Газета «Саванна морнинг ньюс» оказалась более сговорчивой, чем Оглторпский клуб и после гневного письма Веры Стронг восстановила рубрику светских сплетен. Понятно, что в этой колонке не было ни строчки о рыжеволосой балерине, сбежавшей из Коппелии в копы, и о тех душевных муках, которые пережила из-за этого ее мать.
Тем временем продолжали кипеть страсти вокруг Джо Одома и Гамильтон-Тернер-хауз. Не успел Джо зарегистрировать свое некоммерческое Гамильтон-Тернеровское предприятие для прикрытия нелегального туристского бизнеса, как соседи не замедлили нанести ответный удар. Департамент инспекций был уведомлен о том, что предприятие Одома – будь оно коммерческим или некоммерческим – занимается незаконной продажей спиртных напитков своим клиентам, поскольку «музей» располагается на расстоянии меньше ста ярдов от школы. Однако, не таков был Джо, чтобы взять его голыми руками. «В законе сказано, что я не имею права торговать спиртным, – заявил он, – а я подаю его бесплатно ». Плавая, как рыба в воде в мутном промежутке между продажей и угощением, Джо преспокойно продолжал делать деньги.
Спиртное сыграло не последнюю роль и в драме, которая разыгралась с Сиреной Доуз. Она рассталась с Лютером Дриггерсом и, стремясь заполнить пустоту, повадилась по ночам в доки ловить подгулявших морячков. В одну такую ночь она, правя нетвердой рукой, ехала по Ривер-стрит и встретилась с полицейской машиной. Сирену остановили. Она приняла позу изящной дамы, что было вовсе не трудно, поскольку миссис Доуз была одета в коротенькую ночную рубашку и домашние тапочки в виде кроличьих мордочек. Невинно хлопая ресницами, она объяснила, что выехала из дома и заблудилась. Полицейские, тем не менее, доставили ее в участок и составили протокол задержания за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Сирена собралась было визжать и царапаться, но потом передумала и, скромно потупившись, поблагодарила полицейских за спасение. Она сообщила, что прапрадедушка ее мужа был послом при Сент-Джеймсском дворце, давая понять, что она не из простых. Однако, когда час спустя Дриггерс пришел выручать свою капризную подругу, Сирена уже вовсю предъявляла претензии. Толстая чернокожая надзирательница, обыскавшая сумку Сирены, вернула ее владелице со словами:
– Можете получить сумку обратно, там все чисто.
– Ничего себе чисто! – закричала Сирена. – Если ты, тварь, еще притронешься к моим вещам своими грязными гребаными руками, я тебе твой хвост вокруг шеи оберну!
Такими вот интересами жила Саванна, которую «Монд» назвала «la plus belle des villes» Северной Америки. Город был действительно красив, но очень изолирован, и по этой причине чрезвычайно доверчив. Недавно полиция распространила предупреждение, что в городе орудуют два жулика, обналичивающие чеки несуществующей компании, которую мазурики, словно в насмешку, назвали «Летайте по ночам инкорпорейтед». Все это было бы смешно, но мошенники сумели получить по фиктивным чекам наличные у десятков уважаемых торговцев Саванны. В это же время всплыло еще одно дело – выяснилось, что какой-то клерк, работавший в завещательном суде, не умел умножать, и судья, воспользовавшись этим обстоятельством, по локоть запустил руки в кассу. Другими словами, жизнь шла своим чередом. Саваннцев интересовали такие животрепещущие проблемы, как: надо ли строить еще одну ярмарку? Не испортил ли мистер Чарльз Холл Уитфилд-сквер, раскрасив свой дом из золоченого кирпича в разнообразные оттенки розового и пурпурного цветов, и не надо ли заставить Холла вернуть дому первоначальную окраску?
Но в июне город потрясла новость, затмившая все другие проблемы – Верховный суд Джорджии вновь опротестовал приговор по делу Джима Уильямса.
Суд сделал это по двум причинам. Во-первых, судья Оливер не должен был разрешать полицейскому детективу свидетельствовать в качестве эксперта по поводу улик, анализ которых входил в компетенцию присяжных: размазанная кровь на руке Дэнни Хэнсфорда, перевернутое кресло на его штанине и клочки бумаги на пистолете. Во-вторых, суд обвинил прокурора Лоутона за оттяжку демонстрации того, что нажатие на спусковой крючок пистолета, из которого стрелял Дэнни, не было тяжелее обычного. Окружной прокурор не должен был проводить демонстрацию в ходе заключительной речи, поскольку создал новую улику, не дав возможности защите выступить с ответом.
Уильямсу повезло. Решение суда было, принято четырьмя голосами против трех, чьи возражения сводились к тому, что ошибки абсолютно безвредны и не повлияли на вердикт присяжных. Но теперь это не имело никакого значения. Однако, обвинение в убийстве продолжало висеть над головой Джима, поскольку Верховный суд не признал его невиновным, а лишь отменил вердикт. Судью Оливера обязали провести третий процесс, для чего надо было сформировать новое жюри.
Проведя в заточении около двух лет, Джим Уильямс вышел из тюрьмы графства Чатем слегка похудевшим, слегка поседевшим и мертвенно бледным. На улице он сильно жмурился от непривычно яркого солнечного света. Плотная толпа газетных репортеров и телевизионных операторов, выкрикивая вопросы, окружила идущих к машине Уильямса и Сонни Зейлера.
Полагает ли Уильямс, что будет оправдан в ходе третьего процесса?
– Конечно, да, – ответил Джим.
Что послужит решающим фактором такого исхода?
– Деньги, – ответил Уильямс. – Мое дело с самого начало вертелось вокруг денег. Окружной прокурор тратил деньги налогоплательщиков, а я – свои собственные пятьсот тысяч долларов или около того. Если вы этого не заметили, то скажу вам, что вся судебная система держится на деньгах. Я бы до сих пор гнил в тюрьме, если бы был не в состоянии оплачивать адвокатов, экспертов и их издержки. Только так я мог держаться вровень со следствием. Доллар за доллар, зуб за зуб.
Приблизившись к машине, Уильямс оглядел Монтгомери-стрит и увидел пожилую чернокожую женщину, стоявшую на автобусной остановке. Она, не отрываясь, смотрела на Джима сквозь пурпурные стекла очков. Уильямс улыбнулся и повернулся к репортерам.
– Возможно, мне не следовало говорить «зуб за зуб». Как я уже говорил, на меня работают силы, о которых ничего не знает окружной прокурор.
Что это за силы?
– Вы можете поместить их в рубрику «разное», – ответил Уильямс.
Через несколько минут он был в Мерсер-хауз, снова оказавшись в центре внимания, сделавшись главной фигурой новостей и снова заняв прочное место в умах людей, – нравилось им это или нет.
Глава XXVI
ДРУГАЯ ИСТОРИЯ
Когда на горизонте забрезжило третье судебное разбирательство по делу Уильямса, оно привлекло всеобщее внимание далеко за пределами Саванны. Оно стало событием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113