девушка вырвалась,
склонилась рядом со мной, прижала голову брата к груди. Отыскав в
медицинской сумке шприц и нужный раствор, я принялся осматривать Вентнора.
Кубы дрогнули, полетели сквозь лес колонн.
Мы присели, не обращая внимание на окружающее, слепые к новым
чудесам, стараясь разжечь в Вентноре искорку жизни, почти погасшую.
12. Я ДАМ ВАМ МИР
Занятые Вентнором, мы не замечали ни времени, ни того, куда
направляемся. Раздели его по пояс, Руфь массировала ему голову и шею, а
сильные пальцы Дрейка разминали грудь и живот. Я почти до предела истощил
свои скромные познания в медицине.
На раны, ни ожога на нем мы не нашли, даже на руках, по которым
пробежало жидкое пламя. Слегка пурпурный, синюшный оттенок кожи сменился
обычной бледностью; кожа прохладная, давление крови чуть ниже нормального.
Пульс участился, стал сильнее; дыхание слабое, но регулярное и не
затруднено. Зрачки глаз сократились и стали почти невидимы.
Никакой нервной реакции я не мог вызвать. Я знаком с результатами
удара электричеством, знаю, что делать в таких случаях, но у Вентнора
проявлялись симптомы, отчасти известные мне, но в то же время и
незнакомые, вызывавшие удивление. Странный пассивный автоматизм,
окоченелость мышц: руки и ноги, как у куклы, оставались в любом положении,
в каком мы их ставили.
Несколько раз во время работы я замечал, что Норала смотрит на нас;
но она не пыталась помочь и не разговаривала.
Теперь, слегка успокоившись и расслабившись, я начал обращать
внимание на окружающее. В воздухе что-то изменилось, чувствовалось, что
электрическое напряжение слабеет; появился благословенный запах зелени и
воды.
Свет вокруг прозрачно-жемчужный, примерно, как луна в полнолуние.
Оглядываясь назад, туда, откуда мы летели, я видел в полумиле за нами
вертикальные острые края двух утесов и щель между ними в милю шириной.
Должно быть, мы пролетели в эту щель, потому что в ней виднелось
радужное туманное свечение города; оно пробивалось наружу сквозь этот
вход. По обе стороны от нас возвышались вертикальные стены утесов, они
постепенно снижались; у их основания виднелась чахлая зелень.
Дрейк негромко удивленно свистнул; я обернулся. Мы медленно
подплывали к чему-то, удивительно напоминавшему гигантский пузырь из
сапфира и бирюзы, на две трети поднимающийся над поверхностью; остальное
скрывалось внизу. Казалось, он притягивает к себе свет и отбрасывает
многоцветные отражения.
Маленькие башенки, круглые, пронизанные прямоугольными отверстиями,
покрывали его поверхность, как крошечные пузырьки, присевшие передохнуть.
Этот пузырь-купол частично скрывали высокие незнакомые деревья,
усеянные розово-белыми цветами, похожими на цвет яблони.
Волшебное место; жилище гоблинов; такой дом мог построить царь
джиннов для возлюбленной дочери земли.
Голубой купол достигал пятидесяти футов в высоту, и к его широкому
овальному входу вела гладкая блестящая дорога. Кубы пронеслись по ней и
остановились.
- Мой дом, - сказала Норала.
Сила, удерживавшая нас на поверхности кубов, ослабла, изменила угол
своего приложения; армия крошечных глаз вопросительно смотрела нас; мы
осторожно опустили тело Вентнора; свели вниз пони.
- Входите, - сказала Норала, приглашающе взмахнув рукой.
- Скажите ей, пусть подождет минутку, - попросил Дрейк.
Он снял повязку с головы пони, сбросил седельные мешки и отвел
животное в сторону от дороги, где росла свежая трава, усеянная цветами.
Тут он стреножил пони и вернулся к нам. Мы подняли Вентнора и медленно
прошли во вход.
Мы оказались в затененной комнате. Ее заполнял неяркий свет,
прозрачный, без оттенка голубизны, который я ожидал. Хрустальный свет; и
тени тоже хрустальные, жесткие - как грани большого кристалла. Когда глаз
привык, я увидел, что это тени - совсем и не тени.
Перегородки из полупрозрачного камня, похожего на лунный; они отходят
от изгибающихся стен высокого купола и делят его на отдельные помещения. В
них овальные двери с металлически блистающими занавесами - шелк с
отблеском серебра или золота.
Я увидел недалеко груду шелковистых покровов; мы принялись укладывать
на них Вентнора, и в этот момент Руфь с испуганным возгласом схватила меня
за руку.
Через завешенный овал скользнула фигура.
