Говорят, в странах на Востоке половина народа погибла! Иногда восемь человек из десяти!
– Восемь лет назад было поветрие, но многие выжили, – вспомнил я.
Она отрицательно мотнула головой.
– Сейчас все иначе. Эта болезнь убивает каждого, кто захворает. Каждого!
В следующем месяце, когда весна плавно перешла в лето, Сильвано вызвал меня в столовую, где они с Николо играли в кости.
– Я научу тебя толково играть, сын! – сказал он и наградил мальчика оплеухой.
Я как раз вошел в дверь. Увидев, что это случилось у меня на глазах, Николо покраснел и потупил глаза. Сильвано следил, чтобы сын не встречался с работниками, так что мы с Николо редко перебрасывались парой слов. Но при виде друг друга мы оба ощетинивались. Я видел ненависть в его глазах-бусинках, таких же как у отца, и решил избегать его.
От резкого вскрика я аж подпрыгнул. В углу комнаты в позолоченной клетке сидела птица с яркими пышными перьями. Я разинул рот.
– Ты знаешь, что это за птица, ублюдок? – спросил Сильвано.
– Откуда ж ему знать, папа, это же невежественная шваль, – вставил Николо.
– Это птица, – ответил я, напрягшись всем телом.
– Это не какая-нибудь там птица, – возразил Сильвано, подошел к клетке и вытащил птицу, посадил на палец и ласково поворковал с ней, погладил красную голову и зеленые перья. – Этот красавчик – птица особенная, я буду выставлять ее на всеобщее обозрение по праздникам, когда сюда пожалует много клиентов. Это очень редкая птица с Дальнего Востока. Я купил ее у торговца, чтобы прибавить славы и блеска этому славному заведению! Такой нет ни у кого во Флоренции, торговец мне жизнью клялся! – С довольным видом он вернул птицу в золотую клетку и обратился ко мне: – Бастардо, ты сегодня пойдешь в город.
– Может, сначала побьешь его для верности, чтобы уж точно вернулся? – с ухмылкой предложил Николо, поправляя разрезы на широких рукавах своей алой туники, чтобы из-под нее виднелся синий шелковый жилет.
Эту богато расшитую дорогую тунику вместе с сорочкой мог бы носить какой-нибудь важный сановник. Я потупил взгляд. Старинная флорентийская поговорка гласит, что «по одежде и цвету видно порядочного человека», но это неправда. Как бы хорошо ни одевался Николо, он всегда останется внебрачным сыном держателя борделя, а по сути – омерзительной крысой в человеческом обличье.
Сильвано засмеялся и почесал бороду, которая поседела почти до белизны.
– У меня на него другие планы. Он должен собрать информацию.
– Хотите узнать о новом моровом поветрии? – догадался я.
– Купец, что продал мне это чудо, говорит, оно уже косит народ в городе. Я и от других слыхал о чуме. И слыхал достаточно, чтобы не высовывать носа на улицу и повнимательнее присматриваться к приходящим клиентам. А знать я хочу, правду ли говорит купец? Стоит ли верить слухам? Добрался ли мор и до Флоренции? Неужто и впрямь люди мрут как мухи? Уличные подонки вроде тебя всегда находят уловки, чтобы выяснить наверняка. Ты же ловкий проныра по части подглядывания и вынюхивания, не так ли, Бастардо? Это твое врожденное свойство, как и вечная молодость. – Он поднялся, не дожидаясь ответа. – Иди! Загляни туда, где есть больные. Разузнай, правда ли, что их смерть быстра и ужасна.
Он скосил на меня глаза, и я заметил, как они померкли, затянутые белесой пленкой. Меня это поразило, потому что в моих глазах Сильвано оставался все тем же безжалостным злодеем, которого я повстречал на рынке много лет назад. А теперь я с удивлением понял, что старость не только выбелила его бороду. Его лицо осунулось и пошло морщинами, голова облысела, и розовая кожа на ней блестела, как тонзура, в окружении белого венчика седых волос. Прикусив губу, я пристально разглядывал брошенные на стол игральные кости. Сильвано не понравится, если он поймет, что я заметил в нем слабину.
– Не бойся, черная смерть тебе не грозит, – хихикнул Сильвано, приняв мое удивленное выражение лица за испуг. – Тебя же ни одна хворь не берет. Ты самый крепкий здоровяк, каких я только знаю. Ты даже триппера от клиентов ни разу не подхватил, а ведь мне приходится каждый месяц списывать по шлюхе из-за этой болезни.
– Но это же странно, тебе не кажется, отец? Он почти не взрослеет и никогда не болеет, – заныл Николо. – Это ненормально. Какая-то черная магия. Может, не стоит держать его во дворце? А вдруг эта магия перекинется на нас и наведет порчу? Может, лучше убить его и сбросить в реку? – Николо глумливо ухмыльнулся в мою сторону. – Давненько мы не забавлялись.
