Я так хорошо помню дату только потому, что в этот день родилась моя дочь. Я назвал ее Элеонор Рузвельт Гловер. Я даже помню, что мы исполняли в тот день – это была песня «Приезжай к нам». Я пел вместе с хором, а доктор в это время говорил моим друзьям: «Передайте Гловеру, что он может надрываться сколько ему угодно, но я только полчаса назад был у него дома и оставил ему на память маленькую девчонку. Так что пусть он теперь придет ко мне и не забудет принести пятнадцать долларов».
Мы расстались на углу Оглторп-авеню, и только тут я вспомнил, что ничего не узнал о воображаемой собаке, о Патрике. Приблизительно неделю спустя я снова встретил мистера Гловера и на этот раз решил непременно прояснить интересовавший меня вопрос. Однако, старик был склонен поговорить на совершенно другие темы.
– Вы конечно, наслышаны о психологии, – начал он. – Вы учили ее в школе, а вот я на вокзале учил хитрологию. Во время войны я служил вокзальным носильщиком, и надо было как следует ублажить клиента, чтобы он расщедрился и дал тебе пятьдесят центов, а то и целый доллар. Бывало, говоришь: «Подождите секунду, сэр! Вы поедете на клубной машине, а у вас галстук сидит криво». Его галстук прям, как стрела, но это не важно. Ты сам делаешь его кривым и тут же поправляешь. Клиенту это обычно нравится. Такая вот наука – хитрология!
Всегда держи в кармане одежную щетку и старайся при каждом удобном случае почистить одежду клиента, даже если ему это не нужно. Почисти и поправь ему воротник. Если надо, сверни воротник набок, а потом поправь. Пусть барышне не нужна коробка для шляпки – неважно, но ты будь добр, возьми и положи ее шляпку в коробку! Если будешь сидеть и ничего не делать, то ничего и не получишь!
Усвоил я и еще кое-что. Никогда не спрашивай у человека: «Как поживает миссис Браун?» Нет, надо спрашивать: «Как поживает мисс Джулия? Скажите ей, что я интересовался ею». Я, к примеру, никогда не спрашивал мистера Бьюхена о миссис Бьюхен. Я спрашивал: «Как поживает мисс Хелен? Передайте ей, что я спрашивал о ней ». Это очень нравилось мистеру Бьюхену, и он дарил мне свои старые костюмы и ботинки, а мисс Хелен дарила мне пластинки из своей коллекции, какие хочешь пластинки. Там были такие, которых у меня самого никогда бы не появилось. Я и не слыхал о таких. Я получил от нее даже запись этого великого оперного певца Генри Карузо!
– Я все время занят, – продолжал мистер Гловер, – а не сижу сложа руки. Я получаю пятьсот долларов страховки и уплатил за нее все, до последнего цента. Я семьдесят лет платил по двадцать пять центов в неделю, а теперь получаю их назад! На прошлой неделе страховая компания «Метрополитен» прислала мне чек на тысячу долларов! – Глаза мистера Гловера горделиво засверкали. – Нет, сэр, я не сижу сложа руки.
– Гловер! – раздался сзади громкий оклик. Нас догонял высокий седовласый мужчина в сером костюме. – Все еще прогуливаешь собаку?
– Да, сэр, конечно. – Мистер Гловер слегка поклонился, притронулся пальцами к полям шляпы и сделал жест в сторону несуществующего пса. – Я до сих пор прогуливаю Патрика.
– Рад это слышать, Гловер. Так держать! Ты уж заботься о нем. – С этими словами мужчина поспешил дальше.
– Как долго вы выгуливали Патрика? – спросил я. Мистер Гловер приосанился.
– О, очень долго. Патрик был собакой мистера Бьюхена. Он приучил своего пса пить виски, а я выгуливал его и был при нем барменом. Мистер Бьюхен распорядился, чтобы после его смерти мне выплачивали по десять долларов в неделю за прогулки с Патриком. Мистер Бьюхен включил этот пункт в свое завещание. Пришлось мне выгуливать Патрика и покупать ему виски. Потом Патрик сдох, и я пошел к судье Лоуренсу, душеприказчику мистера Бьюхена. Я сказал: «Судья, вы можете больше не платить мне десять долларов, потому что пес сдох». Тогда судья Лоуренс спросил: «Что ты такое говоришь, Гловер? Что значит сдох? Я же вижу пса – вот он на ковре». Я оглянулся, но собаки, конечно, не было. Но я подумал минуту и сказал: «О, мне кажется, что я тоже вижу его, судья». Тогда судья сказал: «Вот и хорошо. Ты будешь и дальше с ним гулять, а мы будем и дальше тебе платить». Собаки нет уже двадцать лет, а я все еще выгуливаю ее. Я гуляю по Булл-стрит, временами поглядываю через плечо и покрикиваю: «Пошли, Патрик!»
