Я подойду к тому старичку, с которым ты только что так мило беседовал, и поведаю ему, что это ты привел меня сюда, что я жду от тебя ребенка и что ты вышел, чтобы дождаться меня.
От такой перспективы у меня на голове зашевелились волосы. Я всерьез воспринимал склонность Шабли к драматическим эффектам и не мог просто проигнорировать ее угрозу.
– Это тебе за то, что ты отказался взять меня с собой, – пояснила она, придвинувшись ко мне. – Но если ты будешь пай-мальчиком, то обещаю тебе ничего такого не говорить.
– Но веди себя прилично, Шабли, – взмолился я.
– Я постараюсь, мой сладкий, хотя это будет нелегко. Когда я вижу таких ребят, со мной происходит какое-то сумасшествие, а их здесь так много… Ты только посмотри. – Она оперлась на локти и обвела взглядом зал. – То, что ты видишь, называется «черным светом». – А знаешь ли ты самую страшную тайну «черного света»? Так вот: чем ты белее, тем выше ты поднимешься в нем, в этом обществе.
– Но не все дебютантки светлые, – возразил я. – На мой взгляд, у них очень разные оттенки кожи.
– Они могут выбирать дебютанток с любым цветом кожи, какой им нравится, – огрызнулась Шабли, – но это ничего не меняет. Добившиеся успеха черные мужчины женятся только на девушках со светлым оттенком кожи. Это придает таким мужчинам высокий статус. Черный может быть прекрасным человеком, но лучше всего быть белым, если хочешь чего-нибудь добиться в этой жизни. Ты сам еще этого не понял? Я не имею ничего против светлых негров, это не их вина, что они светлые, но именно цвет заставляет их держаться вместе. Ты можешь увидеть их в Епископальной церкви святого Матфея на Уэст-Брод-стрит. Это великосветская черная церковь в Саванне. У входа там есть гребень, и люди говорят, что, если ты проведешь им по волосам и не сломаешь ни одного зубчика, тебя пустят в храм, но только в этом случае. Светлокожие черные сидят там на передних скамьях, а те, что потемнее, – на задних. Это правда, мой сладкий. Раньше так было в автобусах. Видишь ли, когда дело касается предрассудков, то черные ни в чем не уступают белым, поверь мне. Все это, конечно, ерунда, но, когда я вижу, как черные начинают подражать белым, во мне просыпается злой ниггер. По лицу Шабли скользнула хитрая усмешка. Она бросила на меня соблазнительный взгляд, жеманно склонив голову к плечу.
– Держи себя в руках, – предостерег я.
Шабли заказала еще один яблочный шнапс и залпом выпила его.
– Разговор окончен, малыш. Куколке пора поиграть с мальчиками.
Шабли скромно прошла в середину танцевального зала и похлопала по плечу первую же дебютантку, которая попалась на ее пути. Девушки обменялись любезными улыбками, и дебютантка уступила Шабли своего партнера. Через мгновение Шабли уже положила голову на грудь кавалера. Я наблюдал за ней из бара; мое волнение несколько улеглось после двойного скотча. Через несколько минут Шабли оставила своего партнера и разбила еще одну танцующую пару. Следующие полчаса она проделывала этот маневр несколько раз, выбирая самых красивых молодых людей. При этом она не забывала о чувствах дебютанток. «Какое красивое платье!» – говорила она всякий раз, отбивая очередного мальчика. Рот Шабли не знал устали, как и ее тело. Она нашептывала что-то на ухо своим кавалерам, не забывая при этом посудачить с девушками.
В час ночи танцы кончились, и буфет закрылся. Шабли успела наполнить свою тарелку яйцами и сосисками и теперь, когда люди стали рассаживаться по своим местам, принялась за поиски свободного стула. Я сразу заметил, что она медленно, но верно продвигается в моем направлении. Наклонившись, она подхватила где-то свободный стул и потащила его к моему столу. Подойдя к двум матронам, сидевшим напротив меня, она втиснулась между ними. Матроны предупредительно подвинулись, освобождая для Шабли место.
– О, простите меня, – прощебетала она. – Ничего, если я присоединюсь к вам?
– Отчего же, конечно, – ответила одна из матрон. – Должна вам сказать, что весь вечер не могла оторвать глаз от вашего платья. Вы выглядите в нем, как кинозвезда.
– Спасибо. – Шабли устроилась поудобнее. – Кстати говоря, я иногда действительно ношу его на сцене.
– О, вы работаете в театре? – спросила женщина.
– Да, я актриса, – скромно проговорила Шабли.
– Как это очаровательно. И каков ваш репертуар?
– Шекспир. Бродвейский стиль. Я работаю в Атланте, но сегодня приехала в Саванну, чтобы посмотреть на свою кузину.
– Как это мило, – продолжала восторгаться женщина. – И кто ваша кузина?
– Лавелла.
