Металлическое войско
следовало за нами.
Все выше становился карниз, все ниже опускалось дно ущелья. Вот мы в
двадцати футах над ним, в тридцати. И характер стен изменился. Под
металлической поверхностью заблестели жилы кварца, подобные туманным
опалам; иногда виднелись полоски зеленого цвета, иногда янтарного; линии
бледной охры. Мое внимание привлекла чернильно-черная полоса в самом
центре опускающейся поверхности. Она была такой черной, что на первый
взгляд показалась мне выходом угля.
Постепенно она расширялась. Это была щель, трещина. Вот она в фут
шириной, вот уже в три, чернота будто поднимается из нее - чернота, в
которой сама душа глубин. И она все расширялась; а потом неожиданно ее
стороны разлетелись, и внизу открылись два острых края.
Поверхность под нами исчезла, внизу была пропасть, невероятная,
неизмеримая.
Мы человеческие атомы, несущиеся с огромном скоростью на волшебном
коне вдоль уступа, расколовшего бесконечное пространство.
Я оглянулся: десятки кубов отделялись от сопровождающего нас
металлического войска; длинной колонной по два они промелькнули мимо,
устремились вперед. Далеко впереди появилось золотистое сияние; мы
продолжали нестись в чернейшей ночи, но сияние усиливалось.
Сквозь мрак протянулась длинная полоса светло-синего свечения. Она
развернулась, как лента тусклого пламени. как змеиный язык, застыла. Я
почувствовал, как существа под нами рванулись вперед; их скорость
необычайно возросла; ветер бил нас с ураганной силой.
Я закрыл глаза руками и продолжал всматриваться сквозь щели между
пальцами. Прямо перед нами баррикада из кубов, и мы несемся на нее, как
стальной таран. Я невольно закрыл глаза: столкновение казалось неизбежным.
Существо, на котором мы летели, поднялось.
Мы под углом поднялись к верху барьера, оказались над ним и
продолжали все с той же огромной скоростью нестись в черноте; светлая
лента, которую я видел перед этим, оказалась еще одной линией кубов, еще
одним мостом через пропасть. А под ним ощущались неизмеримые глубины.
И вот мы снова несемся в ночи. Вокруг слышатся удары, громовые
раскаты, рев. Шум все усиливается, бьет как будто ощутимыми ударами.
Снова далекое тусклое свечение, как восходящее солнце, видимое сквозь
густой рассветный туман. Туман расходится - впереди на расстоянии в мили
что-то действительно похожее вначале на восходящее солнце - гигантский
шар, горизонтально перерезанный чернотой, будто застывшей у его основания.
Солнце? Разум говорил мне, что это невозможно.
Но что это тогда? Ра египтян, лишенный своих крыльев, изгнанный и
состарившийся в коридорах смерти? Или это издевательское подобие солнца,
холодный призрак, который, как верили в древности норвежцы, в замороженном
аду пытает проклятых?
Я нетерпеливо отбросил фантазии. Солнце или нет, этот шар светился, и
его многоцветные лучи разгоняли тьму, в которой мы летели.
Мы подходили все ближе и ближе, стало гораздо светлее, и я увидел,
что под нами по-прежнему пропасть. А шум стал еще громче, еще раскатистей.
У основания светлого диска я разглядел светящийся бассейн. Из его
глубин выступал огромный прямоугольный язык, блестящий, словно стальной.
На этом языке появилась черная фигура, она поднялась из пропасти,
устремилась к диску и стала отчетливо видна.
Похожая на гигантского пауки, приземистая и рогатая. На мгновение
силуэт ее четко стал виден на фоне шара - и вдруг исчез.
И вот невдалеке, тоже силуэтом, как фигура паука, показался на фоне
сияющего срезанного круга куб с Руфью и Норалой. Он, казалось, парит,
ждет.
- Это дверь! - Дрейк кричал мне на ухо, чтобы я услышал в урагане
звуков.
То, что мне показалось диском, на самом деле было выходом, порталом;
но размеры у него гигантские.
Сквозь него лился свет. А круглая форма оказалась иллюзией,
порожденной темнотой, в которой мы летели, и контрастным ярким светом.
Прямоугольный язык оказался рампой, склоном, уходящим в пропасть.
Норала высоко подняла руки над головой. Сверху из темноты показалась
необыкновенная фигура - чудовищный бронированный краб с плоской спиной; от
него отходили острые иглы; массивное тело охвачено мечущимся зеленоватым
пламенем.
