Где же в этом зло? А если Вы не предупредите его, я…»
«Что Вы?» — вызывающе спросила она, гневно глядя на него. — «Вы сами ему все расскажете?»
«Ну, я…»
«Конечно, Вы ничего не скажете,» — продолжила она, голос ее немного смягчился .когда она отвела глаза и страдающе обернулась к алтарю. — «Вы связаны Вашим саном и Вашими обетами. Вы не можете предать веру, подтвержденную тем, что лежит на Ваших плечах.»
Амброс, схватив рукой лиловую епитрахиль, все еще лежавшую на его плечах, отскочил, как будто она ударила его, и она поняла, что он чуть было не поддался искушению. Не обращая внимания на это — хотя понимание этого никак не было связано с Дерини — она подавила всхлип и покачала головой.
«Святой отец, пожалуйста. Уйдите. Вы исполнили свою обязанность помочь мне советом. Решать должна я сама.»
«Миледи,» — сказал он, — «я ведь могу помочь. Пожалуйста, позвольте мне остаться.»
Но стоило ему сочувственно прикоснуться к ее плечу, как она, сжавшись, отпрянула и затрясла головой.
«Нет! Не трожьте меня. Если Вы притронетесь ко мне, Вы осквернитесь еще сильнее.»
«Я не боюсь этого,» — начал он.
«Вы, может, и не боитесь, а вот я — боюсь,» — ответила она. — «А теперь уйдите, пожалуйста ! Не искушайте меня. Вы не можете предать свой сан ни ради меня, ни ради кого бы то ни было еще. Понимаете? Я должна разобраться, почему мне было дано это знание, и только я могу решить как воспользоваться им.»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
и Могущество Царя любит Суд. Ты утвердил Справедливость, Суд и Правду Ты совершил…
— Псаломы 99:4
Проезжая в сопровождении Брайса Трурилльского и своих телохранителей по тихим улицам города Талкары, Ител Меарский, высоко вздернул подбородок и сердито расправил плечи.
Если бы эти тупые крестьяне понимали, что он старается ради них самих, они сидели бы по своим домам! Как они посмели сомневаться в его праве делать здесь то, что он считает нужным?! Он рисковал своей жизнью, задерживая вторжение армии Халдейна, чтобы выиграть время для своего отца, прикрывавшего вызванное стратегическими причинами отступление храбрых, честных людей, сопровождавших его мать в Лаас, где она будет в безопасности, и что он получил в благодарность? После того, как три дна назад он сжег Ратаркин, даже его собственные солдаты начали высказывать свое недовольство. А талакарцы осмелились выступить против него.
Талакара. Острый резкий запах горящего дерева перемешивался со сладковатым запахом горящего зерна и Ител, раздраженно дернув ремешок своего шлема и сдернув тот со своей головы, немедленно почувствовал это. Он потел в доспехах как свинья. Он заметил, как из дома вышли двое солдат, руки которых были полны награбленными вещами, но не почувствовал ни малейшего желания остановить их.
Город заслужил это. Упрямые жители Талакары не просто отказались накормить его солдат; городские стражи закрыли перед ним городские ворота, а мэр посмел дерзко наорать на него, прикрывшись городскими стенами! Как могли они не понимать, что солдатам нужна пища, чтобы они могли сражаться или хотя бы скрыться с поля боя, а все, что останется за спиной Итела, так или иначе достанется врагу?!
Само собой, ни о каком длительном сопротивлении не могло быть и речи. «Стены» Талакары представляли собой всего лишь грубый частокол из заостренных столбов, а ворота были предназначены для того, чтобы сдержать напор безоружных пеших крестьян, и никак не могли стать препятствием для хорошо вооруженного отряда. Солдаты по приказу Брайса обложили ворота и частокол сухим хворостом и подожгли его. Когда стены загорелись, их преодоление заняло не более часа. Когда фуражиры забрали из городских хранилищ все, что им было нужно, Ител, прежде чем сжечь все, что осталось в городе, дал своим солдатам полную волю. Любое дальнейшее сопротивление должно быть подавлено на корню. Эти наглые крестьяне быстро поймут, что значит не повиноваться его приказам.
Занявшись наглыми крестянами и уроком, который он хотел преподать им, Ител на какое-то время забыл о том, что другой, более хитрый, повелитель этих мест может преподать урок ему самому .
«Я хочу, чтобы этого мэра нашли,» — сказал Ител Брайсу, когда они, стоя на городской площади, наблюдали, как несколько их солдат развлекались, заставляя двух пойманных городских стражей бегать наперегонки с петлями на шеях. — «Может, нам и придется отступить, но я должен преподать ему урок!»
