Адовы муки в ногах, мистер Рубио.
– Представляю. – Пора брать быка за рога. – Вы когда-нибудь встречали человека по имени Донован Берк?
– Сейчас как раз в наших отношениях подходящий момент, чтобы вы решили поинтересоваться, не нужно ли мне помассировать ступни.
– В наших отношениях?
– Давайте интересуйтесь.
– Я бы предпочел задать вам несколько более подходящих вопросов.
– И я буду счастлива ответить на них. – Она все вытягивает мне на обозрение свои мускулистые икры. Не соблазняет. – Вы же хотели помассировать мне ступни.
Выбора, ясное дело, у меня нет. Она может вышвырнуть меня отсюда в любой момент, и, несмотря на остающиеся у меня вопросы, я бы солгал, утверждая, будто получаю лишь отвращение оттого, что допрос мой скатывается на столь неподобающий уровень. Приступаю к энергичному растиранию ступней. В руках у меня изящная ножка, твердая, но гладкая, и хотя осязание частично скрадывается перчатками, которые я вынужден носить, дабы скрыть когти, я не могу обнаружить ни единой мозоли.
– Вернемся к моему вопросу: вы когда-нибудь встречали человека по имени Донован Берк?
– Думаю, что нет. Вот так, хорошо – там, там, колено – да, именно так…
– Вы когда-нибудь были в ночном клубе «Пангея»?
– Конечно, это же заведение Раймонда. – Она чуть приподнимается с мечтательной улыбкой на губах, будто припоминает что-то давно забытое. – На самом деле, я даже пела там однажды. Кажется, в новогоднюю ночь. Исполняла праздничное попурри.
– Донован Берк был менеджером «Пангеи».
Сара выплевывает в стакан кубик льда и вдруг отводит глаза:
– Правда?
– Итак, я повторяю вопрос: вы когда-нибудь встречали человека по имени Донован Берк?
– Наверное… наверное, должна была.
– Должны были.
– Если он был менеджером, то должна была. Но я не помню. На Раймонда работала уйма народу. Менеджеры, инструкторы, телохранители – даже детективы, как вы.
– Таких детективов, как я, не существует, – качаю я головой.
– Я в этом совсем не уверена. Несколько месяцев назад еще один детектив из Лос-Анджелеса был счастлив уделить мне время…
Молниеносно я вскакиваю над Сарой Арчер; сердце готово выпрыгнуть из груди, кровь плещется по венам. Похоже, я перепугал бедную девочку, судя по тому, как она погружается в подушки, будто в трясину.
– Как его звали? Где вы его видели? Когда вы его видели?
– Я… я… я не помню, – заикается она.
– Его звали Эрни? Эрни Ватсон?
– Возможно…
– Возможно… или так?
– Может быть, и так. – Она запинается, нервничает, и хотя у меня нет никаких оснований запугивать свидетеля, она теперь, по крайней мере, ко мне не лезет. – Он был примерно вашего роста… Постарше, симпатичный…
– Как давно вы видели его?
– Это было после смерти Раймонда… в январе.
– По времени совпадает. – Эрни был убит в начале января, всего через несколько дней после того, как взялся за дело Макбрайда. – О чем он вас спрашивал?
– Ни о чем особенном, – отвечает Сара. – Мы лишь немного поговорили, и он сказал, что позвонит позже. Он дал мне карточку, свой здешний номер телефона… – Она тянется к стоящей рядом тумбочке – халат распахивается, обнажая бледную кожу, – и роется в сумочке. Мгновение спустя она извлекает маленькую визитную карточку и садится. Халат запахивается. А я все равно не смотрел.
Это обычная карточка «Джей amp; Ти», агентства Гленды. Время от времени сотрудники «Тру-Тел» используют «Джей amp; Ти» в качестве нью-йоркской штаб-квартиры; Эрни, должно быть, именно так и поступил. А это значит, что его записки, прежде не обнаруженные, могут и найтись, если поискать хорошенько. Я отмечаю про себя, что необходимо как можно скорей позвонить Гленде и заставить ее все там перелопатить.
– Вы не пытались звонить по этому номеру?
– Случая не представилось. И потом, мне казалось, он собирается вернуться, чтобы еще меня порасспрашивать. Но больше я его не видела.
Я не в состоянии справиться с дрожью в голосе, но героически пытаюсь скрыть ее кашлем и говорю просто:
– Он умер.
На лице ее лишь удивление и участие:
– Очень жаль.
– Его сбило такси.
– Очень жаль, – повторяет она. – По крайней мере, быстро.
Наша беседа прерывается дробным стуком в дверь.
– Должно быть, менеджер, – смотрит на меня Сара.
Я огладываюсь – и прежде чем кто-либо из нас успевает отреагировать, из-под двери показывается письмо, пауком-альбиносом скользит по полу и тормозит, уткнувшись в мои грошовые мокасины. Сверху нетвердыми, дрожащими буквами, словно писал третьеклассник, выведено имя Сары.
