Я ужасно переживала из-за ароматических желез, но мысль вывести на чистую воду Раймонда поглотила меня целиком, хотя я считала его лишь пешкой в своей игре. Потому что, свалив Раймонда, я свалю и Джудит, а мне не терпелось заставить ее страдать в той же мере, в какой страдала я сама. Можно ли меня осуждать за это, Винсент? Разве это не естественно? Я считаю, у меня было моральное право. Око за око, мужчину за мужчину.
Я качаю головой, киваю, пожимаю плечами – я сам испытал подобные чувства, я сам мечтал о мести, так что не могу отказать ей в праве на те же эмоции.
– А твое пение? Твой здешний ангажемент?
– Чистая правда, все до единого слова. Я осталась без запаха, с новой оболочкой и выдуманным прошлым. Мы подделали место рождения, несколько мест работы, все безукоризненно чисто, но когда ты ни на что не способен… Я не умела печатать, не умела стенографировать, даже компьютером пользоваться не умела. – Она поднимает лапы и трясет пальцами. – И до сих пор не умею. Просто не способна, мне кажется. Большая часть моей профессиональной жизни прошла в политической трясине динов – а что толку от этого в человеческом мире?
– Но у тебя был голос.
– Чем я и воспользовалась. У меня был голос и, что еще важнее, это фальшивое тело и это фальшивое лицо. Причем, должна признать, чертовски привлекательные. Прежде чем облачить меня, мы выяснили, что нравится и что не нравится Раймонду Макбрайду, – с целью найти его идеал человеческой женщины и вручить ему такую. Кстати пришлась и работа в ночном клубе, хотя это просто случайность. Итак, я договорилась с моим агентом отправиться вместе на благотворительный вечер, но в тот самый момент, когда меня уже должны были представить Раймонду в качестве Сары Арчер, я ужасно перепугалась. Нервы, не знаю, что на меня нашло, но я вдруг решила, что сделать этого не смогу. Я уже была готова сказать своему агенту, что хочу убраться отсюда ко всем чертям, когда услышала какой-то шум на кухне. Мне до смерти надоела беседа – кажется, мы болтали о какой-то там опере, – так что я отправилась поглядеть, что это за суматоха, и обнаружила Джудит Макбрайд и моего Донована, растянувшихся на разделочном столе чуть ли не бедрами в блюдах с лососем, целующих, тискающих, ласкающих друг друга. – Сара – тьфу, проклятье, Джейси! – откидывает голову и пристально рассматривает потолок. Такое ощущение, будто она хихикает.
– С тобой все в порядке? – интересуюсь я. – Может, прервемся ненадолго?
– Пожалуйста, не волнуйся. У меня было достаточно времени, чтобы справиться со своими чувствами. На чем я остановилась? Точно, они обслюнявили друг друга и весь кухонный стол, и я не удержалась от вздоха. Джудит поднимает глаза и говорит: «Вы не возражаете?» Ни угрызений совести, ни досады от того, что ее застали врасплох. Только ледяная чернота в глазах, что она уставила на меня… На мгновение мне привиделся в них проблеск узнавания, но я тут же сообразила, что так Джудит ведет себя с каждым. За одно это ее следовало наказать – если не за меня, так за всех тех, чьи жизни она отравила. Мое намерение тут же укрепилось, и я, дождавшись, когда Джудит опустит глаза, бросила взгляд на Донована. Он, по крайней мере, выглядел чуточку смущенным. «Постыдились бы, – сказала я им, – в антисанитарных-то условиях». А потом я ушла. Из кухни в гостиную, где агент представил меня Раймонду, ну, и так далее.
– Он быстро оказался у твоих ног.
– Еще как. Мое личное обаяние, разумеется, но и оболочка не повредила.
– А потом?
– Что потом? – пожимает она плечами. – Остальное тебе известно – через несколько недель Донован объявился на Западном побережье, у нас с Раймондом разгорелся нешуточный роман, я докладывала членам Совета, где и когда мы встречаемся, чтобы сыскное агентство могло сделать фотографии. Видел бы ты, каких трудов мне стоило заставить Раймонда не задергивать шторы, когда мы занимались любовью, – пришлось убеждать его, будто я эксгибиционистка и открытые окна добавляют чего-то эдакого. Его даже заводило…
Я продолжаю задавать вопросы:
– Итак, Совет получил свои снимки, ты свою месть. Почему же ты не покончила с этим?
– Я собиралась, – говорит Джейси, и снова я осознаю, что ее слезные железы готовятся выпустить соленые струйки. – А потом… потом он умер.
– Его убили, – уточняю я.
Она кивает, глаза ее полны слез, и я, неожиданно для себя, прижимаю ее и начинаю успокаивать, гладя по спине. Мне нужно спросить ее об убийце, о том, что она знает, что думает, подозревает, но пока мои дурацкие переживания снова гонят все дела.