«Ваше Высочество, я думаю, что мы сможем найти подходящий способ смирить эту деревенщину,» — вежливо ответил Брайс. — «Но нам все-таки не стоит задерживаться здесь слишком долго. Мне вполне понятно ваше желание покарать отступника, но все же наиболее мудрым будет отступить. Нельзя допустить, чтобы здесь, в Талакаре, нас загнали в угол.»
Не успел он сказать это, как из еще дымящихся остатков городских ворот показался один из его трурилльских лазутчиков, пришпоривавший своего коня так, что с боков его текла кровь, и отчаянно махавший рукой.
«Тревога! По коням! По коням! Неприятель на подходе!»
Солдаты, руки которых были заняты добычей, разбегались перед ним. Несмотря на жару, Ител похолодел, испуганно глядя в сторону, откуда мчался всадник, а Брайс начал отдавать приказы, пытаясь навести порядок среди солдат, которые настолько увлеклись грабежом, что не могли собраться даже для того, чтобы бежать.
«Ваше Высочество, с юга приближаются вооруженные всадники!» — тяжело дыша, прокричал лазутчик, поднимая лошадь на дыбы перед ними. — «Их несколько десятков, и они быстро приближаются. Господи помилуй, похоже, что это армия Халдейна!»
«Халдейн!»
«Сержант, заставь их пошевелиться!» — вопил Брас, понукая свою лошадь, пытаясь пробиться через мечущихся в панике солдат, нагруженных награбленым добром. — «Если вам дороги ваши жизни, бросайте все! Через мгновение может быть слишком поздно!»
Он вытащил свой меч и начал было указывать им, кому какую позицию занять, но тут с противоположной стороны города показался другой всадник, мчавшийся во весь опор и казавшийся даже более взволнованным, чем первый.
«Милорд, там еще один отряд! Они окружают нас! Мы в ловушке!»
А Келсон Халдейн, замкнув кольцо окружения вокруг городка Талакара, одел свой украшенный короной шлем и, сверкнув серыми глазами, которые в свете полуденного солнца казались кусочками льда, вытащил из ножен отцовский меч.
«Воины Гвинедда!» — прокричал он, вскинув меч над головой. — «Мне нужен Ител Меарский. Желательно живым. Брайс Трурилльский тоже. А теперь — за Гвинедд!»
А в столице Гвинедда, мать Келсона предприняла действия, не менее важные для Гвинедда.
«Отец Амброс,» — с облегчением прошептала Джеана, выйдя из базилики и обнаружив, что священник, вопреки ее приказу, ждет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
«Что Вы?» — вызывающе спросила она, гневно глядя на него. — «Вы сами ему все расскажете?»
«Ну, я…»
«Конечно, Вы ничего не скажете,» — продолжила она, голос ее немного смягчился .когда она отвела глаза и страдающе обернулась к алтарю. — «Вы связаны Вашим саном и Вашими обетами. Вы не можете предать веру, подтвержденную тем, что лежит на Ваших плечах.»
Амброс, схватив рукой лиловую епитрахиль, все еще лежавшую на его плечах, отскочил, как будто она ударила его, и она поняла, что он чуть было не поддался искушению. Не обращая внимания на это — хотя понимание этого никак не было связано с Дерини — она подавила всхлип и покачала головой.
«Святой отец, пожалуйста. Уйдите. Вы исполнили свою обязанность помочь мне советом. Решать должна я сама.»
«Миледи,» — сказал он, — «я ведь могу помочь. Пожалуйста, позвольте мне остаться.»
Но стоило ему сочувственно прикоснуться к ее плечу, как она, сжавшись, отпрянула и затрясла головой.
«Нет! Не трожьте меня. Если Вы притронетесь ко мне, Вы осквернитесь еще сильнее.»
«Я не боюсь этого,» — начал он.
«Вы, может, и не боитесь, а вот я — боюсь,» — ответила она. — «А теперь уйдите, пожалуйста ! Не искушайте меня. Вы не можете предать свой сан ни ради меня, ни ради кого бы то ни было еще. Понимаете? Я должна разобраться, почему мне было дано это знание, и только я могу решить как воспользоваться им.»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
и Могущество Царя любит Суд. Ты утвердил Справедливость, Суд и Правду Ты совершил…
— Псаломы 99:4
Проезжая в сопровождении Брайса Трурилльского и своих телохранителей по тихим улицам города Талкары, Ител Меарский, высоко вздернул подбородок и сердито расправил плечи.
Если бы эти тупые крестьяне понимали, что он старается ради них самих, они сидели бы по своим домам! Как они посмели сомневаться в его праве делать здесь то, что он считает нужным?! Он рисковал своей жизнью, задерживая вторжение армии Халдейна, чтобы выиграть время для своего отца, прикрывавшего вызванное стратегическими причинами отступление храбрых, честных людей, сопровождавших его мать в Лаас, где она будет в безопасности, и что он получил в благодарность? После того, как три дна назад он сжег Ратаркин, даже его собственные солдаты начали высказывать свое недовольство. А талакарцы осмелились выступить против него.
