– спросил он.
– Пока еще не на продуктовые талоны, – ответила | она, – но уже близка к этому. Хорошо, что ты мне так мало платишь, а то бы я так ничему и не научилась.
Берт молчал.
– Уж коль мы заговорили об этом, – произнесла Шабли, изящно протянув руку, – то могу ли я получить свой конверт?
Берт отдал ей маленький конверт.
– Спасибо тебе, мой сладкий. Ты придешь на второе представление?
– Думаю, что да, – кивнул Берт.
– Это хорошо, потому что после яблочного шнапса я всегда выступаю лучше. Так что, мой сладкий, тебе не стоит пропускать второе представление! – Шабли заглянула в конверт. – А где остальные?
– Остальные – что? – не понял Берт.
– Мои деньги. Здесь не хватает ста долларов. Почему ты вычел деньги из моей зарплаты?
– Правильно, я их вычел, – согласился Берт, – потому что ты не отработала два представления, и мы за них не заплатили.
Глаза Шабли засверкали гневом.
– Берт, это говенная шутка!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я конечно, не светилась на сцене, но проторчала час перед зеркалом в уборной, а это работа. Я ехала сюда на такси и прибыла вовремя, и ни одна сволочь не позвонила мне и не сказала, что представление отменяется. Я получаю зарплату и за это, таково наше соглашение.
Берт недовольно посмотрел на Шабли.
– Если ты не работаешь, Шабли, то тебе не платят. Таким вот путем.
– Берт, я должна платить за квартиру. Каким образом я должна это делать?
– Тебе надо поговорить с Мэрилин, – попытался уйти в сторону Берт. Мэрилин была бухгалтером клуба.
– Я не собираюсь ни с кем говорить, я хочу получить свои деньги.
Хозяин тяжело вздохнул.
– Шабли, я не собираюсь с тобой спорить. Все сделано по-честному.
Шабли стукнула ладонью по столу.
– Ладно, пошло оно все… – воскликнула она. – Смотри!
С этими словами она развернулась и кинулась в толпу, рассекая ее пополам. Остановившись на мгновение и пошептавшись о чем-то с Джули Рэй, она бросилась вверх по лестнице. Следом за ней, не отставая, бежал Берт.
– Шабли! – крикнул он. – Что ты делаешь?
– Отдай мне мои деньги, – ответила она.
– Но ты не работала!
– Нет, работала! – Вбежав в уборную, Шабли сорвала с вешалки охапку платьев.
– Я забираю все свои наряды домой и увольняюсь!
– Шабли, прошу тебя, перестань! – Он тоже ухватился за платья, и несколько секунд они с Шабли занимались перетягиванием каната.
– Ты что, хочешь оборвать с них весь бисер, малыш? Берт внезапно смутился и опустил руки.
В дверях вслед за Бертом возникла Джули Рэй, а за ней еще с полдюжины людей, которых она привела снизу. Шабли швырнула платья через голову Берта, Джули поймала их и передала людям в холле.
– Держись, Шабли! – крикнула она. – Мы с тобой, детка!
Шабли сорвала с вешалки еще одну охапку, но на этот раз Берт встал перед ней, воздев кверху руки.
– Ты кое о чем забыла, – проговорил он. – Шесть недель назад ты заняла у нас сто долларов, а теперь тебе надо их вернуть.
Шабли задумалась всего на одно мгновение.
– Это правда, – согласилась она, – но ты не оговорил срок возврата. Ты мог бы предупредить меня, что собираешься урезать мне зарплату, особенно зная, что мне надо платить за квартиру. Кто-нибудь наверняка мог позвонить мне и сказать, что представление отменяется, и я могла бы поехать в ту же Колумбию – там отличные чаевые.
– Ладно, я готов извиниться перед тобой, Шабли, – пошел на попятную Берт, – но я не могу позволить тебе уносить отсюда платья, пока ты не погасишь долг.
В ту же секунду в хозяина полетело серебристое платье из ламе.
– Возьми это и подавись. Платье стоит сто долларов, И мы квиты. Все, я убираюсь отсюда!
Берт тупо уставился на платье. По размеру оно было не больше чайной салфетки и висело на его руке, как малюсенькая тряпочка.
– И что я должен с ним делать?
– Носи! – заявила Шабли. – И вот тебе еще кое-что, чтобы ты спрятал свой член, когда напялишь эту тряпку на себя!
Она швырнула хозяину капкан. Джули Рэй завизжала от восторга.
Берт с отвращением бросил капкан на пол.
– Шабли, – взмолился он. – Вся твоя проблема заключается в том, что…
– Не заводись, – перебила она хозяина. – Я сама знаю, в чем заключается моя проблема. Она в том, что я сама покупаю себе весь гардероб, а потом трачу сотни часов, чтобы расшить его бисером, блестками и камушками, и мне за это никто не платит! Я покупаю записи, чтобы учить песни, и трачу по двадцать долларов за гормональные уколы дважды в месяц, чтобы не терять женской формы, и за это мне тоже никто ничего не платит. Я провожу здесь часы, делая прически, наводя макияж и надевая платья, и все это только для того, чтобы выступить в твоем вонючем сортире, который не годится быть прихожей в порядочном доме, и создать иллюзию волшебства. В твоем заведении такие низкие стропила, что я никогда не рискну выйти на сцену в короне!