– О, Лавелла чудесная девушка! Тебе так не кажется, Шарлотта?
– Конечно, – ответила другая женщина, кивая и широко улыбаясь.
– Вот и я тоже так думаю. – Голос Шабли стал сладким, как сахарин. – Она всегда мечтала стать дебютанткой. Всегда, сколько я ее помню.
Шабли ела с преувеличенной изысканностью, приподняв оба мизинца с розовыми ноготками.
– Как это прекрасно, – промолвила женщина. – Лавелла такая деликатная и хорошенькая. И очень интеллигентная.
– Она так этого хотела. Мы обсуждали, как стать дебютантками, еще детьми, – гнула свое Шабли. – Я так рада, что она добилась своего. Она так боялась, что у нее ничего не получится.
– Должна вам сказать, – возразила матрона, – что уж Лавелле-то не о чем было беспокоиться – она первоклассная молодая леди.
– Но все равно она очень волновалась. Она говорила мне: «О, кузина Шабли, у меня точно ничего не получится. Я знаю, что не получится». А я отвечала ей: «Послушай, девочка! Тебе нечего волноваться. Если уж Ванесса Уильямс сумела стать Мисс Америка, несмотря на все рогатки, которые там ставят, то уж ты точно пройдешь отбор в этом дурацком отборочном комитете в нашей старой маленькой Саванне».
Две матроны переглянулись – словно сквозь Шабли.
– «Лавелла, крошка моя, – говорила я ей, – ты всегда так умело скрываешь свое распутство, приезжая для этих дел в Атланту, что в Саванне точно никто ни о чем не догадается».
Женщины, онемев, уставились на Шабли, которая продолжала изящно есть.
– Я тоже хотела быть дебютанткой, – продолжала между тем Шабли. – Я и в самом деле хотела. Но я всегда говорила Лавелле, что если я соберусь в дебютантки, то в настоящие – котильонские. Я серьезно.
Одна женщина притворно закашлялась, вторая отчаянно озиралась по сторонам с видом потерпевшего крушение моряка, который ищет глазами на горизонте спасительное судно.
– «Конечно, Лавелла, – говорила я ей, – бал «Альфы» хорош, спору нет, так что пойми меня правильно. Но, Лавелла, что ты собираешься делать летом, когда окончишь школу? Пойдешь работать в закусочную или будешь стоять на Уэст-Брод-стрит? Так, моя сладкая? А вот котильонские дебютантки не работают в закусочных. Никогда, малышка. Они совершают велосипедные экскурсии по Франции и Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
От такой перспективы у меня на голове зашевелились волосы. Я всерьез воспринимал склонность Шабли к драматическим эффектам и не мог просто проигнорировать ее угрозу.
– Это тебе за то, что ты отказался взять меня с собой, – пояснила она, придвинувшись ко мне. – Но если ты будешь пай-мальчиком, то обещаю тебе ничего такого не говорить.
– Но веди себя прилично, Шабли, – взмолился я.
– Я постараюсь, мой сладкий, хотя это будет нелегко. Когда я вижу таких ребят, со мной происходит какое-то сумасшествие, а их здесь так много… Ты только посмотри. – Она оперлась на локти и обвела взглядом зал. – То, что ты видишь, называется «черным светом». – А знаешь ли ты самую страшную тайну «черного света»? Так вот: чем ты белее, тем выше ты поднимешься в нем, в этом обществе.
– Но не все дебютантки светлые, – возразил я. – На мой взгляд, у них очень разные оттенки кожи.
– Они могут выбирать дебютанток с любым цветом кожи, какой им нравится, – огрызнулась Шабли, – но это ничего не меняет. Добившиеся успеха черные мужчины женятся только на девушках со светлым оттенком кожи. Это придает таким мужчинам высокий статус. Черный может быть прекрасным человеком, но лучше всего быть белым, если хочешь чего-нибудь добиться в этой жизни. Ты сам еще этого не понял? Я не имею ничего против светлых негров, это не их вина, что они светлые, но именно цвет заставляет их держаться вместе. Ты можешь увидеть их в Епископальной церкви святого Матфея на Уэст-Брод-стрит. Это великосветская черная церковь в Саванне. У входа там есть гребень, и люди говорят, что, если ты проведешь им по волосам и не сломаешь ни одного зубчика, тебя пустят в храм, но только в этом случае. Светлокожие черные сидят там на передних скамьях, а те, что потемнее, – на задних. Это правда, мой сладкий. Раньше так было в автобусах. Видишь ли, когда дело касается предрассудков, то черные ни в чем не уступают белым, поверь мне. Все это, конечно, ерунда, но, когда я вижу, как черные начинают подражать белым, во мне просыпается злой ниггер. По лицу Шабли скользнула хитрая усмешка. Она бросила на меня соблазнительный взгляд, жеманно склонив голову к плечу.