– Ты любила его?
– Нет, – хлюпает она носом. – Я любила Донована. Но Раймонд был добрым, обаятельным, умным. Он не заслужил… того, что я сделала.
– Спровоцировала?
Чуть помедлив, Сара опять кивает и опять не может сдержать рыданий.
– Вот и все, – говорит она, чуть овладев собой. – С тех пор я так и не нашла в себе сил снова стать Джейси. По правде говоря, и незачем это. Со смертью Донована не к кому мне возвращаться в мир динов. И я решила просто остаться Сарой и посмотреть, чего я смогу добиться человеком. Динозавр я все равно конченый…
– И это все? – спрашиваю я, удивляясь, почему она не упомянула о том, кого сам я считаю основным звеном всей цепи.
– Все.
– Как насчет Валлардо?
– А что Валлардо? Я же тебе рассказала: мы с Донованом после нескольких лет безрезультатных опытов бросили эти попытки.
Однако Джейси отводит взор, и я понимаю, что здесь следует поднажать:
– Но потом ты с ним встречалась. Давай, Джейси, хватит юлить.
– Может, на приемах или где-нибудь еще, но я не понимаю, почему ты решил, будто я…
– Письмо, – говорю я прямо, и слово это заставляет ее замолкнуть. – Письмо, от которого ты просто оцепенела в вечер нашей встречи. Оно было от Валлардо, не так ли?
Она не пытается ни отрицать, ни увиливать.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда же, откуда узнала ты, даже не подняв его с пола. Почерк. Твое имя было нацарапано через весь конверт. Придя на следующий день к Валлардо, я заметил, что левая рука у него парализована, хотя он использует ее в повседневных делах. Тогда я не связал одно с другим, а вот только что получилось. Так ты не собираешься мне рассказать, почему хотела ребенка от Раймонда Макбрайда?
– Потому что хотела ребенка, любого ребенка! – выпаливает она. – А Раймонд хоть и был распутник, но отцом стал бы потрясающим. Не в смысле «пойдем-ка во двор, погоняем мяч, сынок», а прекрасный генетический образец. Мне плевать было на межвидовое скрещивание. Когда я сказала Раймонду, что хочу ребенка, он ответил: «Прекрасно!» – и тут же отвел меня к доктору Валлардо. Представил его как лучшего акушера в Нью-Йорке.
– Но Раймонд думал, что ты человек, – замечаю я. – Вот, выходит, почему он финансировал эксперименты по межродовому скрещиванию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Я качаю головой, киваю, пожимаю плечами – я сам испытал подобные чувства, я сам мечтал о мести, так что не могу отказать ей в праве на те же эмоции.
– А твое пение? Твой здешний ангажемент?
– Чистая правда, все до единого слова. Я осталась без запаха, с новой оболочкой и выдуманным прошлым. Мы подделали место рождения, несколько мест работы, все безукоризненно чисто, но когда ты ни на что не способен… Я не умела печатать, не умела стенографировать, даже компьютером пользоваться не умела. – Она поднимает лапы и трясет пальцами. – И до сих пор не умею. Просто не способна, мне кажется. Большая часть моей профессиональной жизни прошла в политической трясине динов – а что толку от этого в человеческом мире?
– Но у тебя был голос.
– Чем я и воспользовалась. У меня был голос и, что еще важнее, это фальшивое тело и это фальшивое лицо. Причем, должна признать, чертовски привлекательные. Прежде чем облачить меня, мы выяснили, что нравится и что не нравится Раймонду Макбрайду, – с целью найти его идеал человеческой женщины и вручить ему такую. Кстати пришлась и работа в ночном клубе, хотя это просто случайность. Итак, я договорилась с моим агентом отправиться вместе на благотворительный вечер, но в тот самый момент, когда меня уже должны были представить Раймонду в качестве Сары Арчер, я ужасно перепугалась. Нервы, не знаю, что на меня нашло, но я вдруг решила, что сделать этого не смогу. Я уже была готова сказать своему агенту, что хочу убраться отсюда ко всем чертям, когда услышала какой-то шум на кухне. Мне до смерти надоела беседа – кажется, мы болтали о какой-то там опере, – так что я отправилась поглядеть, что это за суматоха, и обнаружила Джудит Макбрайд и моего Донована, растянувшихся на разделочном столе чуть ли не бедрами в блюдах с лососем, целующих, тискающих, ласкающих друг друга. – Сара – тьфу, проклятье, Джейси! – откидывает голову и пристально рассматривает потолок. Такое ощущение, будто она хихикает.
– С тобой все в порядке? – интересуюсь я. – Может, прервемся ненадолго?