Шабли уставилась на Берта горящими темными глазами.
– Ну ладно, Шабли, – примирительно заговорил он, – если ты…
– Моя проблема заключается в том, – не слушая его, продолжала Шабли, – что я работаю на человека, который воображает, будто делает мне одолжение, позволяя блистать на своей сцене. Он думает, я получаю удовольствие от того, что надеваю женские платья и трясу задом, и что мне не надо за это платить. Так вот что я тебе на это скажу: бывают моменты, когда мне не хочется надевать платья и делать макияж. Но я прихожу сюда и делаю все это, потому что это моя работа, которая дает мне средства к существованию. И вот что еще я тебе скажу: это чертовски трудная работа – все время быть женщиной!
– Шабли, – перебил ее Берт. – Ты не права. Ты же знаешь, для меня ты все равно, что член семьи.
Она вздохнула, уперла руку в бедро и сардонически улыбнулась.
– Конечно, бэби, – тихо произнесла она. – Думаю, что именно поэтому ты повесил внизу объявление: «Вступительный взнос – пятнадцать долларов». Этот взнос берут только с черных, потому что они не могут быть гостями клуба, они могут быть только поденной рабочей силой. Они поденщики, и поэтому хозяин им иногда может и вовсе не платить. – Шабли сняла с вешалки остальные платья. – Прочь с дороги, сука. Этот член семьи возвращается домой!
Холл у дверей уборной был буквально забит народом. Шабли начала выбрасывать туда платье за платьем. – Держите их повыше, сладкие мои! Не рвите и не мните! Держите их над головами, детки! Выбросив последний туалет, Шабли повернулась к Берту. Он стоял, по-прежнему держа в руке серебристое платье из ламе.
– Не забудь о капкане, Берт, – повторила Шабли. – Тебе придется им воспользоваться, чтобы никто не увидел твой член, когда ты будешь надевать это платьице. Но если ты не хочешь этого делать, то, так и быть, я открою тебе еще один секрет – напяль на себя четыре пары колготок, и все смогут поклясться, что у тебя вместо члена настоящая киска!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Пока еще не на продуктовые талоны, – ответила | она, – но уже близка к этому. Хорошо, что ты мне так мало платишь, а то бы я так ничему и не научилась.
Берт молчал.
– Уж коль мы заговорили об этом, – произнесла Шабли, изящно протянув руку, – то могу ли я получить свой конверт?
Берт отдал ей маленький конверт.
– Спасибо тебе, мой сладкий. Ты придешь на второе представление?
– Думаю, что да, – кивнул Берт.
– Это хорошо, потому что после яблочного шнапса я всегда выступаю лучше. Так что, мой сладкий, тебе не стоит пропускать второе представление! – Шабли заглянула в конверт. – А где остальные?
– Остальные – что? – не понял Берт.
– Мои деньги. Здесь не хватает ста долларов. Почему ты вычел деньги из моей зарплаты?
– Правильно, я их вычел, – согласился Берт, – потому что ты не отработала два представления, и мы за них не заплатили.
Глаза Шабли засверкали гневом.
– Берт, это говенная шутка!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я конечно, не светилась на сцене, но проторчала час перед зеркалом в уборной, а это работа. Я ехала сюда на такси и прибыла вовремя, и ни одна сволочь не позвонила мне и не сказала, что представление отменяется. Я получаю зарплату и за это, таково наше соглашение.
Берт недовольно посмотрел на Шабли.
– Если ты не работаешь, Шабли, то тебе не платят. Таким вот путем.
– Берт, я должна платить за квартиру. Каким образом я должна это делать?
– Тебе надо поговорить с Мэрилин, – попытался уйти в сторону Берт. Мэрилин была бухгалтером клуба.
– Я не собираюсь ни с кем говорить, я хочу получить свои деньги.
Хозяин тяжело вздохнул.
– Шабли, я не собираюсь с тобой спорить. Все сделано по-честному.
Шабли стукнула ладонью по столу.
– Ладно, пошло оно все… – воскликнула она. – Смотри!
С этими словами она развернулась и кинулась в толпу, рассекая ее пополам. Остановившись на мгновение и пошептавшись о чем-то с Джули Рэй, она бросилась вверх по лестнице. Следом за ней, не отставая, бежал Берт.
– Шабли! – крикнул он. – Что ты делаешь?
– Отдай мне мои деньги, – ответила она.
– Но ты не работала!
– Нет, работала! – Вбежав в уборную, Шабли сорвала с вешалки охапку платьев.
