США, Германия, Франция и любая другая страна, из тех, что в эпоху доминирования национальных государств успешно экспортировали свою продукцию на мировой рынок, точно так же, как и Япония, подверглись разрушительному воздействию этого эффекта. Японии, на своём примере, удалось всего лишь чуть более наглядно, чем некоторым другим «развитым» капиталистическим странам, продемонстрировать разрушительность «эффекта десинхронизации». Можно сказать, что в японском капитале этот эффект был несколько более избыточным и несколько более непозволительным с точки зрения космополитической системы координат, объединяющей в единое целое все национальные рынки капитала и труда.
Как указывает в своей книге, написанной в соавторстве с двумя высокопоставленными японскими исследователями, М. Портер, «низкие прибыли на капитал были характерны для Японии потому, что эта страна почти не пользовалась международными рынками капитала. Иностранных инвесторов годами не допускали на японский рынок. Японское правительство не позволяло иностранным компаниям приобретать акции японских корпораций, строить предприятия в Японии или скупать акции японских компаний на открытом рынке. Основными владельцами японских компаний были японские банки, страховые компании и другие отечественные фирмы, которые стремились устанавливать друг с другом стабильные деловые связи и участвовать в акционерном капитале друг друга. В свою очередь, банкам и страховым компаниям не нужно было стремиться получать высокую прибыль на капитал, так как их рынки находились под защитой правительства в лице Министерства финансов. Иностранным финансовым фирмам не разрешалось эффективно конкурировать с японскими банками и другими финансовыми институтами за фонды, а японских инвесторов также ограничивали в том, куда они могли вкладывать свои средства. Даже несмотря на то, что японцы накапливали большие сбережения, эта сложившаяся система приводила к тому, что доход на эти сбережения был очень низким».
Мировой капитал, прорвавшийся через протекционистские барьеры, установленные японской государственной бюрократией, менял закоснелую систему владения акциями, и через эти изменения трансформировал структуру государственно-корпоративной власти, сложившуюся в Японии под воздействием старых феодальных традиций, освещённых синтоизмом и дзен-буддизмом. Вскоре японскую структуру государственно-корпоративной власти было уже не узнать. «В последние годы, - пишет М. Портер, - даже минимальные требования к корпоративной ответственности, существовавшие ранее, стали снижаться. Престиж и влиятельность бюрократов были разрушены скандалами и возросшим сопротивлением правительственному регулированию». Взаимоотношения государственного чиновничества и корпоративного менеджмента ещё сохраняли видимость прежнего соподчинения, однако фактически государственное чиновничество стало заниматься обслуживанием интересов распорядителей акционерного капитала (в первую очередь крупного), становящихся, со своей стороны, всё менее и менее ответственными по отношению к самобытной японской нации.
Обслуживание распорядителей акционерного капитала государственными чиновниками происходило под видом заботы об интересах национальной экономики. Государственная забота преподносилась властями как необходимое условие развития национального капитала. По мере увеличения доли участия иностранного капитала в деятельности японских корпораций долго назревавший кризис японской экономики всё больше вырывался наружу, и именно активность государственных чиновников казалась наилучшим методом борьбы с внешними проявлениями кризиса. Акционеры же тем временем приобретали всё более значительное влияние на процессы принятия управленческих решений и требовали от распорядителей акционерного капитала, чтобы доходы корпораций Японии были такими же высокими, как доходы ведущих корпораций Мира. Под нажимом акционеров, требующих увеличения уровня прибыльности, японские корпорации увеличили поток инвестиций в американские, европейские и азиатские рынки.
Японское государство, заинтересованное, как и любое другое национальное государство, в удержании налогоплательщика на своей территории, должно было сделать так, чтобы на мировом рынке позиция японской йены не была слабее, чем позиция международной валюты - доллара США. Сделать это можно было двумя способами:
1) прогнозировать динамику возвышающегося развития потребностей мирового потребителя лучше, чем все прочие производители, и, в исполнение прогноза (как можно более точного, долгосрочного и всеобъемлющего), предлагать для всех и каждой потребительской ценности лучшее соотношение цены и качества;
2) пытаться создать искусственную привлекательность японских производителей в глазах мирового потребителя (в первую очередь той части мирового потребителя, которая считает себя гражданами Японии и платят налоги в японскую казну), увеличивая для этого недостаточно высокие проценты по внутренним (национальным) вкладам за счёт дополнительно напечатанных денег.
Правительство выбрало второй вариант и запустило печатный станок. Чтобы японский акционер не покупал доллары, иностранные облигации государственного займа и акции зарубежных корпораций, японское правительство повышало привлекательность своих внутренних счетов через печатание дополнительных денег. Деньги эти не были обеспечены соответствующими производственными мощностями и реальными прибылями корпораций. Они были «токсичны» для производственных мощностей, потому что искажали и разрушали их структуру, и «пусты» с точки зрения прибылей, потому что не увеличивали совокупную потребительскую ценность.