Должен сказать, что я никогда больше не видел той пожилой леди, которая молотком выбила стекла в окнах Джо Одома. Но я понял, что в Саванне немалое число людей с удовольствием сделали бы то же самое после того, как связались с Джо для ведения своих дел. Думается мне, что достойная старушка входила как раз в их число.
За примерами не надо далеко ходить – совсем недавно из-за упражнений Джо на ниве торговли недвижимостью нажили себе головную боль полдюжины почтенных граждан. Речь идет о деловом здании на улице Лафайет, которое Джо пообещал превратить в роскошный жилой дом. Заканчивая реконструкцию, он устроил в особняке обед с танцами и развлечениями, чтобы показать перспективным покупателям товар лицом. Шестнадцать гостей подписались на квартиры, а шестеро прямо на месте бросили на бочку наличные. Новые хозяева уже паковали вещи, собираясь переезжать, когда дело приняло вовсе неожиданный оборот. Ипотечная компания аннулировала сделку и вновь вступила во владение домом. Как такое могло произойти?! Люди заплатили за жилье сполна! Ответ не заставил себя долго ждать. Оказалось, что Джо уклонился от выплаты по кредитам, взятым на реконструкцию, и не стал затруднять себя переводом долга на имя новых владельцев. На момент лишения права выкупа апартаменты были все еще записаны на Джо, а все остальные рассматривались как косвенные участники дела. Короче, законным владельцам квартир пришлось идти в суд и доказывать свое право на жилье.
Пока длилось это прискорбное дело, Джо не терял присутствия духа и находился в прекрасном настроении. Невозмутимый мастер всяческих церемоний, он бодро заверил своих клиентов, что все как-нибудь утрясется само собой. Поверили ему или нет – неважно; главное, что большинство потерпевших простили его. Одна дама посоветовалась с Господом, и он не велел ей возбуждать дело против Джо. Другая просто отказалась верить, что такой приятный во всех отношениях молодой человек мог подложить людям подобную свинью. «Мне следовало бы ненавидеть его, – сказал один остеопат, потерявший кучу денег в предыдущем финансовом предприятии Джо, – но он такой симпатяга, будь он проклят».
Одно время ходили слухи, что Джо попросту раскатил взятые в кредит деньги, купив чартерный рейс Нью-Йорка, и свозил туда дюжину приятелей якобы для подбора канделябров в гостиную, а на самом деле для игры в кегельбане, где и была спущена вся сумма. Однако после лишения права на выкуп стало ясно, что фиаско с домом нисколько не обогатило Джо – скорее наоборот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Мы расстались на углу Оглторп-авеню, и только тут я вспомнил, что ничего не узнал о воображаемой собаке, о Патрике. Приблизительно неделю спустя я снова встретил мистера Гловера и на этот раз решил непременно прояснить интересовавший меня вопрос. Однако, старик был склонен поговорить на совершенно другие темы.
– Вы конечно, наслышаны о психологии, – начал он. – Вы учили ее в школе, а вот я на вокзале учил хитрологию. Во время войны я служил вокзальным носильщиком, и надо было как следует ублажить клиента, чтобы он расщедрился и дал тебе пятьдесят центов, а то и целый доллар. Бывало, говоришь: «Подождите секунду, сэр! Вы поедете на клубной машине, а у вас галстук сидит криво». Его галстук прям, как стрела, но это не важно. Ты сам делаешь его кривым и тут же поправляешь. Клиенту это обычно нравится. Такая вот наука – хитрология!
Всегда держи в кармане одежную щетку и старайся при каждом удобном случае почистить одежду клиента, даже если ему это не нужно. Почисти и поправь ему воротник. Если надо, сверни воротник набок, а потом поправь. Пусть барышне не нужна коробка для шляпки – неважно, но ты будь добр, возьми и положи ее шляпку в коробку! Если будешь сидеть и ничего не делать, то ничего и не получишь!
Усвоил я и еще кое-что. Никогда не спрашивай у человека: «Как поживает миссис Браун?» Нет, надо спрашивать: «Как поживает мисс Джулия? Скажите ей, что я интересовался ею». Я, к примеру, никогда не спрашивал мистера Бьюхена о миссис Бьюхен. Я спрашивал: «Как поживает мисс Хелен? Передайте ей, что я спрашивал о ней ». Это очень нравилось мистеру Бьюхену, и он дарил мне свои старые костюмы и ботинки, а мисс Хелен дарила мне пластинки из своей коллекции, какие хочешь пластинки. Там были такие, которых у меня самого никогда бы не появилось. Я и не слыхал о таких. Я получил от нее даже запись этого великого оперного певца Генри Карузо!