– Чепуха, сынок, он еще пригодится, да и клиенты его жалуют. – Сильвано ласково улыбнулся Николо. – Я на нем неплохо зарабатываю и не привык бросаться деньгами.
Он склонился над Николо и потрепал его по волосам. Я заметил, что его рука вся испещрена коричневыми старческими пятнами.
– Если хочешь позабавиться, – добавил Сильвано, – бери новенького испанчика, он какой-то задохлик, им все клиенты недовольны. От него никакого проку.
Он встал и жестом позвал сына за собой. Я вжался в стену, уступая им дорогу.
– Нет, правда, этот ублюдок чересчур зазнался, меня он раздражает, – заныл Николо, остановившись передо мной.
Он вскинул голову и, задрав острое лезвие носа, смерил меня презрительным взглядом.
– Хочешь – побей его, но не сильно, а то он не сможет выйти на улицу, – сказал Сильвано уже в коридоре.
Николо так и просиял. Еще не понимая, что делаю, я шагнул ему навстречу. Шажок был маленький, может, в ширину ладони, но в тот же миг сила, словно речная волна, подгоняемая могучим течением, прилила к рукам, на груди и в плечах от прихлынувшей крови заиграли мускулы. Я смело встретил его взгляд, я весь подобрался, стал холодным и жестким. Собрать в себе силы – очень тонкое искусство. Я научился этому, сталкиваясь на улице с злобными собаками – стоит показать слабость, они непременно набросятся на тебя, но против человека я еще ни разу не пользовался этим приемом. Возможно, виноват был страх, вызванный мыслями о врожденном уродстве, постоянная униженность от подлого ремесла и ужас от всего, что я сделал с Марко, Ингрид и ребенком Симонетты. Сила не для таких ничтожеств, как я. Но сегодня, уловив слабину в Сильвано, я не захотел поддаваться и терпеть побои от его сына. Николо побледнел и, торопливо отступив назад, ринулся вслед за отцом. Глубокий вздох, еще один – и вот я снова спокойный тихий мальчик. Сам себе удивился. Может быть, потом я и дорого за это заплачу, когда Николо уговорит Сильвано меня побить. Но сейчас я был готов защищаться. Тогда я еще не знал, что меня больше никто не побьет в последующие сто с лишним лет и от руки моей на обоих Сильвано обрушится страшная месть.
Я не стал тратить время, схватил плащ и тотчас же покинул дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Восемь лет назад было поветрие, но многие выжили, – вспомнил я.
Она отрицательно мотнула головой.
– Сейчас все иначе. Эта болезнь убивает каждого, кто захворает. Каждого!
В следующем месяце, когда весна плавно перешла в лето, Сильвано вызвал меня в столовую, где они с Николо играли в кости.
– Я научу тебя толково играть, сын! – сказал он и наградил мальчика оплеухой.
Я как раз вошел в дверь. Увидев, что это случилось у меня на глазах, Николо покраснел и потупил глаза. Сильвано следил, чтобы сын не встречался с работниками, так что мы с Николо редко перебрасывались парой слов. Но при виде друг друга мы оба ощетинивались. Я видел ненависть в его глазах-бусинках, таких же как у отца, и решил избегать его.
От резкого вскрика я аж подпрыгнул. В углу комнаты в позолоченной клетке сидела птица с яркими пышными перьями. Я разинул рот.
– Ты знаешь, что это за птица, ублюдок? – спросил Сильвано.
– Откуда ж ему знать, папа, это же невежественная шваль, – вставил Николо.
– Это птица, – ответил я, напрягшись всем телом.
– Это не какая-нибудь там птица, – возразил Сильвано, подошел к клетке и вытащил птицу, посадил на палец и ласково поворковал с ней, погладил красную голову и зеленые перья. – Этот красавчик – птица особенная, я буду выставлять ее на всеобщее обозрение по праздникам, когда сюда пожалует много клиентов. Это очень редкая птица с Дальнего Востока. Я купил ее у торговца, чтобы прибавить славы и блеска этому славному заведению! Такой нет ни у кого во Флоренции, торговец мне жизнью клялся! – С довольным видом он вернул птицу в золотую клетку и обратился ко мне: – Бастардо, ты сегодня пойдешь в город.
– Может, сначала побьешь его для верности, чтобы уж точно вернулся? – с ухмылкой предложил Николо, поправляя разрезы на широких рукавах своей алой туники, чтобы из-под нее виднелся синий шелковый жилет.
Эту богато расшитую дорогую тунику вместе с сорочкой мог бы носить какой-нибудь важный сановник. Я потупил взгляд. Старинная флорентийская поговорка гласит, что «по одежде и цвету видно порядочного человека», но это неправда. Как бы хорошо ни одевался Николо, он всегда останется внебрачным сыном держателя борделя, а по сути – омерзительной крысой в человеческом обличье.
