Это не истинная интеграция, это просто новая сегрегация.
Ли был морально уничтожен, когда его выгнали из Фонда истории Саванны, ведь он являлся президентом на протяжений шести лет, это была его жизнь. Ему требовалось показать, что он и сам на что-то способен, и в качестве подходящего средства он ухватился за Викторианский район. Он сумел разработать схему использования федеральных денег для покупки и реставрации исторических домов и субсидирования неимущих нанимателей. Такая работа не имеет ничего общего с благородными общественными целями. Это просто способ финансирования проекта сохранения исторического жилого фонда, при этом обязательным условием являлось сохранение самого Адлера во главе всего проекта. Он утверждает, что нашел путь реставрации домов без выселения коренных жителей, словно Викторианский район был когда-нибудь черным или даже смешанным.
Так вот, это неправда. До середины шестидесятых там жили исключительно белые представители среднего класса. Если бы не ослиное упрямство Ли, то частный рынок жилья сам бы позаботился о Викторианском районе, и, поверьте мне, черные остались бы в этой центральной части города. Конечно, общественное строительство и распределение жилья необходимы, тут я с вами согласна, но Викторианский район – не самое лучшее место для этого.
Женщина очень доходчиво объяснила мне, что дома в Викторианском районе по большей части деревянные, а это значит, что очень велика страховка на случай пожара. Кроме того, из-за большой жары и влажности стены надо постоянно подновлять, потому что краска быстро от них отстает.
– Приходится платить за поддержание нормального состояния домов деньги, не подъемные для федерального бюджета и нищих нанимателей, – добавила она. – И не надо думать, что Ли проводит качественную реставрационную работу, – продолжала моя собеседница. – Нет, он начиняет дома современной техникой, но одновременно лишает милых викторианских деталей, например, луженых потолков. Да и содержание домов оставляет желать лучшего. Вы посмотрите на них – на все, а не на те, которые он так любит показывать заезжим визитерам. Краска лупится, перила ломаются. Через два-три года отреставрированные дома уже невозможно отличить от стоящих рядом развалюх.
Через дверь мне было видно, как девушки ходят от стола к столу, собирая пустые стаканы из-под воды.
– Я могу взять на себя смелость и утверждать, – говорила между тем женщина, – что не вижу ничего страшного в превращении этого района в спальный. Почему-то такая перспектива вполне устраивала Ли, когда речь шла об историческом центре. Да, он остановил этот процесс, но, посмотрите, что получилось в результате. Здания в Викторианском районе резко упали в цене. Там полно домов, но нет покупателей. Тем самым Ли Адлер заморозил процесс сохранения этого района. – Но сам Адлер сказал мне, – возразил я, – что реставрация Викторианского района не повлияла на цены и даже стимулировала частные инвестиции. – Это просто ложь, и никто не понимает это лучше самого Ли Адлера. Один из его сыновей купил дом на Уолдбург-стрит и великолепно его отреставрировал. Но когда настало время его продавать, то не нашлось ни единого покупателя, а за дом просили ни много ни мало сто тридцать пять тысяч долларов. Цену снизили до девяноста семи тысяч, и его все равно никто не хочет покупать, потому что этот лакомый кусочек стоит в море черных трущоб.
– За пределами Саванны люди считают, – вмешалась в разговор Синтия, – что Викторианский район – это успех в деле сохранения исторического жилого фонда, потому что так говорит Адлер. Они проглатывают эту наживку. Принц Чарльз оказался последним в длинной череде подобных простаков.
– Но что на самом деле раздражает больше всего, – вторила ей другая женщина, – так это самомнение Адлеров – они вообразили, что могут быть арбитрами в вопросах морали и нравственности. От этой мерзости хочется кричать. Я устала от претензий Ли, меня тошнит от деятельности Эммы. За что только на нас свалилось это наказание? Что мы сделали?
– Очень многое, – подал голос седовласый мужчина. Обе женщины удивленно воззрились на него. Мужчина продолжал доброжелательно улыбаться.
– Ли – заметная фигура саваннского общества, не так ли? – вкрадчиво спросил он. – Он входит в клуб «Котильон», который спонсирует балы дебютанток. Он – один из пятнадцати выдающихся джентльменов клуба «Мадейра». Он является членом Чатемского клуба, где может время от времени выпить, закусить и посмотреть на крыши исторического района, который он столь успешно восстановил.