Он пролетел под нами и мимо нас. На спине у него виднелись
многочисленные выступы, из которых вырывались ослепительные вспышки,
сапфирово-синие, изумрудно-зеленые, солнечно-желтые. Я увидел, что эта
кошмарная фигура стоит на колоннообразных ногах, состоявших из
чередующихся треугольников и кругов. Формы чудовища быстро менялись, на
мгновение оно наполовину распалось.
Потом я увидел, как вращающиеся шары, кубы и пирамиды заняли новые
положения. Передние ноги удлинились, задние укоротились, приспосабливаясь
к углу наклона местности.
Это не химера, не кракен из пропасти. Машина, состоящая из
металлических существ. Я снова увидел вспышки, и мне показалось, что это
груды руды, которые переносит эта мыслящая машина.
Она исчезла. На ее месте повис куб с загадочной женщиной и Руфью.
Потом они исчезли, и на их месте оказались мы.
Мы висели высоко над океаном живого света - морем радужного
великолепия, которое тянулось миля за милей и чьи невероятные волны
вздымались в воздух на тысячи футов, взлетали гигантскими всплесками,
огромными потоками, светящимися облаками жидкого пламени, разрываемыми
могучими когтями сильного ветра.
Ошеломленное зрение слегка прояснилось, свечение, сверкание, радужное
сияние приобрело форму, стало упорядоченным. В нем я различил какие-то
циклопические непостижимые формы.
Передвигались они медленно, с ужасающей целеустремленностью. Темно
отсвечивали в этих наполненных пламенем глубинах. И испускали потоки
молний.
Их было много десятков, огромных и загадочных. Их пламенные молнии
пробивали дымку, расшивали ее, как будто это летящие покровы, полные
самого духа огня.
А шум такой, словно десятки тысяч Торов своими молотами сокрушают
врагов Одина. Наковальня, на которой огромные молоты выковывают новый мир.
Новый мир? Металлический мир!
Эта мысль пронеслась в моем ошеломленном сознании, исчезла - и только
много времени спустя я ее припомнил. Потому что неожиданно гром стих,
сияние поблекло и будто затянулось туманом. Огромные фигуры потемнели,
слились с темнотой.
И в этом тускнеющем свете, далеко-далеко от нас, казалось, за многие
мили, засверкала широкая полоса сияющего аметиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
следовало за нами.
Все выше становился карниз, все ниже опускалось дно ущелья. Вот мы в
двадцати футах над ним, в тридцати. И характер стен изменился. Под
металлической поверхностью заблестели жилы кварца, подобные туманным
опалам; иногда виднелись полоски зеленого цвета, иногда янтарного; линии
бледной охры. Мое внимание привлекла чернильно-черная полоса в самом
центре опускающейся поверхности. Она была такой черной, что на первый
взгляд показалась мне выходом угля.
Постепенно она расширялась. Это была щель, трещина. Вот она в фут
шириной, вот уже в три, чернота будто поднимается из нее - чернота, в
которой сама душа глубин. И она все расширялась; а потом неожиданно ее
стороны разлетелись, и внизу открылись два острых края.
Поверхность под нами исчезла, внизу была пропасть, невероятная,
неизмеримая.
Мы человеческие атомы, несущиеся с огромном скоростью на волшебном
коне вдоль уступа, расколовшего бесконечное пространство.
Я оглянулся: десятки кубов отделялись от сопровождающего нас
металлического войска; длинной колонной по два они промелькнули мимо,
устремились вперед. Далеко впереди появилось золотистое сияние; мы
продолжали нестись в чернейшей ночи, но сияние усиливалось.
Сквозь мрак протянулась длинная полоса светло-синего свечения. Она
развернулась, как лента тусклого пламени. как змеиный язык, застыла. Я
почувствовал, как существа под нами рванулись вперед; их скорость
необычайно возросла; ветер бил нас с ураганной силой.
Я закрыл глаза руками и продолжал всматриваться сквозь щели между
пальцами. Прямо перед нами баррикада из кубов, и мы несемся на нее, как
стальной таран. Я невольно закрыл глаза: столкновение казалось неизбежным.
Существо, на котором мы летели, поднялось.
Мы под углом поднялись к верху барьера, оказались над ним и
продолжали все с той же огромной скоростью нестись в черноте; светлая
лента, которую я видел перед этим, оказалась еще одной линией кубов, еще
одним мостом через пропасть. А под ним ощущались неизмеримые глубины.
И вот мы снова несемся в ночи. Вокруг слышатся удары, громовые
раскаты, рев. Шум все усиливается, бьет как будто ощутимыми ударами.
