..
- КОНЧАЙ ЗАСИРАТЬ МОЗГИ! - Лэнгстри выхватил трубку изо рта, его
трясло от ярости, и Кип ничуть не удивился бы, если бы Лэнгстри его
ударил. - Нет у тебя такого права, нет и нет! Любую другую лодку еще ладно
бы, хрен с тобой, но НЕ ЭТУ! - Он ткнул трубкой в сторону дока: - ТЫ
ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТА ДРЯНЬ СО МНОЙ СДЕЛАЛА? Знаешь? Сорок лет назад она
разнесла мою верфь в клочки и угробила два десятка лучших работников! Не
приведи Бог умереть так, как умерли они, - кого раздавило железом, кого
разорвало, кто обгорел в головешки, а я стоял в самой гуще этого ада! Нет,
брат, этого мне не забыть. А ТЕПЕРЬ ЭТА ГАДИНА ОПЯТЬ ОБЪЯВИЛАСЬ! Не знаю
откуда, не знаю как, а только убирай ее с моей верфи к чертовой бабушке! -
Он опять повернулся к двери и стал дергать доски. Послышался треск, один
из гвоздей выскочил.
Кип схватил Лэнгстри за плечо и угрюмо, с нажимом, процедил:
- Я же сказал: отставить.
В глубине глаз Кипа светилось бешенство. Лэнгстри хотел было послать
констебля куда подальше, но по здравом размышлении убрал руки от досок.
- Черт возьми, верфь-то все же моя... - начал он.
- Верфь, точно, твоя, - перебил Кип. - А остров - мой.
- Да хоть ты десять законов представляй, нечего указывать мне, что я
могу, а чего не могу! И уехал-то всего на неделю, а тут на тебе, полный
бардак - в доке лодка эта клятая, склад взломали и невесть чего
навыносили, все трясутся как овечьи хвосты, к дверям и то никто не
подходит - боятся...
- А что вынесли со склада? - спросил Кип так, словно это было очень
важно.
Лэнгстри некоторое время испытующе смотрел ему в глаза.
- А вот пойдем, сам поглядишь! Высадили дверь и давай мести: канаты,
доски, керосин, солярку - бочками, сукины дети, бочками! - и черт его
знает что еще: наборы комплектующих, аккумуляторы, сверхпрочные тросы...
- Может, разошлось на ремонт, пока вас не было?
- Как бы не так! За неделю столько добра не перевести. Мы теперь все
больше обшивки латаем да красим... И такую тяжесть увели у тебя чуть не на
глазах, чтоб они лопнули!
Кип схватил Лэнгстри за грудки.
- А теперь _в_ы_ послушайте, Лэнгстри, - очень спокойно сказал он. -
Вы сделаете так, как я велел, - оставите док в покое. Утром мы выведем
лодку в открытое море и затопим, но покамест _з_а_б_у_д_ь_т_е_ о _н_е_й_!
СЛЫШИТЕ?!
Напуганный напористостью Кипа, Лэнгстри кивнул. Он вырвался от
констебля и попятился.
- Ну ты, парень, того, совсем свихнулся!
Но Кип уже шел к джипу. Он сел за руль, завел мотор, вырулил из-за
дока на дорогу и помчался мимо остолбенелого Лэнгстри в деревню, снедаемый
тревогой за жену и дочь. Он чувствовал, что заразился странным безумием,
страхом, грозившим подняться и смять его. Сегодня ему на миг приоткрылась
истина, и он понял, до какой степени не в его власти предотвратить то, что
должно случиться. Керосин, сказал Лэнгстри. Солярка в бочках, канаты,
тросы. И аккумуляторы. "О Господи, нет". Он прочел правду в безумном,
остановившемся взгляде Кейла, о ней говорили обглоданный труп Джонни
Мейджорса и останки матроса с немецкой подводной лодки на голом дощатом
полу. И вот самое страшное - ограбленный склад.