– Я забираю все свои наряды домой и увольняюсь!
– Шабли, прошу тебя, перестань! – Он тоже ухватился за платья, и несколько секунд они с Шабли занимались перетягиванием каната.
– Ты что, хочешь оборвать с них весь бисер, малыш? Берт внезапно смутился и опустил руки.
В дверях вслед за Бертом возникла Джули Рэй, а за ней еще с полдюжины людей, которых она привела снизу. Шабли швырнула платья через голову Берта, Джули поймала их и передала людям в холле.
– Держись, Шабли! – крикнула она. – Мы с тобой, детка!
Шабли сорвала с вешалки еще одну охапку, но на этот раз Берт встал перед ней, воздев кверху руки.
– Ты кое о чем забыла, – проговорил он. – Шесть недель назад ты заняла у нас сто долларов, а теперь тебе надо их вернуть.
Шабли задумалась всего на одно мгновение.
– Это правда, – согласилась она, – но ты не оговорил срок возврата. Ты мог бы предупредить меня, что собираешься урезать мне зарплату, особенно зная, что мне надо платить за квартиру. Кто-нибудь наверняка мог позвонить мне и сказать, что представление отменяется, и я могла бы поехать в ту же Колумбию – там отличные чаевые.
– Ладно, я готов извиниться перед тобой, Шабли, – пошел на попятную Берт, – но я не могу позволить тебе уносить отсюда платья, пока ты не погасишь долг.
В ту же секунду в хозяина полетело серебристое платье из ламе.
– Возьми это и подавись. Платье стоит сто долларов, И мы квиты. Все, я убираюсь отсюда!
Берт тупо уставился на платье. По размеру оно было не больше чайной салфетки и висело на его руке, как малюсенькая тряпочка.
– И что я должен с ним делать?
– Носи! – заявила Шабли. – И вот тебе еще кое-что, чтобы ты спрятал свой член, когда напялишь эту тряпку на себя!
Она швырнула хозяину капкан. Джули Рэй завизжала от восторга.
Берт с отвращением бросил капкан на пол.
– Шабли, – взмолился он. – Вся твоя проблема заключается в том, что…
– Не заводись, – перебила она хозяина. – Я сама знаю, в чем заключается моя проблема. Она в том, что я сама покупаю себе весь гардероб, а потом трачу сотни часов, чтобы расшить его бисером, блестками и камушками, и мне за это никто не платит! Я покупаю записи, чтобы учить песни, и трачу по двадцать долларов за гормональные уколы дважды в месяц, чтобы не терять женской формы, и за это мне тоже никто ничего не платит. Я провожу здесь часы, делая прически, наводя макияж и надевая платья, и все это только для того, чтобы выступить в твоем вонючем сортире, который не годится быть прихожей в порядочном доме, и создать иллюзию волшебства. В твоем заведении такие низкие стропила, что я никогда не рискну выйти на сцену в короне!
Шабли уставилась на Берта горящими темными глазами.
– Ну ладно, Шабли, – примирительно заговорил он, – если ты…
– Моя проблема заключается в том, – не слушая его, продолжала Шабли, – что я работаю на человека, который воображает, будто делает мне одолжение, позволяя блистать на своей сцене. Он думает, я получаю удовольствие от того, что надеваю женские платья и трясу задом, и что мне не надо за это платить. Так вот что я тебе на это скажу: бывают моменты, когда мне не хочется надевать платья и делать макияж. Но я прихожу сюда и делаю все это, потому что это моя работа, которая дает мне средства к существованию. И вот что еще я тебе скажу: это чертовски трудная работа – все время быть женщиной!
– Шабли, – перебил ее Берт. – Ты не права. Ты же знаешь, для меня ты все равно, что член семьи.
Она вздохнула, уперла руку в бедро и сардонически улыбнулась.
– Конечно, бэби, – тихо произнесла она. – Думаю, что именно поэтому ты повесил внизу объявление: «Вступительный взнос – пятнадцать долларов». Этот взнос берут только с черных, потому что они не могут быть гостями клуба, они могут быть только поденной рабочей силой. Они поденщики, и поэтому хозяин им иногда может и вовсе не платить. – Шабли сняла с вешалки остальные платья. – Прочь с дороги, сука. Этот член семьи возвращается домой!
Холл у дверей уборной был буквально забит народом. Шабли начала выбрасывать туда платье за платьем. – Держите их повыше, сладкие мои! Не рвите и не мните! Держите их над головами, детки! Выбросив последний туалет, Шабли повернулась к Берту. Он стоял, по-прежнему держа в руке серебристое платье из ламе.
– Не забудь о капкане, Берт, – повторила Шабли. – Тебе придется им воспользоваться, чтобы никто не увидел твой член, когда ты будешь надевать это платьице. Но если ты не хочешь этого делать, то, так и быть, я открою тебе еще один секрет – напяль на себя четыре пары колготок, и все смогут поклясться, что у тебя вместо члена настоящая киска!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113