Я тянусь к нему и…
– Нет! – Что-то новое в ее голосе, что-то на грани смертельного ужаса. Будь она дином, я бы сразу понял – запах выдает.
– Я просто хотел…
– Я сама. Благодарю вас, но предпочитаю решать сама, когда мужчине пора склониться у моих ног.
Несмотря на сарказм, ясно, что настроение у Сары резко упало. Она с трудом волочит за собой ноги, будто те связаны, и чуть не до крови кусает губы. Медленно сгибаются колени, тело неохотно опускается следом, Сара припадает к полу и робко подбирает конверт, перебирая пальцами черные каракули, сложенные в ее имя.
– Что-то не так? – полувопросительно-полуутвердительно говорю я.
Скрежеща зубами, она качает головой:
– Нет… нет. Все в порядке. – Я вижу, как пульсируют ее виски. – Я очень устала, мистер Рубио. Наверное, нам лучше продолжить как-нибудь в другой раз.
Я предлагаю ей выпить, спрашиваю, не принести ли бутылку вина из бара, но она отказывается. Сара застывает у дивана, будто пустила глубоко в паркет корни страха.
– Может… может, вам лучше уйти, – говорит она, как и следовало ожидать. Я хватаю саквояж, перекидываю его через плечо, готовясь вернуться к роли Винсента, Странствующего Раптора, чьи пожитки тянутся за ним, пока он бороздит улицы Нью-Йорка.
– Вы правы, пора мне двигаться. Может, удастся поговорить позже.
– Наверное, так будет лучше всего.
– Я в «Плазе», если захотите меня отыскать. Поздняя регистрация в отеле была три часа назад. Может, послоняюсь по улицам и дотяну до ранней. Не придется платить за лишнюю ночь.
Однако ей, чувствуется, не до моих меркантильных проблем, так что мне остается горько оплакивать потерю случайного собеседника.
– Я вас провожу, – говорит она, не двигаясь при этом с места.
– Не беспокойтесь, я найду дорогу.
Открываю дверь – никого не видать. Кто бы ни доставил письмо – скорее всего, велосипедист-посыльный, понятия не имеющий о его содержимом, – он уже скрылся.
– Доброй ночи, – говорит она; похоже, к хозяйке возвращается та часть мозга, что отвечает за вежливость.
– И вам того же. Может, загляну завтра.
– Да, – машинально кивает она. – Завтра. – Дверь закрывается, и я снова в сыром коридоре, пронизанном ароматами прокисшего пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Представляю. – Пора брать быка за рога. – Вы когда-нибудь встречали человека по имени Донован Берк?
– Сейчас как раз в наших отношениях подходящий момент, чтобы вы решили поинтересоваться, не нужно ли мне помассировать ступни.
– В наших отношениях?
– Давайте интересуйтесь.
– Я бы предпочел задать вам несколько более подходящих вопросов.
– И я буду счастлива ответить на них. – Она все вытягивает мне на обозрение свои мускулистые икры. Не соблазняет. – Вы же хотели помассировать мне ступни.
Выбора, ясное дело, у меня нет. Она может вышвырнуть меня отсюда в любой момент, и, несмотря на остающиеся у меня вопросы, я бы солгал, утверждая, будто получаю лишь отвращение оттого, что допрос мой скатывается на столь неподобающий уровень. Приступаю к энергичному растиранию ступней. В руках у меня изящная ножка, твердая, но гладкая, и хотя осязание частично скрадывается перчатками, которые я вынужден носить, дабы скрыть когти, я не могу обнаружить ни единой мозоли.
– Вернемся к моему вопросу: вы когда-нибудь встречали человека по имени Донован Берк?
– Думаю, что нет. Вот так, хорошо – там, там, колено – да, именно так…
– Вы когда-нибудь были в ночном клубе «Пангея»?
– Конечно, это же заведение Раймонда. – Она чуть приподнимается с мечтательной улыбкой на губах, будто припоминает что-то давно забытое. – На самом деле, я даже пела там однажды. Кажется, в новогоднюю ночь. Исполняла праздничное попурри.
– Донован Берк был менеджером «Пангеи».
Сара выплевывает в стакан кубик льда и вдруг отводит глаза:
– Правда?
– Итак, я повторяю вопрос: вы когда-нибудь встречали человека по имени Донован Берк?
– Наверное… наверное, должна была.
– Должны были.
– Если он был менеджером, то должна была. Но я не помню. На Раймонда работала уйма народу. Менеджеры, инструкторы, телохранители – даже детективы, как вы.
– Таких детективов, как я, не существует, – качаю я головой.
– Я в этом совсем не уверена. Несколько месяцев назад еще один детектив из Лос-Анджелеса был счастлив уделить мне время…
Молниеносно я вскакиваю над Сарой Арчер; сердце готово выпрыгнуть из груди, кровь плещется по венам. Похоже, я перепугал бедную девочку, судя по тому, как она погружается в подушки, будто в трясину.