Женщины опасливо кивнули, не вполне понимая, куда клонит седовласый.
– Он играет в гольф в Саваннском гольф-клубе, – продолжал между тем мужчина. – Итак, Ли Адлер – представитель саваннской элиты. Или все могут думать, что он является таковым. Но на самом деле он не принадлежит к подлинной элите, не так ли? У нас есть один маленький способ указать каждому его истинное место. Мы говорим человеку: ты можешь зайти вот сюда, но не дальше, потому что ты не один из нас. Для того, чтобы это сказать, у нас есть Оглторпский клуб и яхт-клуб. – Человек говорил тихо, как старый добрый профессор. – Ли Адлер – еврей. Очень многие его друзья являются членами Оглторпского клуба и яхт-клуба, а он нет.
– Однако, в Оглторпский клуб допускают евреев, ведь Боб Минис – его член, – напомнила женщина.
– Да, – подтвердил мужчина. – Боб Минис – один из старейших членов Оглторпского клуба, и мы все его очень любим. Он – праправнук первого белого человека, появившегося в Джорджии, что делает его живой реликвией нашего штата и его истории. Он еврей, но не совсем. Обе его жены были христианками, христиане – большинство его друзей, а его дети воспитаны в традициях епископальной церкви. Боб Минис – очень ценный член Оглторпского клуба. Кроме того, что он очаровательный собеседник, он еще дает нам возможность говорить, как вы уже заметили, что мы действительно принимаем евреев в Оглторпский клуб.
Мужчина сложил на груди руки и обвел всех нас взглядом, словно для того, чтобы убедиться, что его правильно поняли.
– С другой стороны, – продолжал он, – посмотрим на Ли Адлера. Он не допущен в Оглторпский клуб и изгнан из Фонда истории Саванны. Что ему остается делать? Он должен сотворить что-то совершенно блестящее, не побоимся этого слова, гениальное. Мне кажется, что действительность превзошла все его самые смелые мечты. Занявшись Викторианским районом, он не только снова вышел на сцену как поборник сохранения исторических памятников, но приобрел и немалый моральный авторитет: он строит жилье для бедных и униженных черных. Если вы выступите против него, то прослывете расистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Ли был морально уничтожен, когда его выгнали из Фонда истории Саванны, ведь он являлся президентом на протяжений шести лет, это была его жизнь. Ему требовалось показать, что он и сам на что-то способен, и в качестве подходящего средства он ухватился за Викторианский район. Он сумел разработать схему использования федеральных денег для покупки и реставрации исторических домов и субсидирования неимущих нанимателей. Такая работа не имеет ничего общего с благородными общественными целями. Это просто способ финансирования проекта сохранения исторического жилого фонда, при этом обязательным условием являлось сохранение самого Адлера во главе всего проекта. Он утверждает, что нашел путь реставрации домов без выселения коренных жителей, словно Викторианский район был когда-нибудь черным или даже смешанным.
Так вот, это неправда. До середины шестидесятых там жили исключительно белые представители среднего класса. Если бы не ослиное упрямство Ли, то частный рынок жилья сам бы позаботился о Викторианском районе, и, поверьте мне, черные остались бы в этой центральной части города. Конечно, общественное строительство и распределение жилья необходимы, тут я с вами согласна, но Викторианский район – не самое лучшее место для этого.
Женщина очень доходчиво объяснила мне, что дома в Викторианском районе по большей части деревянные, а это значит, что очень велика страховка на случай пожара. Кроме того, из-за большой жары и влажности стены надо постоянно подновлять, потому что краска быстро от них отстает.
– Приходится платить за поддержание нормального состояния домов деньги, не подъемные для федерального бюджета и нищих нанимателей, – добавила она. – И не надо думать, что Ли проводит качественную реставрационную работу, – продолжала моя собеседница. – Нет, он начиняет дома современной техникой, но одновременно лишает милых викторианских деталей, например, луженых потолков. Да и содержание домов оставляет желать лучшего. Вы посмотрите на них – на все, а не на те, которые он так любит показывать заезжим визитерам. Краска лупится, перила ломаются. Через два-три года отреставрированные дома уже невозможно отличить от стоящих рядом развалюх.
Через дверь мне было видно, как девушки ходят от стола к столу, собирая пустые стаканы из-под воды.