Талакара. Острый резкий запах горящего дерева перемешивался со сладковатым запахом горящего зерна и Ител, раздраженно дернув ремешок своего шлема и сдернув тот со своей головы, немедленно почувствовал это. Он потел в доспехах как свинья. Он заметил, как из дома вышли двое солдат, руки которых были полны награбленными вещами, но не почувствовал ни малейшего желания остановить их.
Город заслужил это. Упрямые жители Талакары не просто отказались накормить его солдат; городские стражи закрыли перед ним городские ворота, а мэр посмел дерзко наорать на него, прикрывшись городскими стенами! Как могли они не понимать, что солдатам нужна пища, чтобы они могли сражаться или хотя бы скрыться с поля боя, а все, что останется за спиной Итела, так или иначе достанется врагу?!
Само собой, ни о каком длительном сопротивлении не могло быть и речи. «Стены» Талакары представляли собой всего лишь грубый частокол из заостренных столбов, а ворота были предназначены для того, чтобы сдержать напор безоружных пеших крестьян, и никак не могли стать препятствием для хорошо вооруженного отряда. Солдаты по приказу Брайса обложили ворота и частокол сухим хворостом и подожгли его. Когда стены загорелись, их преодоление заняло не более часа. Когда фуражиры забрали из городских хранилищ все, что им было нужно, Ител, прежде чем сжечь все, что осталось в городе, дал своим солдатам полную волю. Любое дальнейшее сопротивление должно быть подавлено на корню. Эти наглые крестьяне быстро поймут, что значит не повиноваться его приказам.
Занявшись наглыми крестянами и уроком, который он хотел преподать им, Ител на какое-то время забыл о том, что другой, более хитрый, повелитель этих мест может преподать урок ему самому .
«Я хочу, чтобы этого мэра нашли,» — сказал Ител Брайсу, когда они, стоя на городской площади, наблюдали, как несколько их солдат развлекались, заставляя двух пойманных городских стражей бегать наперегонки с петлями на шеях. — «Может, нам и придется отступить, но я должен преподать ему урок!»
«Ваше Высочество, я думаю, что мы сможем найти подходящий способ смирить эту деревенщину,» — вежливо ответил Брайс. — «Но нам все-таки не стоит задерживаться здесь слишком долго. Мне вполне понятно ваше желание покарать отступника, но все же наиболее мудрым будет отступить. Нельзя допустить, чтобы здесь, в Талакаре, нас загнали в угол.»
Не успел он сказать это, как из еще дымящихся остатков городских ворот показался один из его трурилльских лазутчиков, пришпоривавший своего коня так, что с боков его текла кровь, и отчаянно махавший рукой.
«Тревога! По коням! По коням! Неприятель на подходе!»
Солдаты, руки которых были заняты добычей, разбегались перед ним. Несмотря на жару, Ител похолодел, испуганно глядя в сторону, откуда мчался всадник, а Брайс начал отдавать приказы, пытаясь навести порядок среди солдат, которые настолько увлеклись грабежом, что не могли собраться даже для того, чтобы бежать.
«Ваше Высочество, с юга приближаются вооруженные всадники!» — тяжело дыша, прокричал лазутчик, поднимая лошадь на дыбы перед ними. — «Их несколько десятков, и они быстро приближаются. Господи помилуй, похоже, что это армия Халдейна!»
«Халдейн!»
«Сержант, заставь их пошевелиться!» — вопил Брас, понукая свою лошадь, пытаясь пробиться через мечущихся в панике солдат, нагруженных награбленым добром. — «Если вам дороги ваши жизни, бросайте все! Через мгновение может быть слишком поздно!»
Он вытащил свой меч и начал было указывать им, кому какую позицию занять, но тут с противоположной стороны города показался другой всадник, мчавшийся во весь опор и казавшийся даже более взволнованным, чем первый.
«Милорд, там еще один отряд! Они окружают нас! Мы в ловушке!»
А Келсон Халдейн, замкнув кольцо окружения вокруг городка Талакара, одел свой украшенный короной шлем и, сверкнув серыми глазами, которые в свете полуденного солнца казались кусочками льда, вытащил из ножен отцовский меч.
«Воины Гвинедда!» — прокричал он, вскинув меч над головой. — «Мне нужен Ител Меарский. Желательно живым. Брайс Трурилльский тоже. А теперь — за Гвинедд!»
А в столице Гвинедда, мать Келсона предприняла действия, не менее важные для Гвинедда.
«Отец Амброс,» — с облегчением прошептала Джеана, выйдя из базилики и обнаружив, что священник, вопреки ее приказу, ждет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103