Тогда мы услышали тихий разговор невидимых собеседников. Было непонятно, где они находятся, но благодаря какой-то особенности формы и строения громадного соборного пространства до нас доносились их слова. Я замер, полностью сосредоточившись на разговоре, а когда голоса замолкли, понял, что нужно делать.
– Немедленно отправляемся в Кареджи, – сказал я Леонардо. – Но сперва я отвезу тебя домой.
– Это не по пути, – возразил он. – Я поеду с тобой. Мне всегда нравилось болтать с синьором Фичино.
После полудня мы с Леонардо прибыли на виллу Медичи в Кареджи. Джинори и лошадь Леонардо были в мыле. Слезая, мы почувствовали, как тяжело у них раздуваются бока. Вообще я не любил так загонять Джинори – только когда этого требовала срочность. Слуга-мавр увел лошадей и сказал, что Лоренцо в саду, с Фичино и остальными. Я обежал сад вокруг и нашел боковой вход, Леонардо несся за мной по пятам. Фичино и несколько приезжих – греческих ученых – сидели на скамьях под тополями, и густое полуденное солнце лилось им на плечи. Я торопливо поприветствовал собравшихся и спросил о Лоренцо.
– Лоренцо ушел в дом, – сообщил Фичино и обратился к Леонардо: – Юный синьор Леонардо, вы все выше и выше с каждой нашей встречей! Скажите-ка, вы вернулись, чтобы закончить наш разговор о поисках демона, который будет вести вас по жизни?
– Демоны – это безымянные духи, которые управляют и руководят нами на жизненном пути, – улыбнулся Леонардо. – Вы говорите, что, покопавшись в себе, любой может найти своего демона. А я скажу, что, покопавшись в себе, можно узнать глубины, из которых истекает мой жизненный источник. Именно так можно прожить одухотворенную жизнь!
– А я скажу, что мне нужно немедленно найти Лоренцо де Медичи, – прорычал я в величайшем нетерпении, – иначе источник нашей жизни совсем зачахнет!
– Он в доме, Пьеро снова болен. Его принесли меньше часа назад из Флоренции, на носилках, – махнул рукой Фичино.
Я вбежал в дом и ворвался в прежние покои Козимо, которые теперь занял немощный Пьеро. Его как раз устраивали поудобнее в роскошной постели Козимо. На краю кровати сидел Лоренцо и говорил с отцом, пока вокруг суетились слуги.
– Прошу прощения, синьоры, – воскликнули. – У меня для вас срочные вести!
– Успокойся, Бастардо. Разве в доме пожар? – улыбнулся Лоренцо.
– Вот если бы Господь даровал мне такую прыть… – вздохнул Пьеро.
Он выглядел совсем не плохо, тем более что все-таки принадлежал к роду Медичи: резко очерченный подбородок, пропорциональные черты. Но распухшие веки и вздувшиеся на горле железы придавали ему сонный и больной вид. Я знал, что он терпелив и обходителен, а благодаря многолетней врачебной практике догадывался о том, что его кажущаяся холодность объясняется постоянным физическим недомоганием. Он стиснул губы, и я понял, что его снова мучает боль, и сердце мое упало. Ведь он нужен Флоренции – чтобы ответить на брошенный вызов.
– Дом Медичи может загореться, – ответил я, жестом попросив всех слуг выйти, и встал у постели. – Мы с Леонардо были в Санта Мария дель Фьоре и подслушали разговор. Они обсуждали неуравновешенность и даже невменяемость сына Сфорцы в Милане. Они говорили, что теперь, когда Пьеро болен, а главный союзник Медичи Милан находится в руках безумца, флорентийцы встревожились, доверие к Медичи ослабело, и пора отобрать у них власть!
– Союз с Миланом стал для дедушки краеугольным камнем внешней политики, – произнес Лоренцо и вскочил на ноги. – Он не предвидел опасности, которой мы подвергнемся со смертью Сфорцы! Лука, чей разговор вы подслушали?
– Думаю, Дьетисальви Нерони и Никколо Содерини. Я слышал их, но не видел, – признался я. – Полагаю, в этом замешаны и другие. Они упоминали о том, что просили военной поддержки у Венецианской республики и Борсо д'Эсте, герцога Феррарского. Судя по их разговору, герцог согласился.
– Значит, остальные заговорщики – это Аньоло Аччайоли и Лука Питти, – заключил Лоренцо, ударив кулаком в ладонь. – Отец, мы должны действовать!
– Может, это был всего лишь пустой разговор, – вздохнул Пьеро, прячась под льняную простыню. – Люди судачат, жарко, август, а армии не любят выступать в поход по жаре.
– Отец, дедушка очень любил Луку Бастардо, он ему очень доверял! Лука доказал, что он самый надежный человек, – настойчиво заговорил Лоренцо. – Ты должен к нам прислушаться! Слова Луки лишь подтверждают дошедшие до меня слухи – слухи, которыми я не хотел беспокоить тебя в болезни!