Черная и высокая, длинные мускулистые руки свисают, как у обезьяны;
плечи широкие и искаженные, одно намного длиннее другого, и рука с этой
стороны свисает ниже колен.
Двигалась эта фигура боком, словно краб. Лицо покрыто бесчисленными
морщинами, и чернота его казалась не свойством пигмента кожа, а
результатом бесчисленных прожитых лет. И ни на лице, ни в фигуре ничто не
позволяло сказать, кто перед нами: мужчина или женщина.
С изуродованных плеч спадало короткое красное одеяние без рукавов.
Существо казалось невероятно древним, а могучие мышцы и напряженные
сухожилия свидетельствовали об огромной силе. Во мне оно вызвало какое-то
отвращение. Но глаза у него не древние, нет. Без ресниц, без радужной
оболочки, черные и яркие, они сверкали на этом морщинистом лице, смотрели
только на Норалу и были полны огнем преклонения.
Существо распростерлось у наших ног, вытянув длинные руки.
- Хозяйка! - взвыло оно высоким неприятным фальцетом. - Великая!
Богиня!
Норала коснулась сандалией одной вытянутой руки, и при этом
прикосновении по лежащему телу пробежала дрожь экстаза.
- Юрук, - начала она и смолкла, глядя на нас.
- Богиня говорит! Юрук слушает! Богиня говорит! - В голосе звучало
восхищение.
- Юрук. Встань. Посмотри на незнакомцев.
Существо - теперь я понял, кто это, - поднялось, присело на корточки,
удивительно напоминая обезьяну, упираясь кулаками в пол.
По изумлению в его немигающем взгляде я понял, что до сих пор евнух
даже не замечал нашего присутствия. Изумление исчезло, сменилось огнем
злобы, ненависти - ревности.
- Агх! - рявкнул он. Вскочил, протянул руку к Руфи. Она испуганно
вскрикнула, прижалась к Дрейку.
- Полегче! - Дрейк ударил его по руке.
- Юрук! - в звонком голосе слышался гнев. - Юрук, они мои. Им нельзя
причинять вред. Берегись, Юрук!
- Богиня приказывает. Юрук повинуется. - И хоть в голосе его слышался
страх, но в то же время злобное недовольство.
- Отличный товарищ для ее новых игрушек, - пробормотал Дрейк. - Но
если этот тип начнет веселиться, я тут же пристрелю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
склонилась рядом со мной, прижала голову брата к груди. Отыскав в
медицинской сумке шприц и нужный раствор, я принялся осматривать Вентнора.
Кубы дрогнули, полетели сквозь лес колонн.
Мы присели, не обращая внимание на окружающее, слепые к новым
чудесам, стараясь разжечь в Вентноре искорку жизни, почти погасшую.
12. Я ДАМ ВАМ МИР
Занятые Вентнором, мы не замечали ни времени, ни того, куда
направляемся. Раздели его по пояс, Руфь массировала ему голову и шею, а
сильные пальцы Дрейка разминали грудь и живот. Я почти до предела истощил
свои скромные познания в медицине.
На раны, ни ожога на нем мы не нашли, даже на руках, по которым
пробежало жидкое пламя. Слегка пурпурный, синюшный оттенок кожи сменился
обычной бледностью; кожа прохладная, давление крови чуть ниже нормального.
Пульс участился, стал сильнее; дыхание слабое, но регулярное и не
затруднено. Зрачки глаз сократились и стали почти невидимы.
Никакой нервной реакции я не мог вызвать. Я знаком с результатами
удара электричеством, знаю, что делать в таких случаях, но у Вентнора
проявлялись симптомы, отчасти известные мне, но в то же время и
незнакомые, вызывавшие удивление. Странный пассивный автоматизм,
окоченелость мышц: руки и ноги, как у куклы, оставались в любом положении,
в каком мы их ставили.
Несколько раз во время работы я замечал, что Норала смотрит на нас;
но она не пыталась помочь и не разговаривала.
Теперь, слегка успокоившись и расслабившись, я начал обращать
внимание на окружающее. В воздухе что-то изменилось, чувствовалось, что
электрическое напряжение слабеет; появился благословенный запах зелени и
воды.
Свет вокруг прозрачно-жемчужный, примерно, как луна в полнолуние.
Оглядываясь назад, туда, откуда мы летели, я видел в полумиле за нами
вертикальные острые края двух утесов и щель между ними в милю шириной.
Должно быть, мы пролетели в эту щель, потому что в ней виднелось
радужное туманное свечение города; оно пробивалось наружу сквозь этот
вход. По обе стороны от нас возвышались вертикальные стены утесов, они
постепенно снижались; у их основания виднелась чахлая зелень.
