Уронила нас; за ней
накатилась вторая волна, иссушающая, обжигающая.
Она пронеслась над нами. И хоть обжигала, но в ней таилась и какая-то
бодрящая, насыщенная энергией сила; она прогнала смертоносное отчаяние и
подкрепила гаснущий огонь жизни.
Я с трудом встал, оглянулся. Завеса исчезла. Ворота в скалах были
полны плутоническим огнем, как будто там открывался проход к самому сердцу
вулкана.
Вентнор схватил меня за плечо и повернул. Он показал на сапфировый
дом, побежал к нему. Далеко впереди я видел Дрейка, он прижимал к груди
Руфь. Жара стала обжигающей, невыносимой; легкие мои горели.
В небе над каньоном повисла цепь молний. Неожиданный порыв сильного
ветра подхватил нас, потащил к пропасти.
Я упал, вцепился в камень. Прогремел гром, но не гром металлического
чудовища или его орд; нет, грохот нашего земного неба.
И ветер холодный; он охлаждал горящую кожу; омывал больные легкие.
Небо снова раскололи молнии. И вслед за ними сплошным потоком хлынул
дождь.
Из пропасти послышалось шипение, словно в ней гневалась вавилонская
Тиамат, мать хаоса, змея, живущая в пустоте; змея Мидгарда древних
норвежцев, держащая в своих кольцах мир.
Сбиваемые с ног ветром, затопляемые дождем, цепляясь друг за друга,
как утопающие, мы с Вентнором пробивались к волшебному шару. Свет быстро
гас. Но я видел, как Дрейк со своей ношей вошел в дом. Свет стал янтарным,
совсем погас; нас охватила тьма. В свете молний мы добрались до двери,
прошли в нее.
В электрическом свете мы увидели Дрейка, склонившегося к Руфи.
И как будто его хрустальная панель приводилась в движение невидимыми
руками, вход закрылся. Буря смолкла.
Мы упали рядом с Руфью на груду шелков, пораженные, ошеломленные,
дрожащие от жалости... и благодарности.
Мы знали - знали с полной уверенностью, лежа под этим куполом в
черных и серебристых тенях, в свете вспышек молний, - что металлическое
чудовище умерло.
Само убило себя!
30. ВЫЖЖЕНЫ!
Руфь вздохнула и пошевелилась. В блеске молний, сверкавших почти
непрерывно, я увидел, что ее оцепенелость, все признаки каталепсии
исчезли. Тело ее расслабилось, кожа слегка покраснела; она спала
нормальным глубоким сном, и ее не тревожили непрерывные раскаты грома, от
которых содрогались стены голубого дома. Вентнор прошел через завесу в
центральный зал, вернулся с одним из плащей Норалы, накрыл им девушку.
Мной овладела невыносимая сонливость, невероятная усталость. Нервы,
мозг, мышцы расслабились, оцепенели. Я не сопротивлялся этому оцепенению и
уснул.
Открыв глаза, я увидел, что комната со стенами из лунного камня полна
серебристым хрустальным светом. Я слышал журчание текущей воды и смутно
осознал, что это бассейн с фонтаном.
Несколько минут я лежал, ни о чем не думая, наслаждаясь отсутствием
напряжения и чувством безопасности. Потом вернулись воспоминания.
Я тихо сел; Руфь все еще спала, она спокойно дышала под плащом; одну
белую руку она положила на плечо Дрейка, как будто во сне подползла к
нему.
У ног ее лежал Вентнор; как и они, он крепко спал. Я встал и на
цыпочках прошел к закрытой двери.
Поискав, нашел замок - чашеобразный выступ, Нажал.
Хрустальная панель скользнула в сторону; ее приводил в движение
какой-то скрытый механизм с противовесом. Должно быть, колебания от ударов
грома высвободили этот механизм, когда он закрыл дверь за нами. Но
вспомнив это сверхъестественное, целенаправленное действие, я усомнился в
том, что это результат вибраций от шторма.
Я осмотрелся. Невозможно было определить, сколько часов назад встало
солнце.
Небо низкое и пепельно-серое; идет мелкий дождь. Я вышел наружу.
Сад Норалы разгромлен, деревья вывернуты с корнем, масса цветов и
зелени сорвана.
Ворота, ведущие к пропасти, закрыты дождем. Я долго смотрел на
каньон, смотрел с тоской; старался представить себе, что сейчас делается в
пропасти; хотел разгадать загадки ночи.
Во всей долине ни звука, ни движения.
Я вернулся в голубой дом и остановился на пороге, глядя в широко
раскрытые удивленные глаза Руфи. Она сидела на шелковой постели, кутаясь в
плащ Норалы, как внезапно разбуженный ребенок. Увидев меня, она протянула
руку. Дрейк, мгновенно проснувшийся, вскочил на ноги и схватился за
пистолет.
- Дик! - позвала Руфь дрожащим милым голосом.
