Потом Какашка начал бить меня по ребрам и по животу, а потом снова схватил кресло и начал бить меня по голове, загнал у угол и тут я ничего уже не мог ему сделать.
Я просто улегся там, а он уселся мне на голову, и судья досчитал до трех, и все кончилось. Какашка поднялся, посмотрел на меня и плюнул мне в лицо. Это было так противно, и я не знал, что теперь делать, поэтому просто заплакал.
Какашка торжествующе отплясывал на ринге, а Дэн подкатился ко мне и принялся вытирать мне лицо полотенцем, а потом появилась Дженни, и начала меня обнимать и тоже заплакала, а толпа бесновалась и швыряла на ринг всякое барахло
-- Хватит, давай убираться отсюда, -- сказал Дэн, и я поднялся на ноги. Какашка показал мне язык и корчил гримасы.
-- Правильно тебя назвали, -- сказала ему Дженни, когда мы уходили с ринга. -- Ты и в самом деле настоящее дерьмо!
Впрочем, она могла сказать то же самое и обо мне. Никогда в жизни я еще не переживал подобного унижения!
По дороге в Индианаполис мы все трое угрюмо молчали.
-- Форрест, ты сегодня был в ударе, -- сказал, наконец, Майк. -особенно, когда заплакал в конце. Публика это просто обожает!
-- Это было всерьез. -- заметил Дэн.
-- Да ладно, -- откликнулся Майк. -- Все равно ктото должен был проиграть. И вот что я тебе скажу - в следующий раз Форрест обязательно выиграет. Ну, что ты на это скажешь?
-- Следующего раза не будет, -- сказала Дженни.
-- Но ведь он сегодня неплохо заработал? -- спросил Майк.
-- Пятьсот долларов за то, что его смешали с дерьмом - ничего хорошего, -- сказала Дженни.
-- Но это же был его дебют! Вот что, в следующий раз цена будет уже шестьсот долларов.
-- А как насчет тысячи двухсот? -- спросил Дэн.
-- Девятьсот, -- ответил Майк.
-- А почему бы ему не выходить в плавках? -- спросила Дженни.
-- Потому, что публике это нравится, -- ответил Майк. -- Это наиболее привлекательная часть его образа.
-- Ну, а ты как бы себя чувствовал, если бы тебе пришлось надеть чтото подобное? -- спрашивает его тогда Дэн.
-- Ну, я же не идиот, -- ответил Майк.
-- Заткни свою пасть! -- говорит Дэн.
В общем, Майк сдержал свое слово. Во второй раз я боролся с парнем по имени "Овод". У него был костюм с таким хоботом, как у мужи, и маска с огромными очками. Я швырнул его на ринг и уселся ему на голову, и заработал свои девятьсот баксов. А в публике ктото заверещал: "Ура Дурачку! Ура Дурачку!" В общем, все прошло не так уж плохо.
В третий раз я боролся с Феей, и мне даже разрешили трахнуть его по башке его же волшебной палочкой. Ну и после этого было еще много парней, так что мы с Дэном смогли отложить пять тысяч долларов на то, чтобы начать разводить креветок. Но вот что я вам должен сказать: публика меня полюбила. Женщины писали мне письма, а в магазинах начали продавать дурацкие колпаки, как у меня. Выхожу я иногда на ринг. а в публике сидят с сотню человек в таких же колпаках, как у меня, и подбадривают меня. От этого становилось гораздо приятнее на душе, понимаете?
С Дженни у нас тоже сложились очень хорошие отношения, за исключением вопроса о моем участии в реслинге. Каждый вечер, когда она возвращалась с работы, мы готовили ужин, и сидели вместе с Дэном в гостиной, обсуждая наш бизнес по разведению креветок. Мы решили поехать в родные места Баббы и арендовать часть болота на берегу Мексиканского залива, купить сетку, и небольшую лодку, чтобы кормить с нее креветок, пока они растут. ну и другие вещи. Дэн сказал, что нам нужно будет пристроиться гдето жить, ну и покупать еду и прочее, пока дело не начнет давать прибыль. Он сказал, что пяти тысяч долларов на первый год хватит - а потом мы сможем жить на доходы от креветок.
Проблема заключалась в Дженни. Она сказала, что раз мы уже заработали пять тысяч, почему бы нам не упаковаться и не ехать туда? В общем, это было разумно, только, по правде говоря, я еще не был готов уезжать отсюда.
Понимаете, с тех пор, как мы играли с этими небраскинскими кукурузниками в финале Оранжевой лиги. у меня не было ощущения, что я делаю чтото важное. Ну разве что, когда я играл в пингпонг в Китае, да и то только пару недель. А теперь каждую субботу я слышал, как люди хвалят меня. Именно МЕНЯ - идиот я или кто там еще.
Слышали бы вы, как они вопили, когда я сделал большого Жернова, который вышел на ринг, оклеив тело стодолларовыми бумажками. А потом был "Удивительный Эл" ил Амарилло, и я сделал его при помощи бостонского захвата, и получил звание чемпиона Западных штатов. А потом, я боролся Гигантом Джуно, он весил почти двести килограмм, и на нем была леопардовая шкура, а в руке - картонная дубинка.
Но вот однажды вечером приходит Дженни с работы и говорит мне:
-- Форрест, нам нужно поговорить.
Мы пошли на улицу, пристроились у небольшого ручья, и она мне говорит:
-- Форрест, мне кажется, ты слишком увлекся этим реслингом.
-- Что ты имеешь в виду? -- удивился я, хотя чувствовал, к чему она ведет.
-- Ты знаешь. что мы заработали уже почти десять тысяч долларов, это почти вдвое больше, чем нужно для разведения креветок, по подсчетам Дэна. И я хочу тебя спросить - неужели тебе нравится каждую субботу выходить на ринг и строить из себя дурака?
-- Но я вовсе не строю из себя дурака! -- возразил я. -- Просто я должен радовать моих болельщиков. Ведь я теперь очень популярен! Нельзя же вот так все бросить и уехать.
-- Это все чушь, -- говорит Дженни. -- Кого ты называешь "болельщиками" и что такое эта твоя "популярность"? Те, кто готовы платить за это отвратительное зрелище - просто дебилы. Подумать только, взрослые мужчины выходят на сцену в раковинах и делают вид, что калечат друг друга! Стоит только подумать, как они себя при этом называют - "Растение"! "Какашка"! - и в конце концов, ты, "Дурачок"!
-- Ну и что ту плохого? -- спросил я.
-- Как ты думаешь, что я должна переживать, когда я знаю, что мой парень, которого я люблю, прославился в качестве "Дурачка" и каждую субботу выставляет себя на потеху - даже по телевизору!
-- Но ведь за это неплохо платят, -- говорю я.
-- Черт с ними, с деньгами, -- говорит Дженни. -- мне не нужны эти долбанные деньги!
-- Неужели есть такие люди, которым не нужны лишние деньги? -недоуменно спросил я.
-- Только не такой ценой, -- говорит Дженни. -- Я хочу сказать, что пора нам найти себе место, где мы могли бы жить спокойно, а ты мог бы найти хорошую работу - ну, например, этот креветочный бизнес. Мы купили бы маленький домик, с садом и собакой, и даже, может быть, завели бы детей. Лично мне хватило той славы, которую я получила в "Треснувших яйцах", и ничего хорошего из этого, кстати, не вышло. Я не стала счастливой. Мне уже почти тридцать пять лет, и мне уже хочется спокойной жизни....
-- Ладно, -- говорю я, -- мне кажется, что всетаки МНЕ принадлежит последнее слово - продолжать мне чтото делать, или не продолжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52