Но беда демократического социализма - это одновременно и беда капиталистов. Как только последние лишаются возможности осуществлять контроль, демократический социализм перестает быть альтернативой. Сложная техника и планирование, а также связанный с этим рост масштабов деятельности, лишившие власти капиталиста-предпринимателя и передавшие её в руки техноструктуры, тем самым сделали контроль невозможным и для общества». Марксистско-ленинская идея применения государственного аппарата для осуществления коммунистических преобразований подверглась полной девальвации не столько из-за бесхозяйственности государственных чиновников, распоряжающихся общественным (народным) капиталом и трудом, сколько из-за естественноисторического разрушения государственного фундамента вследствие глобальной интеграции акционерного капитала.
Уже накануне Первой мировой войны акционерный капитал, освобождающийся от тесной для него оболочки суверенного государства-нации, стал приобретать в своём развитии новую институциональную оболочку, с неизбежностью упраздняющую как, буржуазные государства, попустительствующие развитию акционерного капитала, так и буржуазно-феодальные государства, провозгласившие себя «странами победившего социализма».
Для того чтобы новая институциональная оболочка, обеспечивающая внегосударственное, свободное развитие акционерного капитала, могла целиком и полностью растворить в себе прежнюю систему межгосударственного взаимодействия, практика акционерного финансирования должна была всего лишь выработать дополнительный (по отношению к промышленно-торговому векселю и возникшим в 17 веке фондовым биржам) инструмент инвестирования. Этот инструмент должен был позволить консолидировать инвестиции отдельных акционеров (разбросанных по всему миру и большей частью неискушённых в макроэкономических вопросах) и направлять консолидированные инвестиционные потоки на прямое кредитование предприятий, наиболее перспективных с точки зрения развития мирохозяйственной системы в целом. Подходящий для таких задач инструмент инвестирования появился на рубеже 19-20 веков, когда многонациональные депозитно-инвестиционные банки стали выпускать собственные акции для покупки акций предприятий. С этого времени каждый крупный банк-акционер «отнимает у биржи часть её функций и сам становится рынком для ценных бумаг», «всё более превращая биржу в своё зависимое орудие и по своему собственному усмотрению направляя её движение». «Благодаря скоплению больших капиталов в колоссальных акционерных банках, естественно, значительно расширился операционный базис, на который уже могло опираться создание новых предприятий».
«Появление новой техники банковского дела - «смешанных» депозитно-инвестиционных банков, работающих на основе долевого участия в капитале и управлении предприятиями новейших и базисных отраслей промышленности, дало толчок монополистической концентрации производства». Монополистическая концентрация производства позволила увеличить масштабы предпринимательских проектов, не обеспеченных наследуемым капиталом или его залоговой стоимостью, до транснационального (глобального) уровня. Бюрократические структуры банков и банковских синдикатов научились упорядочивать биржевые потоки, задавая единое направление поведению огромной массы акционеров, принимающих «самостоятельные» инвестиционные решения. Банковская бюрократия получила возможность не только контролировать биржевой хаос, но и моделировать его в целях извлечения огромных спекулятивных прибылей.
Если бы эти новые инвестиционные инструменты находились в руках акционеров, непосредственно вовлечённых в процесс производительного труда, нетрудовые доходы банковской бюрократии, участвующей в распоряжении акционерным капиталом, были бы невозможны. Однако формирование такой системы представительства, которая бы сделала возможным неотчуждаемый контроль со стороны акционеров-работников над всеми распорядителями акционерного капитала, представлялось более трудной задачей, чем национализация всех капиталов и удушение застаревше-государственной институциональной оболочкой всех частных экономических инициатив.
Новые формы управления сверхмобильным и сверхкрупным акционерным капиталом, не наполненные надлежащим контролем со стороны непосредственных участников производственного процесса, имели неоднозначное влияние на развитие мировой капиталистической системы. С одной стороны, всемирные акционерные банки, эффективно мобилизующие «праздную часть» общественного капитала для кредитования всё новых и новых акционерных предприятий, многократно увеличивали инновационный потенциал мирохозяйственной системы в целом, с другой - безответственная деятельность крупных акционерных банков, «власть которых над биржами увеличилась до чрезвычайности», порождала мощные стимулы к широкомасштабным финансово-биржевым спекуляциям, способствовала ещё большему наращиванию потенциала мировых кризисов перепроизводства, искажала ориентиры созидательного развития сообществ в рамках отдельных государств. Власть выборных национальных правительств стала целиком растворяться во власти банкиров и спекулянтов, которых никто не выбирал. Государства оказались перед фактом полной утраты ответственности за любые изменения, происходящие в национальных экономиках, растворённых в новой институциональной оболочке, и вынуждены были отказываться от своих прежних обязательств.