Он посмотрел ей в глаза, в которых - я с замирающим сердцем понял это
- был дух только Руфи; ясные глаза Руфи светились радостью и любовью.
- Дик! - прошептала она и протянула к нему мягкие руки. Плащ ее упал.
Он шагнул к ней. Их губы встретились.
Их, обнявшихся, и увидел проснувшийся Вентнор; его взгляд выражал
облегчение и радость.
Руфь вырвалась из объятий Дрейка, оттолкнула его, несколько мгновений
стояла, прикрыв глаза.
- Руфь! - негромко позвал Вентнор.
- Ох! - воскликнула она. - О, Мартин, я забыла. - Она подбежала к
нему, прижалась, спрятала лицо у него на груди. Он нежно погладил ее
каштановые локоны.
- Мартин. - Она взглянула ему в лицо. - Мартин, все ушло. Я... снова
я. Целиком я! Что произошло? Где Норала?
Я смотрел на нее. Неужели она не знает? Конечно, лежа в исчезнувшей
завесе, она не могла видеть развернувшейся колоссальной трагедии; но ведь
Вентнор говорил, что она одержима этой странной женщиной; разве не могла
Руфь видеть ее глазами, думать ее мозгом?
И разве ее тело не проявляло тех же признаков мучений, что и тело
Норалы? Она забыла? Я хотел заговорить, но меня остановил быстрый
предупреждающий взгляд Вентнора.
- Она... в пропасти, - ответил он мягко. - Но разве ты ничего не
помнишь, сестричка?
- Это в моем сознании стерто, - ответила она. - Я помню город
Черкиса... и то, как тебя пытали, Мартин... и меня тоже...
Лицо ее побледнело; Вентнор беспокойно свел брови. Я знал, чего он
ждет; но лицо Руфи оставалось человеческим; на нем ни следа той чуждой
души, что еще несколько часов назад так пугала нас.
- Да, - кивнула она. - Это я помню. И помню, как Норала отплатила им.
Помню, я радовалась, свирепо радовалась... а потом устала, так устала. А
потом... потом пришла в себя здесь, - в замешательстве кончила она.
Вентнор сменил тему. Он сделал это сознательно, почти банально, но я
понимал, зачем ему это. Он отвел сестру от себя на расстояние вытянутой
руки.
- Руфь! - полуукоряюще, полунасмешливо воскликнул он. - Не кажется ли
тебе, что твое утреннее неглиже слишком скромно даже для этого
заброшенного угла земли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
накатилась вторая волна, иссушающая, обжигающая.
Она пронеслась над нами. И хоть обжигала, но в ней таилась и какая-то
бодрящая, насыщенная энергией сила; она прогнала смертоносное отчаяние и
подкрепила гаснущий огонь жизни.
Я с трудом встал, оглянулся. Завеса исчезла. Ворота в скалах были
полны плутоническим огнем, как будто там открывался проход к самому сердцу
вулкана.
Вентнор схватил меня за плечо и повернул. Он показал на сапфировый
дом, побежал к нему. Далеко впереди я видел Дрейка, он прижимал к груди
Руфь. Жара стала обжигающей, невыносимой; легкие мои горели.
В небе над каньоном повисла цепь молний. Неожиданный порыв сильного
ветра подхватил нас, потащил к пропасти.
Я упал, вцепился в камень. Прогремел гром, но не гром металлического
чудовища или его орд; нет, грохот нашего земного неба.
И ветер холодный; он охлаждал горящую кожу; омывал больные легкие.
Небо снова раскололи молнии. И вслед за ними сплошным потоком хлынул
дождь.
Из пропасти послышалось шипение, словно в ней гневалась вавилонская
Тиамат, мать хаоса, змея, живущая в пустоте; змея Мидгарда древних
норвежцев, держащая в своих кольцах мир.
Сбиваемые с ног ветром, затопляемые дождем, цепляясь друг за друга,
как утопающие, мы с Вентнором пробивались к волшебному шару. Свет быстро
гас. Но я видел, как Дрейк со своей ношей вошел в дом. Свет стал янтарным,
совсем погас; нас охватила тьма. В свете молний мы добрались до двери,
прошли в нее.
В электрическом свете мы увидели Дрейка, склонившегося к Руфи.
И как будто его хрустальная панель приводилась в движение невидимыми
руками, вход закрылся. Буря смолкла.
Мы упали рядом с Руфью на груду шелков, пораженные, ошеломленные,
дрожащие от жалости... и благодарности.
Мы знали - знали с полной уверенностью, лежа под этим куполом в
черных и серебристых тенях, в свете вспышек молний, - что металлическое
чудовище умерло.
Само убило себя!
30. ВЫЖЖЕНЫ!