– Я все время занят, – продолжал мистер Гловер, – а не сижу сложа руки. Я получаю пятьсот долларов страховки и уплатил за нее все, до последнего цента. Я семьдесят лет платил по двадцать пять центов в неделю, а теперь получаю их назад! На прошлой неделе страховая компания «Метрополитен» прислала мне чек на тысячу долларов! – Глаза мистера Гловера горделиво засверкали. – Нет, сэр, я не сижу сложа руки.
– Гловер! – раздался сзади громкий оклик. Нас догонял высокий седовласый мужчина в сером костюме. – Все еще прогуливаешь собаку?
– Да, сэр, конечно. – Мистер Гловер слегка поклонился, притронулся пальцами к полям шляпы и сделал жест в сторону несуществующего пса. – Я до сих пор прогуливаю Патрика.
– Рад это слышать, Гловер. Так держать! Ты уж заботься о нем. – С этими словами мужчина поспешил дальше.
– Как долго вы выгуливали Патрика? – спросил я. Мистер Гловер приосанился.
– О, очень долго. Патрик был собакой мистера Бьюхена. Он приучил своего пса пить виски, а я выгуливал его и был при нем барменом. Мистер Бьюхен распорядился, чтобы после его смерти мне выплачивали по десять долларов в неделю за прогулки с Патриком. Мистер Бьюхен включил этот пункт в свое завещание. Пришлось мне выгуливать Патрика и покупать ему виски. Потом Патрик сдох, и я пошел к судье Лоуренсу, душеприказчику мистера Бьюхена. Я сказал: «Судья, вы можете больше не платить мне десять долларов, потому что пес сдох». Тогда судья Лоуренс спросил: «Что ты такое говоришь, Гловер? Что значит сдох? Я же вижу пса – вот он на ковре». Я оглянулся, но собаки, конечно, не было. Но я подумал минуту и сказал: «О, мне кажется, что я тоже вижу его, судья». Тогда судья сказал: «Вот и хорошо. Ты будешь и дальше с ним гулять, а мы будем и дальше тебе платить». Собаки нет уже двадцать лет, а я все еще выгуливаю ее. Я гуляю по Булл-стрит, временами поглядываю через плечо и покрикиваю: «Пошли, Патрик!»
Должен сказать, что я никогда больше не видел той пожилой леди, которая молотком выбила стекла в окнах Джо Одома. Но я понял, что в Саванне немалое число людей с удовольствием сделали бы то же самое после того, как связались с Джо для ведения своих дел. Думается мне, что достойная старушка входила как раз в их число.
За примерами не надо далеко ходить – совсем недавно из-за упражнений Джо на ниве торговли недвижимостью нажили себе головную боль полдюжины почтенных граждан. Речь идет о деловом здании на улице Лафайет, которое Джо пообещал превратить в роскошный жилой дом. Заканчивая реконструкцию, он устроил в особняке обед с танцами и развлечениями, чтобы показать перспективным покупателям товар лицом. Шестнадцать гостей подписались на квартиры, а шестеро прямо на месте бросили на бочку наличные. Новые хозяева уже паковали вещи, собираясь переезжать, когда дело приняло вовсе неожиданный оборот. Ипотечная компания аннулировала сделку и вновь вступила во владение домом. Как такое могло произойти?! Люди заплатили за жилье сполна! Ответ не заставил себя долго ждать. Оказалось, что Джо уклонился от выплаты по кредитам, взятым на реконструкцию, и не стал затруднять себя переводом долга на имя новых владельцев. На момент лишения права выкупа апартаменты были все еще записаны на Джо, а все остальные рассматривались как косвенные участники дела. Короче, законным владельцам квартир пришлось идти в суд и доказывать свое право на жилье.
Пока длилось это прискорбное дело, Джо не терял присутствия духа и находился в прекрасном настроении. Невозмутимый мастер всяческих церемоний, он бодро заверил своих клиентов, что все как-нибудь утрясется само собой. Поверили ему или нет – неважно; главное, что большинство потерпевших простили его. Одна дама посоветовалась с Господом, и он не велел ей возбуждать дело против Джо. Другая просто отказалась верить, что такой приятный во всех отношениях молодой человек мог подложить людям подобную свинью. «Мне следовало бы ненавидеть его, – сказал один остеопат, потерявший кучу денег в предыдущем финансовом предприятии Джо, – но он такой симпатяга, будь он проклят».
Одно время ходили слухи, что Джо попросту раскатил взятые в кредит деньги, купив чартерный рейс Нью-Йорка, и свозил туда дюжину приятелей якобы для подбора канделябров в гостиную, а на самом деле для игры в кегельбане, где и была спущена вся сумма. Однако после лишения права на выкуп стало ясно, что фиаско с домом нисколько не обогатило Джо – скорее наоборот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113