сельская община объединяла более 90% крестьян». Для осуществления своих притязаний надо было лишь заверить массы в том, что сразу после захвата власти большевиками состоится её полная, повсеместная и незамедлительная передача в руки Советов.
Советская власть была мечтой народа об истинно русской демократии, апробированной на протяжении столетий в низах, на уровне сельских общин и «работных» артелей, и большевики, надо отдать им должное, основывали все свои заверения на совершенно искренней вере в эту мечту. Об этом говорят и первые декреты советской власти: «Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля… отчуждается безвозмездно, обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней. … Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т.д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства. Все мелкие озера, леса и пр. переходят в пользование общин при условии заведования ими местными органами самоуправления».
Однако советская власть вскоре приняла очертания, далёкие от народного идеала. Советские теоретики под влиянием государственной идеологии «не обратились к сельской общине как к социальной общности, являвшейся гарантом воспроизводства мелкого крестьянского хозяйства. Их внимание целиком было поглощено вертикальной интеграцией, обеспечивавшей включение мелкого крестьянского хозяйства в индустриальную экономику». «С позиций огосударствленной системы колхозная кооперация, наряду с прочими негосударственными экономическими формами, всегда оставалась "незрелой", "непоследовательной" и т. п.».
Народный идеал, таким образом, не совпал с реальностью, которая была навязана самодовлеющим государством. Советская власть, при которой общины должны были стать полноправными субъектами управления общенародным хозяйством, подверглась тотальному государственно-бюрократическому уничтожению. Уже на 1-ом Всероссийском съезде профсоюзов (7-14 января 1918 года) было решено превратить все выборные органы рабочих и служащих, объединённые системой фабрично-заводских комитетов, в низовые структуры огосударствляемых профсоюзов. Вслед за этим, спустя всего несколько дней (22-28 января 1918 года), 6-я городская конференция ФЗК Петрограда выступила с инициативой роспуска ЦС ФЗК. Тогда же, сначала в Петросовете, а потом и по всей стране, стал запрещаться отзыв рабочими своих делегатов. В короткое время «пролетарским» государством были раздавлены все ростки рабочего самоуправления, пробившиеся во время русской революции 1905-1907гг.
Массовое недовольство в среде рабочих и крестьян, вызванное действиями новых распорядителей общественным (в масштабе нации) капиталом, жестоко подавлялось с помощью органов внесудебной расправы и карательных войск. Волна восстаний и мятежей против контрреволюционных действий большевистских лидеров, стремящихся установить монополию на политическую власть в России, была окончательно остановлена 18 марта 1921 года, как раз в годовщину провозглашения Парижской Коммуны. В этот день, по решению Десятого съезда РКП(б), был наконец захвачен залитый кровью Кронштадт, отчаянно выступивший против большевистской партийно-государственной монополии, которая за три революционных года успела уничтожить свободно избранные советы трудящихся и предать идеалы мировой социалистической революции.
На том же Десятом съезде РКП(б), для того, чтобы сбить накал недовольства большевистскими методами руководства, было объявлено о начале Новой экономической политики. Период НЭПа был использован как короткая передышка для того, чтобы партийно-государственная номенклатура «советского» государства могла со свежими силами приступить к установлению такого режима, при котором никто бы более не посмел отстаивать идею о том, что Советы должны иметь право распоряжаться всем общественным капиталом в интернациональных интересах всего общества. Австрийский мыслитель В. Райх не без оснований оценивал большевистские преобразования как прямой путь не к коммунизму, а к фашизму:
«На промышленных предприятиях первоначальная тройственная дирекция и демократические консультанты по экономическим и производственным вопросам были заменены на авторитарное «ответственное» руководство; первые попытки ввести в школах систему самоуправления (план Дальтона) потерпели неудачу - в системе образования были вновь приняты старые авторитарные правила; в армии первоначальная демократическая офицерская система была заменена на неподвижную иерархию званий. Таким образом к 1935 году (году принятия «самой демократичной в мире» конституции) в области человеческих отношений на фоне разочарования и своего рода «житейской мудрости» распространились подозрительность, цинизм, приспособленчество и слепое повиновение любым властям, что уже никак не сочеталось со стремлением к серьёзным социальным целям».
После того, как основные принципы советского управления (принцип ступенчатости выборов через трудовые коллективы, сменяемости делегатов и т.д.) окончательно утратили свою действенность, задача «уничтожения непроизводительной и вредоносной работы государственных паразитов» стала для государственно организованного пролетариата непосильной. Зато руководству СССР в ходе такой «непроизводительной и вредоносной работы» удалось на несколько десятилетий удержать «с неудержимой силой прорывающееся наружу противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением», не дав главному капиталистическому противоречию разрешиться мировой социалистической революцией. Революционная энергия трудящихся всего мира была скована политизированным и выхолощенным марксизмом. Целью коммунистических преобразований выставлялся отныне не надлежащий контроль над распорядителями акционерного капитала со стороны работников-акционеров и прочих возможных «ссудодателей», а перевод крупных предприятий (не только акционерных (частно-групповых), но и унаследованных (частно-индивидуальных)) в монопольное ведение государственных чиновников, имеющих возможность легального применения насилия.