Только один человек в целом свете мог помочь.
Бонифаций.
Мур ехал по лесной дороге к маленькому аэродрому. Рядом сидела Яна. В
безветренном воздухе пахло душной сыростью - грозой. Небо стало
однообразно серым, низким, солнце спряталось, над Кокиной неподвижно
зависли облака. Сегодня Яна проснулась, злясь на Кипа еще сильнее, чем
накануне, - Мур до сих пор видел по ее лицу, как она сердита. В течение
утра они почти не разговаривали, девушка лишь настояла, что, прежде чем
посылать радиограмму в Кингстон, ей нужно взглянуть на самолет. Мур выехал
на поляну и увидел его: самолет стоял там, где они его оставили. Но,
подъехав поближе, он понял, что ошибся.
- И_и_с_у_с_е_! - вскрикнула девушка и выпрыгнула из машины, не
дожидаясь, пока Мур затормозит. Она побежала вдоль самолета, Мур поехал за
ней.
- Черт, черт, черт! - бушевала Яна. Злые слезы брызнули у нее из глаз
и потекли по щекам. Она провела рукой по неровным вмятинам на фюзеляже.
Стекло кабины было разбито, в передней ее части виднелись остатки
приборной панели, свисали какие-то провода, сиденья были вспороты. Яна
замотала головой, отказываясь верить, и ринулась мимо Мура к открытому
капоту двигателя. Мур увидел путаницу оборванных проводов, вырванные
свечи. Кто-то бесповоротно уничтожил самолет. Яна с треском захлопнула
капот и отступила, дрожа.
- Вандализм! - проговорила она. - Чистейшей воды вандализм, а мистер
Кип тем временем протирает штаны в деревне! Он думает, он такой ас, что
ему позволено всем приказывать и указывать, а сам порядок навести не
может!
- Не понимаю, - пробормотал Мур. - Зачем кому-то...
- Мотор за день не починишь, - не унималась молодая женщина, - даже
если удастся достать здесь запчасти! Нет, я этого так не оставлю!
Мур махнул рукой в сторону домика за границей летного поля:
- Может быть, они ночью что-нибудь видели или слышали. Пошли. - Он
потянулся, чтобы взять Яну за руку, и она отпрянула, а потом следом за ним
прошествовала к грузовику.
Над дощатым домиком грозовой тучей висела тишина. Пустой загон,
сарай, на квадратном клочке земли - зеленые стебли табака. На крыльце
лежала велосипедная рама без колес, а сбоку за домом стоял старый
громоздкий автомобиль. Тесно сплетенные кроны деревьев походили на
крашенный зеленый потолок, а несколькими ярдами дальше начинались дикие
джунгли.
Мур с Яной взошли по гаревым ступенькам на невысокое крыльцо. За
дверью-ширмой темнела настежь распахнутая входная дверь.
- Добрый день! - крикнул Мур в дом. - Есть кто дома? - Он подождал
ответа. Ему показалось, что он слышит странное гудение, что-то вроде
жужжания насекомых, но он не был в этом уверен.
Яна постучала в дверь:
- Господи, да есть тут кто-нибудь?
Мур вдруг определил, откуда доносится жужжание. Он прошел по крыльцу
к дальнему его краю, посмотрел вниз, весь помертвел и отступил на шаг.
Яна подошла к нему:
- Что это?
На земле лежала собака - лежала там, где, по-видимому, пыталась
заползти под крыльцо. Ее голова была почти оторвана, зияющую рану кольцо
на живое копошащееся кольцо облепили бесчисленные мухи. Из другой раны, на
брюхе, вываливались кишки. Задние лапы были оторваны, а кости начисто
обглоданы.
- Господи... - негромко сказала Яна.
Мур содрогнулся. Он вернулся к двери, открыл ее и вошел.