– Как его звали? Где вы его видели? Когда вы его видели?
– Я… я… я не помню, – заикается она.
– Его звали Эрни? Эрни Ватсон?
– Возможно…
– Возможно… или так?
– Может быть, и так. – Она запинается, нервничает, и хотя у меня нет никаких оснований запугивать свидетеля, она теперь, по крайней мере, ко мне не лезет. – Он был примерно вашего роста… Постарше, симпатичный…
– Как давно вы видели его?
– Это было после смерти Раймонда… в январе.
– По времени совпадает. – Эрни был убит в начале января, всего через несколько дней после того, как взялся за дело Макбрайда. – О чем он вас спрашивал?
– Ни о чем особенном, – отвечает Сара. – Мы лишь немного поговорили, и он сказал, что позвонит позже. Он дал мне карточку, свой здешний номер телефона… – Она тянется к стоящей рядом тумбочке – халат распахивается, обнажая бледную кожу, – и роется в сумочке. Мгновение спустя она извлекает маленькую визитную карточку и садится. Халат запахивается. А я все равно не смотрел.
Это обычная карточка «Джей amp; Ти», агентства Гленды. Время от времени сотрудники «Тру-Тел» используют «Джей amp; Ти» в качестве нью-йоркской штаб-квартиры; Эрни, должно быть, именно так и поступил. А это значит, что его записки, прежде не обнаруженные, могут и найтись, если поискать хорошенько. Я отмечаю про себя, что необходимо как можно скорей позвонить Гленде и заставить ее все там перелопатить.
– Вы не пытались звонить по этому номеру?
– Случая не представилось. И потом, мне казалось, он собирается вернуться, чтобы еще меня порасспрашивать. Но больше я его не видела.
Я не в состоянии справиться с дрожью в голосе, но героически пытаюсь скрыть ее кашлем и говорю просто:
– Он умер.
На лице ее лишь удивление и участие:
– Очень жаль.
– Его сбило такси.
– Очень жаль, – повторяет она. – По крайней мере, быстро.
Наша беседа прерывается дробным стуком в дверь.
– Должно быть, менеджер, – смотрит на меня Сара.
Я огладываюсь – и прежде чем кто-либо из нас успевает отреагировать, из-под двери показывается письмо, пауком-альбиносом скользит по полу и тормозит, уткнувшись в мои грошовые мокасины. Сверху нетвердыми, дрожащими буквами, словно писал третьеклассник, выведено имя Сары.
Я тянусь к нему и…
– Нет! – Что-то новое в ее голосе, что-то на грани смертельного ужаса. Будь она дином, я бы сразу понял – запах выдает.
– Я просто хотел…
– Я сама. Благодарю вас, но предпочитаю решать сама, когда мужчине пора склониться у моих ног.
Несмотря на сарказм, ясно, что настроение у Сары резко упало. Она с трудом волочит за собой ноги, будто те связаны, и чуть не до крови кусает губы. Медленно сгибаются колени, тело неохотно опускается следом, Сара припадает к полу и робко подбирает конверт, перебирая пальцами черные каракули, сложенные в ее имя.
– Что-то не так? – полувопросительно-полуутвердительно говорю я.
Скрежеща зубами, она качает головой:
– Нет… нет. Все в порядке. – Я вижу, как пульсируют ее виски. – Я очень устала, мистер Рубио. Наверное, нам лучше продолжить как-нибудь в другой раз.
Я предлагаю ей выпить, спрашиваю, не принести ли бутылку вина из бара, но она отказывается. Сара застывает у дивана, будто пустила глубоко в паркет корни страха.
– Может… может, вам лучше уйти, – говорит она, как и следовало ожидать. Я хватаю саквояж, перекидываю его через плечо, готовясь вернуться к роли Винсента, Странствующего Раптора, чьи пожитки тянутся за ним, пока он бороздит улицы Нью-Йорка.
– Вы правы, пора мне двигаться. Может, удастся поговорить позже.
– Наверное, так будет лучше всего.
– Я в «Плазе», если захотите меня отыскать. Поздняя регистрация в отеле была три часа назад. Может, послоняюсь по улицам и дотяну до ранней. Не придется платить за лишнюю ночь.
Однако ей, чувствуется, не до моих меркантильных проблем, так что мне остается горько оплакивать потерю случайного собеседника.
– Я вас провожу, – говорит она, не двигаясь при этом с места.
– Не беспокойтесь, я найду дорогу.
Открываю дверь – никого не видать. Кто бы ни доставил письмо – скорее всего, велосипедист-посыльный, понятия не имеющий о его содержимом, – он уже скрылся.
– Доброй ночи, – говорит она; похоже, к хозяйке возвращается та часть мозга, что отвечает за вежливость.
– И вам того же. Может, загляну завтра.
– Да, – машинально кивает она. – Завтра. – Дверь закрывается, и я снова в сыром коридоре, пронизанном ароматами прокисшего пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83