Если простое население, хранящее свои сбережения на йеновых вкладах японских банков, ещё можно было обмануть, подкладывая на их вклады «пустые» бумажки, то японские корпорации на счёт таких мер обманывались редко и бумажки эти различали легко. Более того, они стали извлекать из этого обмана выгоду для себя. Большинство японских корпораций нашло очень лёгкий способ использования правительственных мер для увеличения своей прибыльности. Под залог своих активов они брали в японском национальном банке долларовый кредит и выводили доллары на ФОРЕКС, где покупали йены по их реальной (более низкой) рыночной стоимости для того, чтобы возвратить часть возросшего таким нехитрым образом количества йен обратно на счета национального банка. Таким несложным образом, из производственной сферы в сферу финансовых спекуляций на кросс-курсе йены к доллару была перенаправлена значительная часть инвестиционного потока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Как указывает в своей книге, написанной в соавторстве с двумя высокопоставленными японскими исследователями, М. Портер, «низкие прибыли на капитал были характерны для Японии потому, что эта страна почти не пользовалась международными рынками капитала. Иностранных инвесторов годами не допускали на японский рынок. Японское правительство не позволяло иностранным компаниям приобретать акции японских корпораций, строить предприятия в Японии или скупать акции японских компаний на открытом рынке. Основными владельцами японских компаний были японские банки, страховые компании и другие отечественные фирмы, которые стремились устанавливать друг с другом стабильные деловые связи и участвовать в акционерном капитале друг друга. В свою очередь, банкам и страховым компаниям не нужно было стремиться получать высокую прибыль на капитал, так как их рынки находились под защитой правительства в лице Министерства финансов. Иностранным финансовым фирмам не разрешалось эффективно конкурировать с японскими банками и другими финансовыми институтами за фонды, а японских инвесторов также ограничивали в том, куда они могли вкладывать свои средства. Даже несмотря на то, что японцы накапливали большие сбережения, эта сложившаяся система приводила к тому, что доход на эти сбережения был очень низким».
Мировой капитал, прорвавшийся через протекционистские барьеры, установленные японской государственной бюрократией, менял закоснелую систему владения акциями, и через эти изменения трансформировал структуру государственно-корпоративной власти, сложившуюся в Японии под воздействием старых феодальных традиций, освещённых синтоизмом и дзен-буддизмом. Вскоре японскую структуру государственно-корпоративной власти было уже не узнать. «В последние годы, - пишет М. Портер, - даже минимальные требования к корпоративной ответственности, существовавшие ранее, стали снижаться. Престиж и влиятельность бюрократов были разрушены скандалами и возросшим сопротивлением правительственному регулированию». Взаимоотношения государственного чиновничества и корпоративного менеджмента ещё сохраняли видимость прежнего соподчинения, однако фактически государственное чиновничество стало заниматься обслуживанием интересов распорядителей акционерного капитала (в первую очередь крупного), становящихся, со своей стороны, всё менее и менее ответственными по отношению к самобытной японской нации.
Обслуживание распорядителей акционерного капитала государственными чиновниками происходило под видом заботы об интересах национальной экономики. Государственная забота преподносилась властями как необходимое условие развития национального капитала. По мере увеличения доли участия иностранного капитала в деятельности японских корпораций долго назревавший кризис японской экономики всё больше вырывался наружу, и именно активность государственных чиновников казалась наилучшим методом борьбы с внешними проявлениями кризиса. Акционеры же тем временем приобретали всё более значительное влияние на процессы принятия управленческих решений и требовали от распорядителей акционерного капитала, чтобы доходы корпораций Японии были такими же высокими, как доходы ведущих корпораций Мира. Под нажимом акционеров, требующих увеличения уровня прибыльности, японские корпорации увеличили поток инвестиций в американские, европейские и азиатские рынки.
Японское государство, заинтересованное, как и любое другое национальное государство, в удержании налогоплательщика на своей территории, должно было сделать так, чтобы на мировом рынке позиция японской йены не была слабее, чем позиция международной валюты - доллара США. Сделать это можно было двумя способами:
1) прогнозировать динамику возвышающегося развития потребностей мирового потребителя лучше, чем все прочие производители, и, в исполнение прогноза (как можно более точного, долгосрочного и всеобъемлющего), предлагать для всех и каждой потребительской ценности лучшее соотношение цены и качества;
2) пытаться создать искусственную привлекательность японских производителей в глазах мирового потребителя (в первую очередь той части мирового потребителя, которая считает себя гражданами Японии и платят налоги в японскую казну), увеличивая для этого недостаточно высокие проценты по внутренним (национальным) вкладам за счёт дополнительно напечатанных денег.
Правительство выбрало второй вариант и запустило печатный станок. Чтобы японский акционер не покупал доллары, иностранные облигации государственного займа и акции зарубежных корпораций, японское правительство повышало привлекательность своих внутренних счетов через печатание дополнительных денег. Деньги эти не были обеспечены соответствующими производственными мощностями и реальными прибылями корпораций. Они были «токсичны» для производственных мощностей, потому что искажали и разрушали их структуру, и «пусты» с точки зрения прибылей, потому что не увеличивали совокупную потребительскую ценность.
Если простое население, хранящее свои сбережения на йеновых вкладах японских банков, ещё можно было обмануть, подкладывая на их вклады «пустые» бумажки, то японские корпорации на счёт таких мер обманывались редко и бумажки эти различали легко. Более того, они стали извлекать из этого обмана выгоду для себя. Большинство японских корпораций нашло очень лёгкий способ использования правительственных мер для увеличения своей прибыльности. Под залог своих активов они брали в японском национальном банке долларовый кредит и выводили доллары на ФОРЕКС, где покупали йены по их реальной (более низкой) рыночной стоимости для того, чтобы возвратить часть возросшего таким нехитрым образом количества йен обратно на счета национального банка. Таким несложным образом, из производственной сферы в сферу финансовых спекуляций на кросс-курсе йены к доллару была перенаправлена значительная часть инвестиционного потока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77