Он сжал руку отца, и Пьеро несколько раз моргнул тяжелыми веками, а потом позволил Лоренцо усадить себя на постели.
– Нам придется придумать какую-нибудь уловку, чтобы объяснить, откуда я это узнал, – пробормотал Пьеро, поглаживая вспотевшие брови. – Не знаю почему, но твой дедушка всегда покрывал Бастардо.
– Я храню опасные секреты… – начал я, надеясь, что мое признание побудит его к активным действиям.
– Ничего не хочу знать, – вздохнул Пьеро и махнул рукой. – Отец знал, Лоренцо знает, а мне незачем знать. Мне только нужно придумать уловку.
– Простите, синьоры, – позвал из дверей Леонардо, улыбаясь своей безмятежной улыбкой, которая всегда вызволяла его из неприятностей. – Я нечаянно вас подслушал. Что же до уловки, то, возможно, сойдет гонец, только что прибывший с письмом?
Лоренцо щелкнул пальцами и радостно воскликнул:
– Да! Письмо от правителя Болоньи, друга семьи Медичи. Гонец говорит, что письмо очень срочное и против тебя готовится заговор!
Менее чем через час мы с Лоренцо галопом скакали во Флоренцию. К нашему удивлению и счастью, Пьеро воодушевился, велел подать свои носилки и отправил нас вперед готовиться к его прибытию. Я ехал на горячем черном жеребце из конюшни Лоренцо, потому что было бы жестоко снова гнать Джинори. Увидев, что я сажусь на другого коня, он заржал из своего стойла, где его чистил конюх, и я понял, что доблестный Джинори тотчас бы рванул в путь и лез бы из кожи вон ради меня, пока не разорвется сердце. Но я не хотел подвергать его опасности. Лоренцо ехал на длинноногой гнедой лошади, которая шла гладко и грациозно, и мы буквально летели по дороге во Флоренцию. Мы поднялись на гребень одного из тосканских холмов навстречу длинным косым лучам густого предзакатного солнца, и впереди я увидел на дороге какие-то темные силуэты. Что-то зловещее почудилось мне в черных движущихся силуэтах лошадей на фоне золотисто-охряного тосканского поля, отчего у меня зашевелились волосы на голове. И меня охватило давно знакомое ощущение близкой опасности, от которого по спине побежали мурашки. Я вспомнил слова Леонардо о крови на пути во Флоренцию и был готов охотно поверить в его предсказание, потому что и сам однажды заглянул в будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Немедленно отправляемся в Кареджи, – сказал я Леонардо. – Но сперва я отвезу тебя домой.
– Это не по пути, – возразил он. – Я поеду с тобой. Мне всегда нравилось болтать с синьором Фичино.
После полудня мы с Леонардо прибыли на виллу Медичи в Кареджи. Джинори и лошадь Леонардо были в мыле. Слезая, мы почувствовали, как тяжело у них раздуваются бока. Вообще я не любил так загонять Джинори – только когда этого требовала срочность. Слуга-мавр увел лошадей и сказал, что Лоренцо в саду, с Фичино и остальными. Я обежал сад вокруг и нашел боковой вход, Леонардо несся за мной по пятам. Фичино и несколько приезжих – греческих ученых – сидели на скамьях под тополями, и густое полуденное солнце лилось им на плечи. Я торопливо поприветствовал собравшихся и спросил о Лоренцо.
– Лоренцо ушел в дом, – сообщил Фичино и обратился к Леонардо: – Юный синьор Леонардо, вы все выше и выше с каждой нашей встречей! Скажите-ка, вы вернулись, чтобы закончить наш разговор о поисках демона, который будет вести вас по жизни?
– Демоны – это безымянные духи, которые управляют и руководят нами на жизненном пути, – улыбнулся Леонардо. – Вы говорите, что, покопавшись в себе, любой может найти своего демона. А я скажу, что, покопавшись в себе, можно узнать глубины, из которых истекает мой жизненный источник. Именно так можно прожить одухотворенную жизнь!
– А я скажу, что мне нужно немедленно найти Лоренцо де Медичи, – прорычал я в величайшем нетерпении, – иначе источник нашей жизни совсем зачахнет!
– Он в доме, Пьеро снова болен. Его принесли меньше часа назад из Флоренции, на носилках, – махнул рукой Фичино.
Я вбежал в дом и ворвался в прежние покои Козимо, которые теперь занял немощный Пьеро. Его как раз устраивали поудобнее в роскошной постели Козимо. На краю кровати сидел Лоренцо и говорил с отцом, пока вокруг суетились слуги.
– Прошу прощения, синьоры, – воскликнули. – У меня для вас срочные вести!
– Успокойся, Бастардо. Разве в доме пожар? – улыбнулся Лоренцо.