Дрейк негромко удивленно свистнул; я обернулся. Мы медленно
подплывали к чему-то, удивительно напоминавшему гигантский пузырь из
сапфира и бирюзы, на две трети поднимающийся над поверхностью; остальное
скрывалось внизу. Казалось, он притягивает к себе свет и отбрасывает
многоцветные отражения.
Маленькие башенки, круглые, пронизанные прямоугольными отверстиями,
покрывали его поверхность, как крошечные пузырьки, присевшие передохнуть.
Этот пузырь-купол частично скрывали высокие незнакомые деревья,
усеянные розово-белыми цветами, похожими на цвет яблони.
Волшебное место; жилище гоблинов; такой дом мог построить царь
джиннов для возлюбленной дочери земли.
Голубой купол достигал пятидесяти футов в высоту, и к его широкому
овальному входу вела гладкая блестящая дорога. Кубы пронеслись по ней и
остановились.
- Мой дом, - сказала Норала.
Сила, удерживавшая нас на поверхности кубов, ослабла, изменила угол
своего приложения; армия крошечных глаз вопросительно смотрела нас; мы
осторожно опустили тело Вентнора; свели вниз пони.
- Входите, - сказала Норала, приглашающе взмахнув рукой.
- Скажите ей, пусть подождет минутку, - попросил Дрейк.
Он снял повязку с головы пони, сбросил седельные мешки и отвел
животное в сторону от дороги, где росла свежая трава, усеянная цветами.
Тут он стреножил пони и вернулся к нам. Мы подняли Вентнора и медленно
прошли во вход.
Мы оказались в затененной комнате. Ее заполнял неяркий свет,
прозрачный, без оттенка голубизны, который я ожидал. Хрустальный свет; и
тени тоже хрустальные, жесткие - как грани большого кристалла. Когда глаз
привык, я увидел, что это тени - совсем и не тени.
Перегородки из полупрозрачного камня, похожего на лунный; они отходят
от изгибающихся стен высокого купола и делят его на отдельные помещения. В
них овальные двери с металлически блистающими занавесами - шелк с
отблеском серебра или золота.
Я увидел недалеко груду шелковистых покровов; мы принялись укладывать
на них Вентнора, и в этот момент Руфь с испуганным возгласом схватила меня
за руку.
Через завешенный овал скользнула фигура.
Черная и высокая, длинные мускулистые руки свисают, как у обезьяны;
плечи широкие и искаженные, одно намного длиннее другого, и рука с этой
стороны свисает ниже колен.
Двигалась эта фигура боком, словно краб. Лицо покрыто бесчисленными
морщинами, и чернота его казалась не свойством пигмента кожа, а
результатом бесчисленных прожитых лет. И ни на лице, ни в фигуре ничто не
позволяло сказать, кто перед нами: мужчина или женщина.
С изуродованных плеч спадало короткое красное одеяние без рукавов.
Существо казалось невероятно древним, а могучие мышцы и напряженные
сухожилия свидетельствовали об огромной силе. Во мне оно вызвало какое-то
отвращение. Но глаза у него не древние, нет. Без ресниц, без радужной
оболочки, черные и яркие, они сверкали на этом морщинистом лице, смотрели
только на Норалу и были полны огнем преклонения.
Существо распростерлось у наших ног, вытянув длинные руки.
- Хозяйка! - взвыло оно высоким неприятным фальцетом. - Великая!
Богиня!
Норала коснулась сандалией одной вытянутой руки, и при этом
прикосновении по лежащему телу пробежала дрожь экстаза.
- Юрук, - начала она и смолкла, глядя на нас.
- Богиня говорит! Юрук слушает! Богиня говорит! - В голосе звучало
восхищение.
- Юрук. Встань. Посмотри на незнакомцев.
Существо - теперь я понял, кто это, - поднялось, присело на корточки,
удивительно напоминая обезьяну, упираясь кулаками в пол.
По изумлению в его немигающем взгляде я понял, что до сих пор евнух
даже не замечал нашего присутствия. Изумление исчезло, сменилось огнем
злобы, ненависти - ревности.
- Агх! - рявкнул он. Вскочил, протянул руку к Руфи. Она испуганно
вскрикнула, прижалась к Дрейку.
- Полегче! - Дрейк ударил его по руке.
- Юрук! - в звонком голосе слышался гнев. - Юрук, они мои. Им нельзя
причинять вред. Берегись, Юрук!
- Богиня приказывает. Юрук повинуется. - И хоть в голосе его слышался
страх, но в то же время злобное недовольство.
- Отличный товарищ для ее новых игрушек, - пробормотал Дрейк. - Но
если этот тип начнет веселиться, я тут же пристрелю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66