С точки зрения перспектив разрешения основного противоречия капитализма «социалистическая» экономика не имела существенных отличий от экономики буржуазной. Псевдосоциалистическая экономическая система развивалась в том же направлении, которого придерживался в странах Запада акционерный капитал, образующий в процессе своего укрупнения и монополизации новые социальные структуры технократического и бюрократического типа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Советская власть была мечтой народа об истинно русской демократии, апробированной на протяжении столетий в низах, на уровне сельских общин и «работных» артелей, и большевики, надо отдать им должное, основывали все свои заверения на совершенно искренней вере в эту мечту. Об этом говорят и первые декреты советской власти: «Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля… отчуждается безвозмездно, обращается во всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней. … Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т.д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства. Все мелкие озера, леса и пр. переходят в пользование общин при условии заведования ими местными органами самоуправления».
Однако советская власть вскоре приняла очертания, далёкие от народного идеала. Советские теоретики под влиянием государственной идеологии «не обратились к сельской общине как к социальной общности, являвшейся гарантом воспроизводства мелкого крестьянского хозяйства. Их внимание целиком было поглощено вертикальной интеграцией, обеспечивавшей включение мелкого крестьянского хозяйства в индустриальную экономику». «С позиций огосударствленной системы колхозная кооперация, наряду с прочими негосударственными экономическими формами, всегда оставалась "незрелой", "непоследовательной" и т. п.».
Народный идеал, таким образом, не совпал с реальностью, которая была навязана самодовлеющим государством. Советская власть, при которой общины должны были стать полноправными субъектами управления общенародным хозяйством, подверглась тотальному государственно-бюрократическому уничтожению. Уже на 1-ом Всероссийском съезде профсоюзов (7-14 января 1918 года) было решено превратить все выборные органы рабочих и служащих, объединённые системой фабрично-заводских комитетов, в низовые структуры огосударствляемых профсоюзов. Вслед за этим, спустя всего несколько дней (22-28 января 1918 года), 6-я городская конференция ФЗК Петрограда выступила с инициативой роспуска ЦС ФЗК. Тогда же, сначала в Петросовете, а потом и по всей стране, стал запрещаться отзыв рабочими своих делегатов. В короткое время «пролетарским» государством были раздавлены все ростки рабочего самоуправления, пробившиеся во время русской революции 1905-1907гг.
Массовое недовольство в среде рабочих и крестьян, вызванное действиями новых распорядителей общественным (в масштабе нации) капиталом, жестоко подавлялось с помощью органов внесудебной расправы и карательных войск. Волна восстаний и мятежей против контрреволюционных действий большевистских лидеров, стремящихся установить монополию на политическую власть в России, была окончательно остановлена 18 марта 1921 года, как раз в годовщину провозглашения Парижской Коммуны. В этот день, по решению Десятого съезда РКП(б), был наконец захвачен залитый кровью Кронштадт, отчаянно выступивший против большевистской партийно-государственной монополии, которая за три революционных года успела уничтожить свободно избранные советы трудящихся и предать идеалы мировой социалистической революции.
На том же Десятом съезде РКП(б), для того, чтобы сбить накал недовольства большевистскими методами руководства, было объявлено о начале Новой экономической политики. Период НЭПа был использован как короткая передышка для того, чтобы партийно-государственная номенклатура «советского» государства могла со свежими силами приступить к установлению такого режима, при котором никто бы более не посмел отстаивать идею о том, что Советы должны иметь право распоряжаться всем общественным капиталом в интернациональных интересах всего общества. Австрийский мыслитель В. Райх не без оснований оценивал большевистские преобразования как прямой путь не к коммунизму, а к фашизму:
«На промышленных предприятиях первоначальная тройственная дирекция и демократические консультанты по экономическим и производственным вопросам были заменены на авторитарное «ответственное» руководство; первые попытки ввести в школах систему самоуправления (план Дальтона) потерпели неудачу - в системе образования были вновь приняты старые авторитарные правила; в армии первоначальная демократическая офицерская система была заменена на неподвижную иерархию званий. Таким образом к 1935 году (году принятия «самой демократичной в мире» конституции) в области человеческих отношений на фоне разочарования и своего рода «житейской мудрости» распространились подозрительность, цинизм, приспособленчество и слепое повиновение любым властям, что уже никак не сочеталось со стремлением к серьёзным социальным целям».
После того, как основные принципы советского управления (принцип ступенчатости выборов через трудовые коллективы, сменяемости делегатов и т.д.) окончательно утратили свою действенность, задача «уничтожения непроизводительной и вредоносной работы государственных паразитов» стала для государственно организованного пролетариата непосильной. Зато руководству СССР в ходе такой «непроизводительной и вредоносной работы» удалось на несколько десятилетий удержать «с неудержимой силой прорывающееся наружу противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением», не дав главному капиталистическому противоречию разрешиться мировой социалистической революцией. Революционная энергия трудящихся всего мира была скована политизированным и выхолощенным марксизмом. Целью коммунистических преобразований выставлялся отныне не надлежащий контроль над распорядителями акционерного капитала со стороны работников-акционеров и прочих возможных «ссудодателей», а перевод крупных предприятий (не только акционерных (частно-групповых), но и унаследованных (частно-индивидуальных)) в монопольное ведение государственных чиновников, имеющих возможность легального применения насилия.
С точки зрения перспектив разрешения основного противоречия капитализма «социалистическая» экономика не имела существенных отличий от экономики буржуазной. Псевдосоциалистическая экономическая система развивалась в том же направлении, которого придерживался в странах Запада акционерный капитал, образующий в процессе своего укрупнения и монополизации новые социальные структуры технократического и бюрократического типа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77