Дункан отвел ее в сторону, а Келсон, сев на трон Меары, забрал свой меч и положил его себе на колени. Свита его, поднявшись по ступенькам, встала по бокам трона.
В задней части зала, вместе с меарцами, присягнувшими на верность Келсону под Дорной, стояли гвинеддские бароны и офицеры, и когда Келсон посмотрел в их сторону, они встали напротив мятежных епископов и дворян. Когда в зале повисла неловкая тишина, Келсон не успел еще ничего сказать, из толпы епископов вышел Джудаель Меарский. Выйдя вперед, он сбросил свои ризы, оставшись не в лиловом епископском одеянии, а в монашеской рясе из домотканого полотна, и босым. У подножия ступеней, ведущих на помост, он, опустив лицо к сжатым рукам, упал на колени, но когда он поднял взгляд, чтобы посмотреть на Келсона, лицо его ясно говорило о том, что он хорошо знает, какая участь ждет его.
«Мой король,» — сказал он, и голос его услышали все находившиеся в зале, — «я, Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, епископ Ратаркинский и наследный правитель Меары, отказываюсь от любых требований независимости Меары и признаю Вас своим законным правителем. Я предаю себя на суд Вашего Величества, прошу прощения за совершенное мною и клянусь ни словом, ни делом не причинять Вам никакого вреда. Я прошу, если в Вашем сердце осталось место для милосердия, позволить мне прожить оставшиеся мне дни в заключении а каком-нибудь монастыре, ибо я никогда не жаждал себе короны, а если это невозможно, я готов принять любую участь, которую Ваше Величество сочтет соответствующей моим преступлениям. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь.»
Когда Джудаель перекрестился, Келсон вздохнул и быстро взглянул на остальных епископов, ожидавших его решения, на стоявшую перед ними с молитвенно сжатыми руками Кайтрину, выглядевшую напряженной и измученной. Но, несмотря на то, что, пока Джудаель говорил, Келсон с помощью своей способности к Правдочтению убедился в искренности его слов, он знал, что не может позволить себе никакой слабости в этом вопросе. Джудаель слишком долго был марионеткой в руках более сильных людей. Так что лучше быть прямым и не позволять себе благодушия.
«Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, наследник меарский,» — спокойно сказал он. — «Я прощаю тебе все преступления, которые Вы совершили против меня и моих подданных. Но…» — погребальным звоном упало последнее слово. — «Но, заботясь о своих подданных живущих как в этой земле, так и в Гвинедде, я не могу оставить жизнь тому, кто может стать причиной нового мятежа. Я оставил жизнь твоему двоюродному брату, Лльювеллу, а он убил мою невесту. Я оставил жизнь архиепископу Лорису, не желая лишать жизни рукоположенного епископа, а он возглавил мятеж против меня. И если я оставлю тебе жизнь, даже поместив тебя в какой-нибудь отдаленный монастырь, всегда будет существовать возможность того, что кто-нибудь, извращенно трактуя понятие верности, постарается использовать тебя, чтобы поднять новый мятеж против меня, пусть даже и против твоего желания.»
«Но Вы могли бы держать его вместе со мной, под охраной!» — крикнула Кайтрина, бросаясь на колени и молитвенно вздевая руки. — «Милорд, будьте милосердны! Он единственный родственник, оставшийся у меня!»
«И обречь множество семей на лишения из-за того, что кто-то цепляется за мечты о независимости Меары?» — возразил Келсон. — «Я должен спасти Джудаеля, чтобы однажды он стал причиной для нового меарского мятежа, угрозой мне, моим детям или детям моих детей? Нет, мадам. Я не могу и не стану возлагать такое бремя ни на себя, ни на свой народ, ни на своих наследников. Джудаель, мне жаль, но я должен подтвердить вынесенный тебе смертный приговор… но тебе будет дано время, чтобы ты мог подготовиться к смерти. Несмотря на то, что с формальной точки зрения ты все еще отлучен от церкви, архиепископ Кардиель выражил желание исповедать тебя. Ты принимаешь его предложение?»
Джудаель, покачнувшись, закрыл глаза и, скрестив руки на груди, глубоко поклонился.
«Я предаю себя на суд Вашего Величества и принимаю милосердное предложение Его Преосвященства. А… когда… это произойдет?»
«Как только Вы будете готовы,» — спокойно сказал Келсон. — « Архиепископ Кардиель, Вы пойдете с принцем Джудаелем или подождете, пока пройдет суд над двумя пленниками, облеченными церковным саном?»
Когда Келсон указал на дальний конец зала, где в высоких двустворчатых дверях показались Лорис и Горони, сопровождаемые Джодреллом и четырьмя стражниками, Каридель выпрямился во весь рост.
