король снял свои кольчужные перчатки и засунул их за пояс.
Киркон не выказал и тени сопротивления, когда Морган, встав у него за спиной, крепко взял его за плечи, а Келсон подошел поближе. Все лазутчики знали, что всякий раз, когда они докладывали королю или его Защитнику, те могли считать их мысли, чтобы прояснить ситуацию, и большинство из них научилось не бояться и не возражать против считывания. Среди них все шире распространялось мнение, усиленно поддерживаемое Келсоном и Морганом, что для чтения мыслей необходимо, чтобы Дерини дотронулся обнаженной рукой до головы или шеи того, чьи мысли он хочет прочесть. На самом деле, было достаточно запястья, руки или любой другой части тела, и, при необходимости, Дерини могли считывать мысли через перчатки и прочую одежду, но Келсон посчитал, что если люди будут думать , что эта способность Дерини имеет свои пределы, это поможет избавиться от страха тем, кто регулярно сталкивался с ними.
Так что когда король, коснувшись висков лазутчика кончиками пальцев, посмотрел ему в глаза, тот не пошевелился, только несколько раз нервно моргнул.
«Киркон, вздохни поглубже,» — пробормотал Келсон.
Все кончилось еще до того, как лазутчик успел вздохнуть второй раз. Когда Келсон вышел из его разума и убрал руки от головы лазутчика, тот, почувствовав облегчение, только слегка покачнулся на ногах.
«Будут какие-нибудь распоряжения, Сир?» — спокойно спросил Морган, продолжая держать лазутчика за плечи.
Келсон резко отвернулся и, уперев покрытый броней локоть в седло своего коня, прижал кулак к зубам. Его лицо стало напоминать маску еще больше, чем прежде.
«Иди, Киркон. Благодарю тебя,» — тихо сказал он. Пока лазутчик не ушел, он не произнес больше ни слова.
«Аларик, мне нужны все свежие копейщики Найджела,» — тихо сказал он.
— «И Ваша тяжелая корвинская конница впридачу. Похоже, на этот раз он от нас не уйдет.»
«Ител?» — спросил Морган.
«Да,» — раздался тихий, суровый ответ; глаза Келсона стали ледяными.
— «Да, это Ител, и да поможет святой Камбер свершится святому возмездию!»
«Он мог отстать от основных сил не просто так,» — предостерег Морган.
— «Это может оказаться ловушкой…»
Келсон покачал головой. — «Нет, это не ловушка. Мы знаем , где находится остальная меарская армия. И мы знаем, что Сикард, где бы он ни был, слишком далеко от нас. Нет, Ител, наконец, совершил смертельную ошибку. И теперь он мой !»
«Хорошо, государь,» — еле слышно произнес Морган, у которого хватало ума не спорить с королем, когда тот был в подобном настроении. — «Позвать офицеров, чтобы Вы могли отдать им приказы?»
Келсон, мечтая о возмездии, обратил взгляд к холмистой равнине к югу от Ратаркина и коротко кивнул. Глаза его стали безжалостными.
Этим ранним июльским утром мечты о мести завладели не только королем, но и королевой, только вот Джеана, в отличие от своего сына, ощущала, что мстят ей, а не она. Она рано поднялась — вернее, рано покинула свои покои
— все равно она не спала всю ночь, не в силах избавиться от видения, которое мучало ее разум с прошлого полдня. Стоило ей закрыть глаза, как ей являлся обвиняющий образ Камбера Кулдского, слова которого кололи и мучили.
Джеана, Джеана, зачем ты гонишь меня?
Но она не поняла, что случилось, даже когда во второй половине дня высказала отцу Амбросу свое недовольство тем, что он прочитал не то, что следовало.
«Вы хотите сказать, что я прочитал не ту проповедь, Ваше Величество? Я не помню этого. Разве я читал не то же самое, что и во время заутрени?»
«Зачем Вы насмехаетесь надо мной, святой отец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103