-- спрашиваю я.
-- Конечно, -- говорит Дженни. и подзывает мальчика.
-- Форрест, -- говорит она, -- познакомься с еще одним Форрестом. Это мой старый друг - именно в его честь я назвала и тебя.
Мальчик подходит, садится рядом и говорит:
-- Какая у тебя смешная обезьяна!
-- Это орангутанг, -- говорю я, -- его зовут Сью.
-- Почему же его зовут Сью, если это ОН?
И тут я точно понял, что мой сын - не идиот.
-- Мама говорит, что ты, когда вырастешь, станешь футболистом, или космонавтом, -- говорю я.
-- Само собой, -- говорит он. -- А ты знаешь чтонмиубдь про футбол, или про космос?
-- Ну, -- говорю я, немного. Но лучше тебе спросить об этом папу. Наверняка он знает побольше моего.
И тут он меня обнимает - не крепко, но обнимает.
-- Я хочу еще поиграть с Сью, -- говорит он, и спрыгивает со скамейки. А Сью придумал игру - маленький Форрест кидает монетку в чашку, а Сью должен поймать ее на лету.
Тогда Дженни садится рядом со мной, вздыхает, и хлопает меня по колену.
-- Мне просто не верится -- говорит она, -- ведь мы знаем друг друга почти тридцать лет - с первого класса.
Солнце светит сквозь листву, падает на лицо Дженни, и кажется, что в ее глазах стоят слезы, но нет, они так и не появились. хотя они гдето рядом, может быть, в стуке сердца? Не знаю, что это было, но только точно было.
-- Просто не верится, вот и все, -- говорит она. потом наклоняется, и целуем меня в лоб.
-- Что такое? -- удивился я.
-- Идиоты, -- сказал Дженни, и ее губы задрожали. -- Только кто не идиот? -- А потом они ушли - Дженни взяла маленького Форреста за руку. и они ушли по аллее.
Сью подошел, сел рядом, и принялся играть с моей ногой в крестикинолики. Я поставил крестик в правом верхнем углу, а Сью поставил нолик в центре, и теперь я точно знал, что это ничья.
Ну вот, а после этого случилась еще пара вещей. Сначала я позвонил мистеру Трибблу, и сказал ему, чтобы он продал мою долю в креветочном бизнесе, и десять процентов отдал маме, десять процентов Баббиному папе, а остаток послал Дженни и маленькому Форресту.
После ужина я всю ночь думал, хотя это и не моя сильная сторона. Вот что я надумал - в конце концов, я нашел Дженни, и у нее есть наш сын, и может быть, нам както еще удастся все склеить.
Но чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что ничего не получится. Кроме того, я не могу списать все это на то, что я идиот - хотя это было бы красиво. Нет, просто так получилось. Просто так бывает, и кроме того, все уже сказано и сделано. Я подумал, что маленькому Форресту лучше будет с мамой и ее нормальным мужем, потому что он воспитает его лучше, чем какойнибудь идиот.
А через пару дней, мы с Сью и Дэном переехали. Мы отправились в Чарльстон, потом в Ричмонд, потом в Атланту, Чаттанугу, и Мемфис, а потом в Нэшвилль и наконец, в Новый Орлеан.
В Новом Орлеане всем на всех наплевать. Так что мы в полный рост наслаждались жизнью, играли каждый день в Джексонпарке, и глазели на таких же чудиков, как мы.
Я купил велосипед с двумя колясками для Сью и Дэна, и каждое воскресенье мы отправлялись на реку рыбачить. Дженни каждый месяц пишет мне, и присылает фотографии маленького Форреста. На последней он снят в форме малышовой футбольной команды. Тут еще есть одна девица, работает официанткой в местном баре со стриптизом, и раз в неделю мы с ней встречаемся и валяем дурака. Ванда ее зовут. И мы с Дэном и Сью часто гуляем по Французскому кварталу - просто поглазеть. Там столько такого народу, что нам с ними и не сравниться - словно они только что сбежали из Сибири.
Както приходил парень из местной газеты и хотел написать обо мне статью, потому что я "лучший человекоркестр из всех, что ему приходилось слышать". Он стал задавать мне всякие вопросы, и пришлось рассказывать ему про свою жизнь. Но посередине он сдался - сказал, что не может такое печатать, потому что никто в это не поверит.
Но вот что я вам скажу - по ночам я смотрю в небо. и когда проступают звезды, я вспоминаю все, что было. И я попрежнему вижу сны, как и все, и думаю о том, что могло бы быть, если... Ведь скоро мне стукнет сорок, а потом вдруг шестьдесят, понимаете?
И что тут такого? Верно, я идиот, но всетаки, я всегда старался делать все правильно - ведь сны, это всего лишь сны? Так что чтобы там не случилось, я знаю одно - я всегда могу оглянуться назад и сказать, что я прожил незряшную жизнь.
Вы меня понимете?