Снова далекое тусклое свечение, как восходящее солнце, видимое сквозь
густой рассветный туман. Туман расходится - впереди на расстоянии в мили
что-то действительно похожее вначале на восходящее солнце - гигантский
шар, горизонтально перерезанный чернотой, будто застывшей у его основания.
Солнце? Разум говорил мне, что это невозможно.
Но что это тогда? Ра египтян, лишенный своих крыльев, изгнанный и
состарившийся в коридорах смерти? Или это издевательское подобие солнца,
холодный призрак, который, как верили в древности норвежцы, в замороженном
аду пытает проклятых?
Я нетерпеливо отбросил фантазии. Солнце или нет, этот шар светился, и
его многоцветные лучи разгоняли тьму, в которой мы летели.
Мы подходили все ближе и ближе, стало гораздо светлее, и я увидел,
что под нами по-прежнему пропасть. А шум стал еще громче, еще раскатистей.
У основания светлого диска я разглядел светящийся бассейн. Из его
глубин выступал огромный прямоугольный язык, блестящий, словно стальной.
На этом языке появилась черная фигура, она поднялась из пропасти,
устремилась к диску и стала отчетливо видна.
Похожая на гигантского пауки, приземистая и рогатая. На мгновение
силуэт ее четко стал виден на фоне шара - и вдруг исчез.
И вот невдалеке, тоже силуэтом, как фигура паука, показался на фоне
сияющего срезанного круга куб с Руфью и Норалой. Он, казалось, парит,
ждет.
- Это дверь! - Дрейк кричал мне на ухо, чтобы я услышал в урагане
звуков.
То, что мне показалось диском, на самом деле было выходом, порталом;
но размеры у него гигантские.
Сквозь него лился свет. А круглая форма оказалась иллюзией,
порожденной темнотой, в которой мы летели, и контрастным ярким светом.
Прямоугольный язык оказался рампой, склоном, уходящим в пропасть.
Норала высоко подняла руки над головой. Сверху из темноты показалась
необыкновенная фигура - чудовищный бронированный краб с плоской спиной; от
него отходили острые иглы; массивное тело охвачено мечущимся зеленоватым
пламенем.
Он пролетел под нами и мимо нас. На спине у него виднелись
многочисленные выступы, из которых вырывались ослепительные вспышки,
сапфирово-синие, изумрудно-зеленые, солнечно-желтые. Я увидел, что эта
кошмарная фигура стоит на колоннообразных ногах, состоявших из
чередующихся треугольников и кругов. Формы чудовища быстро менялись, на
мгновение оно наполовину распалось.
Потом я увидел, как вращающиеся шары, кубы и пирамиды заняли новые
положения. Передние ноги удлинились, задние укоротились, приспосабливаясь
к углу наклона местности.
Это не химера, не кракен из пропасти. Машина, состоящая из
металлических существ. Я снова увидел вспышки, и мне показалось, что это
груды руды, которые переносит эта мыслящая машина.
Она исчезла. На ее месте повис куб с загадочной женщиной и Руфью.
Потом они исчезли, и на их месте оказались мы.
Мы висели высоко над океаном живого света - морем радужного
великолепия, которое тянулось миля за милей и чьи невероятные волны
вздымались в воздух на тысячи футов, взлетали гигантскими всплесками,
огромными потоками, светящимися облаками жидкого пламени, разрываемыми
могучими когтями сильного ветра.
Ошеломленное зрение слегка прояснилось, свечение, сверкание, радужное
сияние приобрело форму, стало упорядоченным. В нем я различил какие-то
циклопические непостижимые формы.
Передвигались они медленно, с ужасающей целеустремленностью. Темно
отсвечивали в этих наполненных пламенем глубинах. И испускали потоки
молний.
Их было много десятков, огромных и загадочных. Их пламенные молнии
пробивали дымку, расшивали ее, как будто это летящие покровы, полные
самого духа огня.
А шум такой, словно десятки тысяч Торов своими молотами сокрушают
врагов Одина. Наковальня, на которой огромные молоты выковывают новый мир.
Новый мир? Металлический мир!
Эта мысль пронеслась в моем ошеломленном сознании, исчезла - и только
много времени спустя я ее припомнил. Потому что неожиданно гром стих,
сияние поблекло и будто затянулось туманом. Огромные фигуры потемнели,
слились с темнотой.
И в этом тускнеющем свете, далеко-далеко от нас, казалось, за многие
мили, засверкала широкая полоса сияющего аметиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66