– Пожалуйста, не волнуйся. У меня было достаточно времени, чтобы справиться со своими чувствами. На чем я остановилась? Точно, они обслюнявили друг друга и весь кухонный стол, и я не удержалась от вздоха. Джудит поднимает глаза и говорит: «Вы не возражаете?» Ни угрызений совести, ни досады от того, что ее застали врасплох. Только ледяная чернота в глазах, что она уставила на меня… На мгновение мне привиделся в них проблеск узнавания, но я тут же сообразила, что так Джудит ведет себя с каждым. За одно это ее следовало наказать – если не за меня, так за всех тех, чьи жизни она отравила. Мое намерение тут же укрепилось, и я, дождавшись, когда Джудит опустит глаза, бросила взгляд на Донована. Он, по крайней мере, выглядел чуточку смущенным. «Постыдились бы, – сказала я им, – в антисанитарных-то условиях». А потом я ушла. Из кухни в гостиную, где агент представил меня Раймонду, ну, и так далее.
– Он быстро оказался у твоих ног.
– Еще как. Мое личное обаяние, разумеется, но и оболочка не повредила.
– А потом?
– Что потом? – пожимает она плечами. – Остальное тебе известно – через несколько недель Донован объявился на Западном побережье, у нас с Раймондом разгорелся нешуточный роман, я докладывала членам Совета, где и когда мы встречаемся, чтобы сыскное агентство могло сделать фотографии. Видел бы ты, каких трудов мне стоило заставить Раймонда не задергивать шторы, когда мы занимались любовью, – пришлось убеждать его, будто я эксгибиционистка и открытые окна добавляют чего-то эдакого. Его даже заводило…
Я продолжаю задавать вопросы:
– Итак, Совет получил свои снимки, ты свою месть. Почему же ты не покончила с этим?
– Я собиралась, – говорит Джейси, и снова я осознаю, что ее слезные железы готовятся выпустить соленые струйки. – А потом… потом он умер.
– Его убили, – уточняю я.
Она кивает, глаза ее полны слез, и я, неожиданно для себя, прижимаю ее и начинаю успокаивать, гладя по спине. Мне нужно спросить ее об убийце, о том, что она знает, что думает, подозревает, но пока мои дурацкие переживания снова гонят все дела.
– Ты любила его?
– Нет, – хлюпает она носом. – Я любила Донована. Но Раймонд был добрым, обаятельным, умным. Он не заслужил… того, что я сделала.
– Спровоцировала?
Чуть помедлив, Сара опять кивает и опять не может сдержать рыданий.
– Вот и все, – говорит она, чуть овладев собой. – С тех пор я так и не нашла в себе сил снова стать Джейси. По правде говоря, и незачем это. Со смертью Донована не к кому мне возвращаться в мир динов. И я решила просто остаться Сарой и посмотреть, чего я смогу добиться человеком. Динозавр я все равно конченый…
– И это все? – спрашиваю я, удивляясь, почему она не упомянула о том, кого сам я считаю основным звеном всей цепи.
– Все.
– Как насчет Валлардо?
– А что Валлардо? Я же тебе рассказала: мы с Донованом после нескольких лет безрезультатных опытов бросили эти попытки.
Однако Джейси отводит взор, и я понимаю, что здесь следует поднажать:
– Но потом ты с ним встречалась. Давай, Джейси, хватит юлить.
– Может, на приемах или где-нибудь еще, но я не понимаю, почему ты решил, будто я…
– Письмо, – говорю я прямо, и слово это заставляет ее замолкнуть. – Письмо, от которого ты просто оцепенела в вечер нашей встречи. Оно было от Валлардо, не так ли?
Она не пытается ни отрицать, ни увиливать.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда же, откуда узнала ты, даже не подняв его с пола. Почерк. Твое имя было нацарапано через весь конверт. Придя на следующий день к Валлардо, я заметил, что левая рука у него парализована, хотя он использует ее в повседневных делах. Тогда я не связал одно с другим, а вот только что получилось. Так ты не собираешься мне рассказать, почему хотела ребенка от Раймонда Макбрайда?
– Потому что хотела ребенка, любого ребенка! – выпаливает она. – А Раймонд хоть и был распутник, но отцом стал бы потрясающим. Не в смысле «пойдем-ка во двор, погоняем мяч, сынок», а прекрасный генетический образец. Мне плевать было на межвидовое скрещивание. Когда я сказала Раймонду, что хочу ребенка, он ответил: «Прекрасно!» – и тут же отвел меня к доктору Валлардо. Представил его как лучшего акушера в Нью-Йорке.
– Но Раймонд думал, что ты человек, – замечаю я. – Вот, выходит, почему он финансировал эксперименты по межродовому скрещиванию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83