не могу объяснить это ощущение, но я
чувствовал, что смотрят они с удивлением.
Колесо продолжало вращаться еще только несколько мгновений. Я видел,
как камень растекается перед ним, как лава. И вдруг, словно получив
приказ, оно резко остановилось.
Голова колонны наклонилась, смотрела на нас!
Я заметил, что режущий край колеса усажен меньшими пирамидами, а на
вершинах этих пирамид чашеобразное покрытие, сверкающее тем же бледным
светом, что и святилище конусов, в котором мы побывали.
Колонна продолжала сгибаться, колесо приближалось к нам.
Дрейк схватил меня за руку, оттащил назад в туман. Нас снова окружила
полная тишина. Мы осторожно продолжали идти, высматривая конец уступа,
чувствуя, как огромное лицо-колесо крадется за нами; боялись оглянуться,
боялись сделать неверный шаг, чтобы не сорваться в пропасть.
Медленно, ярд за ярдом, продвигались вперед. Неожиданно туман
поредел; мы вышли из него.
Хаос звуков окружил нас. Звон миллиона наковален; гром миллионов
кузниц; громовые раскаты; рев тысяч ураганов. Грохот пропасти бил по нам,
как в тот раз, когда мы спускались по длинной рампе в глубины моря света.
Этот гром был насыщен силой, это был сам голос силы. Оглушенные, нет,
ослепленные им, мы закрыли глаза и уши.
Как и раньше, гром стих, повисла удивленная тишина. Потом в этой
тишине послышалось мощное гудение, а сквозь него пробивались звуки, словно
потекла река бриллиантов.
Мы раскрыли глаза, у нас, как рукой, перехватило горло.
Очень трудно, почти невозможно описать словами раскрывшуюся перед
нами картину. Я все хорошо видел и все же не могу воплотить в словах
увиденное, его суть, его душу, то невыразимое удивление, которое оно
вызывало, всю потрясающую душу красоту и необычность, всю грандиозность,
фантастичность и ужас чужого.
Владение Металлического Чудовища, оно было полно, как чаша, его
волей, было ощутимым проявлением этой воли.
Мы стояли на самом краю широкого карниза. Смотрели вниз, в огромное
углубление, в форме правильного овала, примерно тридцати миль в длину, по
моему мнению, и вполовину этого расстояния в ширину, окруженное
колоссальными вертикальными стенами. Мы были в верхнем конце этой обширной
впадины, у окончания ее длинной оси; я хочу сказать, что она уходила от
нас на свою наибольшую длину. В пятистах футах под нами находилось дно
чаши. Исчезли светлые облака, закрывавшие дно прошлой ночью; воздух
хрустально чист и прозрачен; каждая деталь видна со стереоскопической
ясностью.
Вначале зрение улавливает широкую ленту сверкающего аметиста,
опоясывающую всю стену. Лента тянется по горам на высоте в десять тысяч
футов, и от нее спускается этот загадочный мерцающий туман, гасящий звуки.
Но теперь я видел, что не везде эта светящаяся завеса неподвижна, как
та, через которую мы прошли. К северо-западу она пульсирует, как заря, и,
как заря, пронизана быстрыми радужными вспышками, многоцветными
спектральными сверканиями. И эти сверкания упорядоченные, геометрические,
будто огромный призматический кристалл подлетает к краю завесы и тут же
отступает в глубину.
От этой завесы взгляд переходит на невероятный город, возвышающийся в
двух милях от нас.
Сине-черный, сверкающий, как будто отлитый из полированной стали, он
вздымается в высоту на пять тысяч футов!
Не могу сказать, каковы его истинные размеры: мешают крутые края
пропасти. Сторона, обращенная к нам, вероятно, не менее пяти миль в длину.
Ее колоссальный откос действует на зрение, как удар; ее тень, падая на
нас, заставляет останавливаться сердце. Он подавляет, этот город, ужасный,
как полуночный город Дис в Дантовом аду.
Металлический город размером с гору.
Гладкая, без окон и выступов, огромная стена возносится к небу. Оно
должно быть слепым, это огромное продолговатое лицо, но оно не слепо. В
нем чувствуется внимание, бдительность. Оно смотрит на нас, будто на
каждом его футе размещены часовые; невидимые стражники, пользующиеся иным,
чем зрение, чувством.
Металлический город размером с гору - и чувствующий.
У его основания - огромные отверстия. Повсюду сквозь них проходит
множество металлических существ; большими и малыми группами, входя и
выходя, они образуют у отверстий словно пену, как волны, врывающиеся
внутрь, в пробитые океаном щели берега, а потом отступающие назад.