«Ваше Величество, я не пропустил бы это для освобождения всего моего времени в Чистилище. Стража, можете отвести принца Джудаеля в часовню, чтобы он мог подготовиться. Отец Джудаель, я присоединюсь к Вам через несколько минут. Это не займет много времени.»
Джудаель даже не посмотрел на двух пленников, когда стражники провели его мимо них. Лорис выразительно посмотрел на него и всех находившихся в зале, ни и ему, и Горони заткнули рты прежде чем ввести в зал. Они вызывающе стояли перед королем, пока стражники не заставили их опуститься на колени силой. Келсону не было нужды прибегать к магии, чтобы увидеть ненависть в их глазах, и он обернулся к Моргану, чтобы тот зачитал список преступлений подсудимых.
«Эдмунд Альфред Лорис, священник и бывший архиепископ Валоретский, и Лоренс Эдвард Горони, также священник: вы оба обвиняетесь в измене королю и королевству Гвинеддскому, а также в подстрекательстве к мятежу. Кроме того, ваши действия повлекли за собой убийство епископа Генри Истелина и причинение тяжких повреждений епископу Дункану МакЛейну. Ваши обвинители присутствуют. Лоренс Горони, что ты скажешь в свою защиту?»
По сигналу Келсона изо рта Горони вынули кляп, но он только дерзко вздернул подбородок и выругался.
«Я не признаю ни права этого суда судить меня,» — сказал он, — «ни права еретика-Дерини зачитывать мне обвинения. Я заявляю о своих привилегиях духовного лица и требую, чтобы меня судил церковный суд.»
«Горони, тебя и Лориса отлучили от церкви и лишили сана больше чем полгода назад,» — холодно сказал Кардиель прежде, чем Келсон успел открыть рот. — «При этом ни один из вас не сделал ничего, чтобы отменить это отлучение.»
«Я не признаю за тобой права отлучать меня!» — закричал Горони.
«Стража, заткните ему рот!» — рявкнул Кардиель. Когда стражники выполнили приказ, он продолжил, — «С формальной точки зрения, у тебя нет вообще никаких прав, ведь ты отлучен от церкви, но я буду просить короля, чтобы он уберег тебя от участи Генри Истелина и не приказал потрошить и четвертовать тебя. Но единственный церковный суд, перед которым ты можешь предстать, состоит из епископа МакЛейна и меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
В задней части зала, вместе с меарцами, присягнувшими на верность Келсону под Дорной, стояли гвинеддские бароны и офицеры, и когда Келсон посмотрел в их сторону, они встали напротив мятежных епископов и дворян. Когда в зале повисла неловкая тишина, Келсон не успел еще ничего сказать, из толпы епископов вышел Джудаель Меарский. Выйдя вперед, он сбросил свои ризы, оставшись не в лиловом епископском одеянии, а в монашеской рясе из домотканого полотна, и босым. У подножия ступеней, ведущих на помост, он, опустив лицо к сжатым рукам, упал на колени, но когда он поднял взгляд, чтобы посмотреть на Келсона, лицо его ясно говорило о том, что он хорошо знает, какая участь ждет его.
«Мой король,» — сказал он, и голос его услышали все находившиеся в зале, — «я, Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, епископ Ратаркинский и наследный правитель Меары, отказываюсь от любых требований независимости Меары и признаю Вас своим законным правителем. Я предаю себя на суд Вашего Величества, прошу прощения за совершенное мною и клянусь ни словом, ни делом не причинять Вам никакого вреда. Я прошу, если в Вашем сердце осталось место для милосердия, позволить мне прожить оставшиеся мне дни в заключении а каком-нибудь монастыре, ибо я никогда не жаждал себе короны, а если это невозможно, я готов принять любую участь, которую Ваше Величество сочтет соответствующей моим преступлениям. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь.»
Когда Джудаель перекрестился, Келсон вздохнул и быстро взглянул на остальных епископов, ожидавших его решения, на стоявшую перед ними с молитвенно сжатыми руками Кайтрину, выглядевшую напряженной и измученной. Но, несмотря на то, что, пока Джудаель говорил, Келсон с помощью своей способности к Правдочтению убедился в искренности его слов, он знал, что не может позволить себе никакой слабости в этом вопросе. Джудаель слишком долго был марионеткой в руках более сильных людей. Так что лучше быть прямым и не позволять себе благодушия.
«Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, наследник меарский,» — спокойно сказал он. — «Я прощаю тебе все преступления, которые Вы совершили против меня и моих подданных. Но…» — погребальным звоном упало последнее слово. — «Но, заботясь о своих подданных живущих как в этой земле, так и в Гвинедде, я не могу оставить жизнь тому, кто может стать причиной нового мятежа. Я оставил жизнь твоему двоюродному брату, Лльювеллу, а он убил мою невесту. Я оставил жизнь архиепископу Лорису, не желая лишать жизни рукоположенного епископа, а он возглавил мятеж против меня. И если я оставлю тебе жизнь, даже поместив тебя в какой-нибудь отдаленный монастырь, всегда будет существовать возможность того, что кто-нибудь, извращенно трактуя понятие верности, постарается использовать тебя, чтобы поднять новый мятеж против меня, пусть даже и против твоего желания.»
«Но Вы могли бы держать его вместе со мной, под охраной!» — крикнула Кайтрина, бросаясь на колени и молитвенно вздевая руки. — «Милорд, будьте милосердны! Он единственный родственник, оставшийся у меня!»
«И обречь множество семей на лишения из-за того, что кто-то цепляется за мечты о независимости Меары?» — возразил Келсон. — «Я должен спасти Джудаеля, чтобы однажды он стал причиной для нового меарского мятежа, угрозой мне, моим детям или детям моих детей? Нет, мадам. Я не могу и не стану возлагать такое бремя ни на себя, ни на свой народ, ни на своих наследников. Джудаель, мне жаль, но я должен подтвердить вынесенный тебе смертный приговор… но тебе будет дано время, чтобы ты мог подготовиться к смерти. Несмотря на то, что с формальной точки зрения ты все еще отлучен от церкви, архиепископ Кардиель выражил желание исповедать тебя. Ты принимаешь его предложение?»
Джудаель, покачнувшись, закрыл глаза и, скрестив руки на груди, глубоко поклонился.
«Я предаю себя на суд Вашего Величества и принимаю милосердное предложение Его Преосвященства. А… когда… это произойдет?»
«Как только Вы будете готовы,» — спокойно сказал Келсон. — « Архиепископ Кардиель, Вы пойдете с принцем Джудаелем или подождете, пока пройдет суд над двумя пленниками, облеченными церковным саном?»
Когда Келсон указал на дальний конец зала, где в высоких двустворчатых дверях показались Лорис и Горони, сопровождаемые Джодреллом и четырьмя стражниками, Каридель выпрямился во весь рост.
«Ваше Величество, я не пропустил бы это для освобождения всего моего времени в Чистилище. Стража, можете отвести принца Джудаеля в часовню, чтобы он мог подготовиться. Отец Джудаель, я присоединюсь к Вам через несколько минут. Это не займет много времени.»
Джудаель даже не посмотрел на двух пленников, когда стражники провели его мимо них. Лорис выразительно посмотрел на него и всех находившихся в зале, ни и ему, и Горони заткнули рты прежде чем ввести в зал. Они вызывающе стояли перед королем, пока стражники не заставили их опуститься на колени силой. Келсону не было нужды прибегать к магии, чтобы увидеть ненависть в их глазах, и он обернулся к Моргану, чтобы тот зачитал список преступлений подсудимых.
«Эдмунд Альфред Лорис, священник и бывший архиепископ Валоретский, и Лоренс Эдвард Горони, также священник: вы оба обвиняетесь в измене королю и королевству Гвинеддскому, а также в подстрекательстве к мятежу. Кроме того, ваши действия повлекли за собой убийство епископа Генри Истелина и причинение тяжких повреждений епископу Дункану МакЛейну. Ваши обвинители присутствуют. Лоренс Горони, что ты скажешь в свою защиту?»
По сигналу Келсона изо рта Горони вынули кляп, но он только дерзко вздернул подбородок и выругался.
«Я не признаю ни права этого суда судить меня,» — сказал он, — «ни права еретика-Дерини зачитывать мне обвинения. Я заявляю о своих привилегиях духовного лица и требую, чтобы меня судил церковный суд.»
«Горони, тебя и Лориса отлучили от церкви и лишили сана больше чем полгода назад,» — холодно сказал Кардиель прежде, чем Келсон успел открыть рот. — «При этом ни один из вас не сделал ничего, чтобы отменить это отлучение.»
«Я не признаю за тобой права отлучать меня!» — закричал Горони.
«Стража, заткните ему рот!» — рявкнул Кардиель. Когда стражники выполнили приказ, он продолжил, — «С формальной точки зрения, у тебя нет вообще никаких прав, ведь ты отлучен от церкви, но я буду просить короля, чтобы он уберег тебя от участи Генри Истелина и не приказал потрошить и четвертовать тебя. Но единственный церковный суд, перед которым ты можешь предстать, состоит из епископа МакЛейна и меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103