– Вот если бы Господь даровал мне такую прыть… – вздохнул Пьеро.
Он выглядел совсем не плохо, тем более что все-таки принадлежал к роду Медичи: резко очерченный подбородок, пропорциональные черты. Но распухшие веки и вздувшиеся на горле железы придавали ему сонный и больной вид. Я знал, что он терпелив и обходителен, а благодаря многолетней врачебной практике догадывался о том, что его кажущаяся холодность объясняется постоянным физическим недомоганием. Он стиснул губы, и я понял, что его снова мучает боль, и сердце мое упало. Ведь он нужен Флоренции – чтобы ответить на брошенный вызов.
– Дом Медичи может загореться, – ответил я, жестом попросив всех слуг выйти, и встал у постели. – Мы с Леонардо были в Санта Мария дель Фьоре и подслушали разговор. Они обсуждали неуравновешенность и даже невменяемость сына Сфорцы в Милане. Они говорили, что теперь, когда Пьеро болен, а главный союзник Медичи Милан находится в руках безумца, флорентийцы встревожились, доверие к Медичи ослабело, и пора отобрать у них власть!
– Союз с Миланом стал для дедушки краеугольным камнем внешней политики, – произнес Лоренцо и вскочил на ноги. – Он не предвидел опасности, которой мы подвергнемся со смертью Сфорцы! Лука, чей разговор вы подслушали?
– Думаю, Дьетисальви Нерони и Никколо Содерини. Я слышал их, но не видел, – признался я. – Полагаю, в этом замешаны и другие. Они упоминали о том, что просили военной поддержки у Венецианской республики и Борсо д'Эсте, герцога Феррарского. Судя по их разговору, герцог согласился.
– Значит, остальные заговорщики – это Аньоло Аччайоли и Лука Питти, – заключил Лоренцо, ударив кулаком в ладонь. – Отец, мы должны действовать!
– Может, это был всего лишь пустой разговор, – вздохнул Пьеро, прячась под льняную простыню. – Люди судачат, жарко, август, а армии не любят выступать в поход по жаре.
– Отец, дедушка очень любил Луку Бастардо, он ему очень доверял! Лука доказал, что он самый надежный человек, – настойчиво заговорил Лоренцо. – Ты должен к нам прислушаться! Слова Луки лишь подтверждают дошедшие до меня слухи – слухи, которыми я не хотел беспокоить тебя в болезни!
Он сжал руку отца, и Пьеро несколько раз моргнул тяжелыми веками, а потом позволил Лоренцо усадить себя на постели.
– Нам придется придумать какую-нибудь уловку, чтобы объяснить, откуда я это узнал, – пробормотал Пьеро, поглаживая вспотевшие брови. – Не знаю почему, но твой дедушка всегда покрывал Бастардо.
– Я храню опасные секреты… – начал я, надеясь, что мое признание побудит его к активным действиям.
– Ничего не хочу знать, – вздохнул Пьеро и махнул рукой. – Отец знал, Лоренцо знает, а мне незачем знать. Мне только нужно придумать уловку.
– Простите, синьоры, – позвал из дверей Леонардо, улыбаясь своей безмятежной улыбкой, которая всегда вызволяла его из неприятностей. – Я нечаянно вас подслушал. Что же до уловки, то, возможно, сойдет гонец, только что прибывший с письмом?
Лоренцо щелкнул пальцами и радостно воскликнул:
– Да! Письмо от правителя Болоньи, друга семьи Медичи. Гонец говорит, что письмо очень срочное и против тебя готовится заговор!
Менее чем через час мы с Лоренцо галопом скакали во Флоренцию. К нашему удивлению и счастью, Пьеро воодушевился, велел подать свои носилки и отправил нас вперед готовиться к его прибытию. Я ехал на горячем черном жеребце из конюшни Лоренцо, потому что было бы жестоко снова гнать Джинори. Увидев, что я сажусь на другого коня, он заржал из своего стойла, где его чистил конюх, и я понял, что доблестный Джинори тотчас бы рванул в путь и лез бы из кожи вон ради меня, пока не разорвется сердце. Но я не хотел подвергать его опасности. Лоренцо ехал на длинноногой гнедой лошади, которая шла гладко и грациозно, и мы буквально летели по дороге во Флоренцию. Мы поднялись на гребень одного из тосканских холмов навстречу длинным косым лучам густого предзакатного солнца, и впереди я увидел на дороге какие-то темные силуэты. Что-то зловещее почудилось мне в черных движущихся силуэтах лошадей на фоне золотисто-охряного тосканского поля, отчего у меня зашевелились волосы на голове. И меня охватило давно знакомое ощущение близкой опасности, от которого по спине побежали мурашки. Я вспомнил слова Леонардо о крови на пути во Флоренцию и был готов охотно поверить в его предсказание, потому что и сам однажды заглянул в будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156