КОНЕЦ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
-- Конечно, -- говорит Дженни. и подзывает мальчика.
-- Форрест, -- говорит она, -- познакомься с еще одним Форрестом. Это мой старый друг - именно в его честь я назвала и тебя.
Мальчик подходит, садится рядом и говорит:
-- Какая у тебя смешная обезьяна!
-- Это орангутанг, -- говорю я, -- его зовут Сью.
-- Почему же его зовут Сью, если это ОН?
И тут я точно понял, что мой сын - не идиот.
-- Мама говорит, что ты, когда вырастешь, станешь футболистом, или космонавтом, -- говорю я.
-- Само собой, -- говорит он. -- А ты знаешь чтонмиубдь про футбол, или про космос?
-- Ну, -- говорю я, немного. Но лучше тебе спросить об этом папу. Наверняка он знает побольше моего.
И тут он меня обнимает - не крепко, но обнимает.
-- Я хочу еще поиграть с Сью, -- говорит он, и спрыгивает со скамейки. А Сью придумал игру - маленький Форрест кидает монетку в чашку, а Сью должен поймать ее на лету.
Тогда Дженни садится рядом со мной, вздыхает, и хлопает меня по колену.
-- Мне просто не верится -- говорит она, -- ведь мы знаем друг друга почти тридцать лет - с первого класса.
Солнце светит сквозь листву, падает на лицо Дженни, и кажется, что в ее глазах стоят слезы, но нет, они так и не появились. хотя они гдето рядом, может быть, в стуке сердца? Не знаю, что это было, но только точно было.
-- Просто не верится, вот и все, -- говорит она. потом наклоняется, и целуем меня в лоб.
-- Что такое? -- удивился я.
-- Идиоты, -- сказал Дженни, и ее губы задрожали. -- Только кто не идиот? -- А потом они ушли - Дженни взяла маленького Форреста за руку. и они ушли по аллее.
Сью подошел, сел рядом, и принялся играть с моей ногой в крестикинолики. Я поставил крестик в правом верхнем углу, а Сью поставил нолик в центре, и теперь я точно знал, что это ничья.
Ну вот, а после этого случилась еще пара вещей. Сначала я позвонил мистеру Трибблу, и сказал ему, чтобы он продал мою долю в креветочном бизнесе, и десять процентов отдал маме, десять процентов Баббиному папе, а остаток послал Дженни и маленькому Форресту.
После ужина я всю ночь думал, хотя это и не моя сильная сторона. Вот что я надумал - в конце концов, я нашел Дженни, и у нее есть наш сын, и может быть, нам както еще удастся все склеить.
Но чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что ничего не получится. Кроме того, я не могу списать все это на то, что я идиот - хотя это было бы красиво. Нет, просто так получилось. Просто так бывает, и кроме того, все уже сказано и сделано. Я подумал, что маленькому Форресту лучше будет с мамой и ее нормальным мужем, потому что он воспитает его лучше, чем какойнибудь идиот.
А через пару дней, мы с Сью и Дэном переехали. Мы отправились в Чарльстон, потом в Ричмонд, потом в Атланту, Чаттанугу, и Мемфис, а потом в Нэшвилль и наконец, в Новый Орлеан.
В Новом Орлеане всем на всех наплевать. Так что мы в полный рост наслаждались жизнью, играли каждый день в Джексонпарке, и глазели на таких же чудиков, как мы.
Я купил велосипед с двумя колясками для Сью и Дэна, и каждое воскресенье мы отправлялись на реку рыбачить. Дженни каждый месяц пишет мне, и присылает фотографии маленького Форреста. На последней он снят в форме малышовой футбольной команды. Тут еще есть одна девица, работает официанткой в местном баре со стриптизом, и раз в неделю мы с ней встречаемся и валяем дурака. Ванда ее зовут. И мы с Дэном и Сью часто гуляем по Французскому кварталу - просто поглазеть. Там столько такого народу, что нам с ними и не сравниться - словно они только что сбежали из Сибири.
Както приходил парень из местной газеты и хотел написать обо мне статью, потому что я "лучший человекоркестр из всех, что ему приходилось слышать". Он стал задавать мне всякие вопросы, и пришлось рассказывать ему про свою жизнь. Но посередине он сдался - сказал, что не может такое печатать, потому что никто в это не поверит.
Но вот что я вам скажу - по ночам я смотрю в небо. и когда проступают звезды, я вспоминаю все, что было. И я попрежнему вижу сны, как и все, и думаю о том, что могло бы быть, если... Ведь скоро мне стукнет сорок, а потом вдруг шестьдесят, понимаете?
И что тут такого? Верно, я идиот, но всетаки, я всегда старался делать все правильно - ведь сны, это всего лишь сны? Так что чтобы там не случилось, я знаю одно - я всегда могу оглянуться назад и сказать, что я прожил незряшную жизнь.
Вы меня понимете?
КОНЕЦ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52