Сильвано засмеялся и почесал бороду, которая поседела почти до белизны.
– У меня на него другие планы. Он должен собрать информацию.
– Хотите узнать о новом моровом поветрии? – догадался я.
– Купец, что продал мне это чудо, говорит, оно уже косит народ в городе. Я и от других слыхал о чуме. И слыхал достаточно, чтобы не высовывать носа на улицу и повнимательнее присматриваться к приходящим клиентам. А знать я хочу, правду ли говорит купец? Стоит ли верить слухам? Добрался ли мор и до Флоренции? Неужто и впрямь люди мрут как мухи? Уличные подонки вроде тебя всегда находят уловки, чтобы выяснить наверняка. Ты же ловкий проныра по части подглядывания и вынюхивания, не так ли, Бастардо? Это твое врожденное свойство, как и вечная молодость. – Он поднялся, не дожидаясь ответа. – Иди! Загляни туда, где есть больные. Разузнай, правда ли, что их смерть быстра и ужасна.
Он скосил на меня глаза, и я заметил, как они померкли, затянутые белесой пленкой. Меня это поразило, потому что в моих глазах Сильвано оставался все тем же безжалостным злодеем, которого я повстречал на рынке много лет назад. А теперь я с удивлением понял, что старость не только выбелила его бороду. Его лицо осунулось и пошло морщинами, голова облысела, и розовая кожа на ней блестела, как тонзура, в окружении белого венчика седых волос. Прикусив губу, я пристально разглядывал брошенные на стол игральные кости. Сильвано не понравится, если он поймет, что я заметил в нем слабину.
– Не бойся, черная смерть тебе не грозит, – хихикнул Сильвано, приняв мое удивленное выражение лица за испуг. – Тебя же ни одна хворь не берет. Ты самый крепкий здоровяк, каких я только знаю. Ты даже триппера от клиентов ни разу не подхватил, а ведь мне приходится каждый месяц списывать по шлюхе из-за этой болезни.
– Но это же странно, тебе не кажется, отец? Он почти не взрослеет и никогда не болеет, – заныл Николо. – Это ненормально. Какая-то черная магия. Может, не стоит держать его во дворце? А вдруг эта магия перекинется на нас и наведет порчу? Может, лучше убить его и сбросить в реку? – Николо глумливо ухмыльнулся в мою сторону. – Давненько мы не забавлялись.
– Чепуха, сынок, он еще пригодится, да и клиенты его жалуют. – Сильвано ласково улыбнулся Николо. – Я на нем неплохо зарабатываю и не привык бросаться деньгами.
Он склонился над Николо и потрепал его по волосам. Я заметил, что его рука вся испещрена коричневыми старческими пятнами.
– Если хочешь позабавиться, – добавил Сильвано, – бери новенького испанчика, он какой-то задохлик, им все клиенты недовольны. От него никакого проку.
Он встал и жестом позвал сына за собой. Я вжался в стену, уступая им дорогу.
– Нет, правда, этот ублюдок чересчур зазнался, меня он раздражает, – заныл Николо, остановившись передо мной.
Он вскинул голову и, задрав острое лезвие носа, смерил меня презрительным взглядом.
– Хочешь – побей его, но не сильно, а то он не сможет выйти на улицу, – сказал Сильвано уже в коридоре.
Николо так и просиял. Еще не понимая, что делаю, я шагнул ему навстречу. Шажок был маленький, может, в ширину ладони, но в тот же миг сила, словно речная волна, подгоняемая могучим течением, прилила к рукам, на груди и в плечах от прихлынувшей крови заиграли мускулы. Я смело встретил его взгляд, я весь подобрался, стал холодным и жестким. Собрать в себе силы – очень тонкое искусство. Я научился этому, сталкиваясь на улице с злобными собаками – стоит показать слабость, они непременно набросятся на тебя, но против человека я еще ни разу не пользовался этим приемом. Возможно, виноват был страх, вызванный мыслями о врожденном уродстве, постоянная униженность от подлого ремесла и ужас от всего, что я сделал с Марко, Ингрид и ребенком Симонетты. Сила не для таких ничтожеств, как я. Но сегодня, уловив слабину в Сильвано, я не захотел поддаваться и терпеть побои от его сына. Николо побледнел и, торопливо отступив назад, ринулся вслед за отцом. Глубокий вздох, еще один – и вот я снова спокойный тихий мальчик. Сам себе удивился. Может быть, потом я и дорого за это заплачу, когда Николо уговорит Сильвано меня побить. Но сейчас я был готов защищаться. Тогда я еще не знал, что меня больше никто не побьет в последующие сто с лишним лет и от руки моей на обоих Сильвано обрушится страшная месть.
Я не стал тратить время, схватил плащ и тотчас же покинул дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156