Стулья были перевернуты, столы разбиты в щепы, на полу блестело битое
оконное стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
- КОНЧАЙ ЗАСИРАТЬ МОЗГИ! - Лэнгстри выхватил трубку изо рта, его
трясло от ярости, и Кип ничуть не удивился бы, если бы Лэнгстри его
ударил. - Нет у тебя такого права, нет и нет! Любую другую лодку еще ладно
бы, хрен с тобой, но НЕ ЭТУ! - Он ткнул трубкой в сторону дока: - ТЫ
ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТА ДРЯНЬ СО МНОЙ СДЕЛАЛА? Знаешь? Сорок лет назад она
разнесла мою верфь в клочки и угробила два десятка лучших работников! Не
приведи Бог умереть так, как умерли они, - кого раздавило железом, кого
разорвало, кто обгорел в головешки, а я стоял в самой гуще этого ада! Нет,
брат, этого мне не забыть. А ТЕПЕРЬ ЭТА ГАДИНА ОПЯТЬ ОБЪЯВИЛАСЬ! Не знаю
откуда, не знаю как, а только убирай ее с моей верфи к чертовой бабушке! -
Он опять повернулся к двери и стал дергать доски. Послышался треск, один
из гвоздей выскочил.
Кип схватил Лэнгстри за плечо и угрюмо, с нажимом, процедил:
- Я же сказал: отставить.
В глубине глаз Кипа светилось бешенство. Лэнгстри хотел было послать
констебля куда подальше, но по здравом размышлении убрал руки от досок.
- Черт возьми, верфь-то все же моя... - начал он.
- Верфь, точно, твоя, - перебил Кип. - А остров - мой.
- Да хоть ты десять законов представляй, нечего указывать мне, что я
могу, а чего не могу! И уехал-то всего на неделю, а тут на тебе, полный
бардак - в доке лодка эта клятая, склад взломали и невесть чего
навыносили, все трясутся как овечьи хвосты, к дверям и то никто не
подходит - боятся...
- А что вынесли со склада? - спросил Кип так, словно это было очень
важно.
Лэнгстри некоторое время испытующе смотрел ему в глаза.
- А вот пойдем, сам поглядишь! Высадили дверь и давай мести: канаты,
доски, керосин, солярку - бочками, сукины дети, бочками! - и черт его
знает что еще: наборы комплектующих, аккумуляторы, сверхпрочные тросы...
- Может, разошлось на ремонт, пока вас не было?
- Как бы не так! За неделю столько добра не перевести. Мы теперь все
больше обшивки латаем да красим... И такую тяжесть увели у тебя чуть не на
глазах, чтоб они лопнули!
Кип схватил Лэнгстри за грудки.
- А теперь _в_ы_ послушайте, Лэнгстри, - очень спокойно сказал он. -
Вы сделаете так, как я велел, - оставите док в покое. Утром мы выведем
лодку в открытое море и затопим, но покамест _з_а_б_у_д_ь_т_е_ о _н_е_й_!
СЛЫШИТЕ?!
Напуганный напористостью Кипа, Лэнгстри кивнул. Он вырвался от
констебля и попятился.
- Ну ты, парень, того, совсем свихнулся!
Но Кип уже шел к джипу. Он сел за руль, завел мотор, вырулил из-за
дока на дорогу и помчался мимо остолбенелого Лэнгстри в деревню, снедаемый
тревогой за жену и дочь. Он чувствовал, что заразился странным безумием,
страхом, грозившим подняться и смять его. Сегодня ему на миг приоткрылась
истина, и он понял, до какой степени не в его власти предотвратить то, что
должно случиться. Керосин, сказал Лэнгстри. Солярка в бочках, канаты,
тросы. И аккумуляторы. "О Господи, нет". Он прочел правду в безумном,
остановившемся взгляде Кейла, о ней говорили обглоданный труп Джонни
Мейджорса и останки матроса с немецкой подводной лодки на голом дощатом
полу. И вот самое страшное - ограбленный склад.