– Я могу взять на себя смелость и утверждать, – говорила между тем женщина, – что не вижу ничего страшного в превращении этого района в спальный. Почему-то такая перспектива вполне устраивала Ли, когда речь шла об историческом центре. Да, он остановил этот процесс, но, посмотрите, что получилось в результате. Здания в Викторианском районе резко упали в цене. Там полно домов, но нет покупателей. Тем самым Ли Адлер заморозил процесс сохранения этого района. – Но сам Адлер сказал мне, – возразил я, – что реставрация Викторианского района не повлияла на цены и даже стимулировала частные инвестиции. – Это просто ложь, и никто не понимает это лучше самого Ли Адлера. Один из его сыновей купил дом на Уолдбург-стрит и великолепно его отреставрировал. Но когда настало время его продавать, то не нашлось ни единого покупателя, а за дом просили ни много ни мало сто тридцать пять тысяч долларов. Цену снизили до девяноста семи тысяч, и его все равно никто не хочет покупать, потому что этот лакомый кусочек стоит в море черных трущоб.
– За пределами Саванны люди считают, – вмешалась в разговор Синтия, – что Викторианский район – это успех в деле сохранения исторического жилого фонда, потому что так говорит Адлер. Они проглатывают эту наживку. Принц Чарльз оказался последним в длинной череде подобных простаков.
– Но что на самом деле раздражает больше всего, – вторила ей другая женщина, – так это самомнение Адлеров – они вообразили, что могут быть арбитрами в вопросах морали и нравственности. От этой мерзости хочется кричать. Я устала от претензий Ли, меня тошнит от деятельности Эммы. За что только на нас свалилось это наказание? Что мы сделали?
– Очень многое, – подал голос седовласый мужчина. Обе женщины удивленно воззрились на него. Мужчина продолжал доброжелательно улыбаться.
– Ли – заметная фигура саваннского общества, не так ли? – вкрадчиво спросил он. – Он входит в клуб «Котильон», который спонсирует балы дебютанток. Он – один из пятнадцати выдающихся джентльменов клуба «Мадейра». Он является членом Чатемского клуба, где может время от времени выпить, закусить и посмотреть на крыши исторического района, который он столь успешно восстановил.
Женщины опасливо кивнули, не вполне понимая, куда клонит седовласый.
– Он играет в гольф в Саваннском гольф-клубе, – продолжал между тем мужчина. – Итак, Ли Адлер – представитель саваннской элиты. Или все могут думать, что он является таковым. Но на самом деле он не принадлежит к подлинной элите, не так ли? У нас есть один маленький способ указать каждому его истинное место. Мы говорим человеку: ты можешь зайти вот сюда, но не дальше, потому что ты не один из нас. Для того, чтобы это сказать, у нас есть Оглторпский клуб и яхт-клуб. – Человек говорил тихо, как старый добрый профессор. – Ли Адлер – еврей. Очень многие его друзья являются членами Оглторпского клуба и яхт-клуба, а он нет.
– Однако, в Оглторпский клуб допускают евреев, ведь Боб Минис – его член, – напомнила женщина.
– Да, – подтвердил мужчина. – Боб Минис – один из старейших членов Оглторпского клуба, и мы все его очень любим. Он – праправнук первого белого человека, появившегося в Джорджии, что делает его живой реликвией нашего штата и его истории. Он еврей, но не совсем. Обе его жены были христианками, христиане – большинство его друзей, а его дети воспитаны в традициях епископальной церкви. Боб Минис – очень ценный член Оглторпского клуба. Кроме того, что он очаровательный собеседник, он еще дает нам возможность говорить, как вы уже заметили, что мы действительно принимаем евреев в Оглторпский клуб.
Мужчина сложил на груди руки и обвел всех нас взглядом, словно для того, чтобы убедиться, что его правильно поняли.
– С другой стороны, – продолжал он, – посмотрим на Ли Адлера. Он не допущен в Оглторпский клуб и изгнан из Фонда истории Саванны. Что ему остается делать? Он должен сотворить что-то совершенно блестящее, не побоимся этого слова, гениальное. Мне кажется, что действительность превзошла все его самые смелые мечты. Занявшись Викторианским районом, он не только снова вышел на сцену как поборник сохранения исторических памятников, но приобрел и немалый моральный авторитет: он строит жилье для бедных и униженных черных. Если вы выступите против него, то прослывете расистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113