– Держи себя в руках, – предостерег я.
Шабли заказала еще один яблочный шнапс и залпом выпила его.
– Разговор окончен, малыш. Куколке пора поиграть с мальчиками.
Шабли скромно прошла в середину танцевального зала и похлопала по плечу первую же дебютантку, которая попалась на ее пути. Девушки обменялись любезными улыбками, и дебютантка уступила Шабли своего партнера. Через мгновение Шабли уже положила голову на грудь кавалера. Я наблюдал за ней из бара; мое волнение несколько улеглось после двойного скотча. Через несколько минут Шабли оставила своего партнера и разбила еще одну танцующую пару. Следующие полчаса она проделывала этот маневр несколько раз, выбирая самых красивых молодых людей. При этом она не забывала о чувствах дебютанток. «Какое красивое платье!» – говорила она всякий раз, отбивая очередного мальчика. Рот Шабли не знал устали, как и ее тело. Она нашептывала что-то на ухо своим кавалерам, не забывая при этом посудачить с девушками.
В час ночи танцы кончились, и буфет закрылся. Шабли успела наполнить свою тарелку яйцами и сосисками и теперь, когда люди стали рассаживаться по своим местам, принялась за поиски свободного стула. Я сразу заметил, что она медленно, но верно продвигается в моем направлении. Наклонившись, она подхватила где-то свободный стул и потащила его к моему столу. Подойдя к двум матронам, сидевшим напротив меня, она втиснулась между ними. Матроны предупредительно подвинулись, освобождая для Шабли место.
– О, простите меня, – прощебетала она. – Ничего, если я присоединюсь к вам?
– Отчего же, конечно, – ответила одна из матрон. – Должна вам сказать, что весь вечер не могла оторвать глаз от вашего платья. Вы выглядите в нем, как кинозвезда.
– Спасибо. – Шабли устроилась поудобнее. – Кстати говоря, я иногда действительно ношу его на сцене.
– О, вы работаете в театре? – спросила женщина.
– Да, я актриса, – скромно проговорила Шабли.
– Как это очаровательно. И каков ваш репертуар?
– Шекспир. Бродвейский стиль. Я работаю в Атланте, но сегодня приехала в Саванну, чтобы посмотреть на свою кузину.
– Как это мило, – продолжала восторгаться женщина. – И кто ваша кузина?
– Лавелла.
– О, Лавелла чудесная девушка! Тебе так не кажется, Шарлотта?
– Конечно, – ответила другая женщина, кивая и широко улыбаясь.
– Вот и я тоже так думаю. – Голос Шабли стал сладким, как сахарин. – Она всегда мечтала стать дебютанткой. Всегда, сколько я ее помню.
Шабли ела с преувеличенной изысканностью, приподняв оба мизинца с розовыми ноготками.
– Как это прекрасно, – промолвила женщина. – Лавелла такая деликатная и хорошенькая. И очень интеллигентная.
– Она так этого хотела. Мы обсуждали, как стать дебютантками, еще детьми, – гнула свое Шабли. – Я так рада, что она добилась своего. Она так боялась, что у нее ничего не получится.
– Должна вам сказать, – возразила матрона, – что уж Лавелле-то не о чем было беспокоиться – она первоклассная молодая леди.
– Но все равно она очень волновалась. Она говорила мне: «О, кузина Шабли, у меня точно ничего не получится. Я знаю, что не получится». А я отвечала ей: «Послушай, девочка! Тебе нечего волноваться. Если уж Ванесса Уильямс сумела стать Мисс Америка, несмотря на все рогатки, которые там ставят, то уж ты точно пройдешь отбор в этом дурацком отборочном комитете в нашей старой маленькой Саванне».
Две матроны переглянулись – словно сквозь Шабли.
– «Лавелла, крошка моя, – говорила я ей, – ты всегда так умело скрываешь свое распутство, приезжая для этих дел в Атланту, что в Саванне точно никто ни о чем не догадается».
Женщины, онемев, уставились на Шабли, которая продолжала изящно есть.
– Я тоже хотела быть дебютанткой, – продолжала между тем Шабли. – Я и в самом деле хотела. Но я всегда говорила Лавелле, что если я соберусь в дебютантки, то в настоящие – котильонские. Я серьезно.
Одна женщина притворно закашлялась, вторая отчаянно озиралась по сторонам с видом потерпевшего крушение моряка, который ищет глазами на горизонте спасительное судно.
– «Конечно, Лавелла, – говорила я ей, – бал «Альфы» хорош, спору нет, так что пойми меня правильно. Но, Лавелла, что ты собираешься делать летом, когда окончишь школу? Пойдешь работать в закусочную или будешь стоять на Уэст-Брод-стрит? Так, моя сладкая? А вот котильонские дебютантки не работают в закусочных. Никогда, малышка. Они совершают велосипедные экскурсии по Франции и Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113