От огромного города взгляд перемещается на пропасть, в которой он
находится. Поверхность ее похожа на декоративную тарелку, огромная гладкая
плоскость, словно сошедшая с гончарного круга, не прерываемая ни холмиком,
ни горкой, ни склоном, ни террасой; гладкая, горизонтальная,
безукоризненно ровная. И никакой зелени: ни дерева, ни куста, ни травинки.
И на всей этой плоскости оживленное движение. Такое же
целенаправленное, как и механическое, симметричное, геометрическое,
упорядоченное...
Передвижение металлических орд.
Они двигались под нами, эти загадочные существа, в бесчисленных
количествах. Маршировали навстречу друг другу батальонами, полками,
армиями. Далеко к югу я увидел группу колоссальных фигур, похожих на
подвижные замки или пирамидальные горы. Они с невероятной скоростью
вращались друг вокруг друга, десятки пирамид плясали под огромной башней.
От этой башни отделялись яркие вспышки, молнии, и вслед за этим громовые
раскаты.
С севера приближалась группа обелисков, на вершине которых вращались
пламенные колеса.
Металлические существа соединялись в невероятные фигуры, круглые,
квадратные, острые, покрытые выступами; они быстро менялись, превращаясь в
другие, и их были тысячи. Я видел, как они слиплись в чудовищную фигуру
размером в десять небоскребов, потом эта фигура превратилась в химеру на
десятках колоннообразных ног, и этот гигантский безголовый тарантул длиной
в две тысячи футов куда-то стремительно направился. Я видел, как линия
длиной в милю разбилась на круги, потом на ромбы и пятиугольники, потом
собралась в большие колонны и взметнулась в небо.
И во всем этом непрекращающемся движении ощущалась
целенаправленность, стремление к определенной цели; все это напоминало
маневры, тренировку.
И когда позволяли эти многочисленные фигуры, я видел, что поверхность
пропасти покрыта полосами всех цветов, эти полосы образуют гигантские
ромбы и квадраты, прямоугольники и параллелограммы, пятиугольники и
восьмиугольники, круги и спирали, шутовские, но гармоничные, гротескно
напоминающие живописные опыты футуристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
чувствовал, что смотрят они с удивлением.
Колесо продолжало вращаться еще только несколько мгновений. Я видел,
как камень растекается перед ним, как лава. И вдруг, словно получив
приказ, оно резко остановилось.
Голова колонны наклонилась, смотрела на нас!
Я заметил, что режущий край колеса усажен меньшими пирамидами, а на
вершинах этих пирамид чашеобразное покрытие, сверкающее тем же бледным
светом, что и святилище конусов, в котором мы побывали.
Колонна продолжала сгибаться, колесо приближалось к нам.
Дрейк схватил меня за руку, оттащил назад в туман. Нас снова окружила
полная тишина. Мы осторожно продолжали идти, высматривая конец уступа,
чувствуя, как огромное лицо-колесо крадется за нами; боялись оглянуться,
боялись сделать неверный шаг, чтобы не сорваться в пропасть.
Медленно, ярд за ярдом, продвигались вперед. Неожиданно туман
поредел; мы вышли из него.
Хаос звуков окружил нас. Звон миллиона наковален; гром миллионов
кузниц; громовые раскаты; рев тысяч ураганов. Грохот пропасти бил по нам,
как в тот раз, когда мы спускались по длинной рампе в глубины моря света.
Этот гром был насыщен силой, это был сам голос силы. Оглушенные, нет,
ослепленные им, мы закрыли глаза и уши.
Как и раньше, гром стих, повисла удивленная тишина. Потом в этой
тишине послышалось мощное гудение, а сквозь него пробивались звуки, словно
потекла река бриллиантов.
Мы раскрыли глаза, у нас, как рукой, перехватило горло.
Очень трудно, почти невозможно описать словами раскрывшуюся перед
нами картину. Я все хорошо видел и все же не могу воплотить в словах
увиденное, его суть, его душу, то невыразимое удивление, которое оно
вызывало, всю потрясающую душу красоту и необычность, всю грандиозность,
фантастичность и ужас чужого.
Владение Металлического Чудовища, оно было полно, как чаша, его
волей, было ощутимым проявлением этой воли.