Руфь вздохнула и пошевелилась. В блеске молний, сверкавших почти
непрерывно, я увидел, что ее оцепенелость, все признаки каталепсии
исчезли. Тело ее расслабилось, кожа слегка покраснела; она спала
нормальным глубоким сном, и ее не тревожили непрерывные раскаты грома, от
которых содрогались стены голубого дома. Вентнор прошел через завесу в
центральный зал, вернулся с одним из плащей Норалы, накрыл им девушку.
Мной овладела невыносимая сонливость, невероятная усталость. Нервы,
мозг, мышцы расслабились, оцепенели. Я не сопротивлялся этому оцепенению и
уснул.
Открыв глаза, я увидел, что комната со стенами из лунного камня полна
серебристым хрустальным светом. Я слышал журчание текущей воды и смутно
осознал, что это бассейн с фонтаном.
Несколько минут я лежал, ни о чем не думая, наслаждаясь отсутствием
напряжения и чувством безопасности. Потом вернулись воспоминания.
Я тихо сел; Руфь все еще спала, она спокойно дышала под плащом; одну
белую руку она положила на плечо Дрейка, как будто во сне подползла к
нему.
У ног ее лежал Вентнор; как и они, он крепко спал. Я встал и на
цыпочках прошел к закрытой двери.
Поискав, нашел замок - чашеобразный выступ, Нажал.
Хрустальная панель скользнула в сторону; ее приводил в движение
какой-то скрытый механизм с противовесом. Должно быть, колебания от ударов
грома высвободили этот механизм, когда он закрыл дверь за нами. Но
вспомнив это сверхъестественное, целенаправленное действие, я усомнился в
том, что это результат вибраций от шторма.
Я осмотрелся. Невозможно было определить, сколько часов назад встало
солнце.
Небо низкое и пепельно-серое; идет мелкий дождь. Я вышел наружу.
Сад Норалы разгромлен, деревья вывернуты с корнем, масса цветов и
зелени сорвана.
Ворота, ведущие к пропасти, закрыты дождем. Я долго смотрел на
каньон, смотрел с тоской; старался представить себе, что сейчас делается в
пропасти; хотел разгадать загадки ночи.
Во всей долине ни звука, ни движения.
Я вернулся в голубой дом и остановился на пороге, глядя в широко
раскрытые удивленные глаза Руфи. Она сидела на шелковой постели, кутаясь в
плащ Норалы, как внезапно разбуженный ребенок. Увидев меня, она протянула
руку. Дрейк, мгновенно проснувшийся, вскочил на ноги и схватился за
пистолет.
- Дик! - позвала Руфь дрожащим милым голосом.
Он посмотрел ей в глаза, в которых - я с замирающим сердцем понял это
- был дух только Руфи; ясные глаза Руфи светились радостью и любовью.
- Дик! - прошептала она и протянула к нему мягкие руки. Плащ ее упал.
Он шагнул к ней. Их губы встретились.
Их, обнявшихся, и увидел проснувшийся Вентнор; его взгляд выражал
облегчение и радость.
Руфь вырвалась из объятий Дрейка, оттолкнула его, несколько мгновений
стояла, прикрыв глаза.
- Руфь! - негромко позвал Вентнор.
- Ох! - воскликнула она. - О, Мартин, я забыла. - Она подбежала к
нему, прижалась, спрятала лицо у него на груди. Он нежно погладил ее
каштановые локоны.
- Мартин. - Она взглянула ему в лицо. - Мартин, все ушло. Я... снова
я. Целиком я! Что произошло? Где Норала?
Я смотрел на нее. Неужели она не знает? Конечно, лежа в исчезнувшей
завесе, она не могла видеть развернувшейся колоссальной трагедии; но ведь
Вентнор говорил, что она одержима этой странной женщиной; разве не могла
Руфь видеть ее глазами, думать ее мозгом?
И разве ее тело не проявляло тех же признаков мучений, что и тело
Норалы? Она забыла? Я хотел заговорить, но меня остановил быстрый
предупреждающий взгляд Вентнора.
- Она... в пропасти, - ответил он мягко. - Но разве ты ничего не
помнишь, сестричка?
- Это в моем сознании стерто, - ответила она. - Я помню город
Черкиса... и то, как тебя пытали, Мартин... и меня тоже...
Лицо ее побледнело; Вентнор беспокойно свел брови. Я знал, чего он
ждет; но лицо Руфи оставалось человеческим; на нем ни следа той чуждой
души, что еще несколько часов назад так пугала нас.
- Да, - кивнула она. - Это я помню. И помню, как Норала отплатила им.
Помню, я радовалась, свирепо радовалась... а потом устала, так устала. А
потом... потом пришла в себя здесь, - в замешательстве кончила она.
Вентнор сменил тему. Он сделал это сознательно, почти банально, но я
понимал, зачем ему это. Он отвел сестру от себя на расстояние вытянутой
руки.
- Руфь! - полуукоряюще, полунасмешливо воскликнул он. - Не кажется ли
тебе, что твое утреннее неглиже слишком скромно даже для этого
заброшенного угла земли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66