Только один человек в целом свете мог помочь.
Бонифаций.
Мур ехал по лесной дороге к маленькому аэродрому. Рядом сидела Яна. В
безветренном воздухе пахло душной сыростью - грозой. Небо стало
однообразно серым, низким, солнце спряталось, над Кокиной неподвижно
зависли облака. Сегодня Яна проснулась, злясь на Кипа еще сильнее, чем
накануне, - Мур до сих пор видел по ее лицу, как она сердита. В течение
утра они почти не разговаривали, девушка лишь настояла, что, прежде чем
посылать радиограмму в Кингстон, ей нужно взглянуть на самолет. Мур выехал
на поляну и увидел его: самолет стоял там, где они его оставили. Но,
подъехав поближе, он понял, что ошибся.
- И_и_с_у_с_е_! - вскрикнула девушка и выпрыгнула из машины, не
дожидаясь, пока Мур затормозит. Она побежала вдоль самолета, Мур поехал за
ней.
- Черт, черт, черт! - бушевала Яна. Злые слезы брызнули у нее из глаз
и потекли по щекам. Она провела рукой по неровным вмятинам на фюзеляже.
Стекло кабины было разбито, в передней ее части виднелись остатки
приборной панели, свисали какие-то провода, сиденья были вспороты. Яна
замотала головой, отказываясь верить, и ринулась мимо Мура к открытому
капоту двигателя. Мур увидел путаницу оборванных проводов, вырванные
свечи. Кто-то бесповоротно уничтожил самолет. Яна с треском захлопнула
капот и отступила, дрожа.
- Вандализм! - проговорила она. - Чистейшей воды вандализм, а мистер
Кип тем временем протирает штаны в деревне! Он думает, он такой ас, что
ему позволено всем приказывать и указывать, а сам порядок навести не
может!
- Не понимаю, - пробормотал Мур. - Зачем кому-то...
- Мотор за день не починишь, - не унималась молодая женщина, - даже
если удастся достать здесь запчасти! Нет, я этого так не оставлю!
Мур махнул рукой в сторону домика за границей летного поля:
- Может быть, они ночью что-нибудь видели или слышали. Пошли. - Он
потянулся, чтобы взять Яну за руку, и она отпрянула, а потом следом за ним
прошествовала к грузовику.
Над дощатым домиком грозовой тучей висела тишина. Пустой загон,
сарай, на квадратном клочке земли - зеленые стебли табака. На крыльце
лежала велосипедная рама без колес, а сбоку за домом стоял старый
громоздкий автомобиль. Тесно сплетенные кроны деревьев походили на
крашенный зеленый потолок, а несколькими ярдами дальше начинались дикие
джунгли.
Мур с Яной взошли по гаревым ступенькам на невысокое крыльцо. За
дверью-ширмой темнела настежь распахнутая входная дверь.
- Добрый день! - крикнул Мур в дом. - Есть кто дома? - Он подождал
ответа. Ему показалось, что он слышит странное гудение, что-то вроде
жужжания насекомых, но он не был в этом уверен.
Яна постучала в дверь:
- Господи, да есть тут кто-нибудь?
Мур вдруг определил, откуда доносится жужжание. Он прошел по крыльцу
к дальнему его краю, посмотрел вниз, весь помертвел и отступил на шаг.
Яна подошла к нему:
- Что это?
На земле лежала собака - лежала там, где, по-видимому, пыталась
заползти под крыльцо. Ее голова была почти оторвана, зияющую рану кольцо
на живое копошащееся кольцо облепили бесчисленные мухи. Из другой раны, на
брюхе, вываливались кишки. Задние лапы были оторваны, а кости начисто
обглоданы.
- Господи... - негромко сказала Яна.
Мур содрогнулся. Он вернулся к двери, открыл ее и вошел.
Стулья были перевернуты, столы разбиты в щепы, на полу блестело битое
оконное стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79