Мы стояли на самом краю широкого карниза. Смотрели вниз, в огромное
углубление, в форме правильного овала, примерно тридцати миль в длину, по
моему мнению, и вполовину этого расстояния в ширину, окруженное
колоссальными вертикальными стенами. Мы были в верхнем конце этой обширной
впадины, у окончания ее длинной оси; я хочу сказать, что она уходила от
нас на свою наибольшую длину. В пятистах футах под нами находилось дно
чаши. Исчезли светлые облака, закрывавшие дно прошлой ночью; воздух
хрустально чист и прозрачен; каждая деталь видна со стереоскопической
ясностью.
Вначале зрение улавливает широкую ленту сверкающего аметиста,
опоясывающую всю стену. Лента тянется по горам на высоте в десять тысяч
футов, и от нее спускается этот загадочный мерцающий туман, гасящий звуки.
Но теперь я видел, что не везде эта светящаяся завеса неподвижна, как
та, через которую мы прошли. К северо-западу она пульсирует, как заря, и,
как заря, пронизана быстрыми радужными вспышками, многоцветными
спектральными сверканиями. И эти сверкания упорядоченные, геометрические,
будто огромный призматический кристалл подлетает к краю завесы и тут же
отступает в глубину.
От этой завесы взгляд переходит на невероятный город, возвышающийся в
двух милях от нас.
Сине-черный, сверкающий, как будто отлитый из полированной стали, он
вздымается в высоту на пять тысяч футов!
Не могу сказать, каковы его истинные размеры: мешают крутые края
пропасти. Сторона, обращенная к нам, вероятно, не менее пяти миль в длину.
Ее колоссальный откос действует на зрение, как удар; ее тень, падая на
нас, заставляет останавливаться сердце. Он подавляет, этот город, ужасный,
как полуночный город Дис в Дантовом аду.
Металлический город размером с гору.
Гладкая, без окон и выступов, огромная стена возносится к небу. Оно
должно быть слепым, это огромное продолговатое лицо, но оно не слепо. В
нем чувствуется внимание, бдительность. Оно смотрит на нас, будто на
каждом его футе размещены часовые; невидимые стражники, пользующиеся иным,
чем зрение, чувством.
Металлический город размером с гору - и чувствующий.
У его основания - огромные отверстия. Повсюду сквозь них проходит
множество металлических существ; большими и малыми группами, входя и
выходя, они образуют у отверстий словно пену, как волны, врывающиеся
внутрь, в пробитые океаном щели берега, а потом отступающие назад.
От огромного города взгляд перемещается на пропасть, в которой он
находится. Поверхность ее похожа на декоративную тарелку, огромная гладкая
плоскость, словно сошедшая с гончарного круга, не прерываемая ни холмиком,
ни горкой, ни склоном, ни террасой; гладкая, горизонтальная,
безукоризненно ровная. И никакой зелени: ни дерева, ни куста, ни травинки.
И на всей этой плоскости оживленное движение. Такое же
целенаправленное, как и механическое, симметричное, геометрическое,
упорядоченное...
Передвижение металлических орд.
Они двигались под нами, эти загадочные существа, в бесчисленных
количествах. Маршировали навстречу друг другу батальонами, полками,
армиями. Далеко к югу я увидел группу колоссальных фигур, похожих на
подвижные замки или пирамидальные горы. Они с невероятной скоростью
вращались друг вокруг друга, десятки пирамид плясали под огромной башней.
От этой башни отделялись яркие вспышки, молнии, и вслед за этим громовые
раскаты.
С севера приближалась группа обелисков, на вершине которых вращались
пламенные колеса.
Металлические существа соединялись в невероятные фигуры, круглые,
квадратные, острые, покрытые выступами; они быстро менялись, превращаясь в
другие, и их были тысячи. Я видел, как они слиплись в чудовищную фигуру
размером в десять небоскребов, потом эта фигура превратилась в химеру на
десятках колоннообразных ног, и этот гигантский безголовый тарантул длиной
в две тысячи футов куда-то стремительно направился. Я видел, как линия
длиной в милю разбилась на круги, потом на ромбы и пятиугольники, потом
собралась в большие колонны и взметнулась в небо.
И во всем этом непрекращающемся движении ощущалась
целенаправленность, стремление к определенной цели; все это напоминало
маневры, тренировку.
И когда позволяли эти многочисленные фигуры, я видел, что поверхность
пропасти покрыта полосами всех цветов, эти полосы образуют гигантские
ромбы и квадраты, прямоугольники и параллелограммы, пятиугольники и
восьмиугольники, круги и спирали, шутовские, но гармоничные, гротескно
напоминающие живописные опыты футуристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66