Следующим важным шагом в становлении надгосударственного институционального порядка, способствующего глобальной интеграции акционерного капитала, стало формирование системы частичных банковских резервов, сопровождающееся последовательным отказом от конвертируемости банкнот в золото (своеобразный аналог наследуемого имущества в производственно-хозяйственной деятельности). По словам К. Поланьи, «последний остаток традиционной мировой экономики исчез» когда «в инстинктивном порыве к освобождению Америка в 1933 г. отказалась от золотого стандарта. И хотя едва ли кто-нибудь понимал тогда истинный смысл этого события, история почти мгновенно изменила свой ход».
В апреле 1978 года вступили в силу Ямайские соглашения, предусматривающие окончательный юридический отказ всех национальных правительств от конвертируемости банкнот в золото (ямайская валютная система). Юридически закреплённый отказ национальных государств от долговых обязательств за последствия деятельности транснациональных бизнес-сообществ акционерного типа не только формально, но и фактически ликвидировал остатки прежних институциональных ограничений, сдерживающих опасно противоречивое развитие акционерного капитала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Уже накануне Первой мировой войны акционерный капитал, освобождающийся от тесной для него оболочки суверенного государства-нации, стал приобретать в своём развитии новую институциональную оболочку, с неизбежностью упраздняющую как, буржуазные государства, попустительствующие развитию акционерного капитала, так и буржуазно-феодальные государства, провозгласившие себя «странами победившего социализма».
Для того чтобы новая институциональная оболочка, обеспечивающая внегосударственное, свободное развитие акционерного капитала, могла целиком и полностью растворить в себе прежнюю систему межгосударственного взаимодействия, практика акционерного финансирования должна была всего лишь выработать дополнительный (по отношению к промышленно-торговому векселю и возникшим в 17 веке фондовым биржам) инструмент инвестирования. Этот инструмент должен был позволить консолидировать инвестиции отдельных акционеров (разбросанных по всему миру и большей частью неискушённых в макроэкономических вопросах) и направлять консолидированные инвестиционные потоки на прямое кредитование предприятий, наиболее перспективных с точки зрения развития мирохозяйственной системы в целом. Подходящий для таких задач инструмент инвестирования появился на рубеже 19-20 веков, когда многонациональные депозитно-инвестиционные банки стали выпускать собственные акции для покупки акций предприятий. С этого времени каждый крупный банк-акционер «отнимает у биржи часть её функций и сам становится рынком для ценных бумаг», «всё более превращая биржу в своё зависимое орудие и по своему собственному усмотрению направляя её движение». «Благодаря скоплению больших капиталов в колоссальных акционерных банках, естественно, значительно расширился операционный базис, на который уже могло опираться создание новых предприятий».
«Появление новой техники банковского дела - «смешанных» депозитно-инвестиционных банков, работающих на основе долевого участия в капитале и управлении предприятиями новейших и базисных отраслей промышленности, дало толчок монополистической концентрации производства». Монополистическая концентрация производства позволила увеличить масштабы предпринимательских проектов, не обеспеченных наследуемым капиталом или его залоговой стоимостью, до транснационального (глобального) уровня. Бюрократические структуры банков и банковских синдикатов научились упорядочивать биржевые потоки, задавая единое направление поведению огромной массы акционеров, принимающих «самостоятельные» инвестиционные решения. Банковская бюрократия получила возможность не только контролировать биржевой хаос, но и моделировать его в целях извлечения огромных спекулятивных прибылей.
Если бы эти новые инвестиционные инструменты находились в руках акционеров, непосредственно вовлечённых в процесс производительного труда, нетрудовые доходы банковской бюрократии, участвующей в распоряжении акционерным капиталом, были бы невозможны. Однако формирование такой системы представительства, которая бы сделала возможным неотчуждаемый контроль со стороны акционеров-работников над всеми распорядителями акционерного капитала, представлялось более трудной задачей, чем национализация всех капиталов и удушение застаревше-государственной институциональной оболочкой всех частных экономических инициатив.
Новые формы управления сверхмобильным и сверхкрупным акционерным капиталом, не наполненные надлежащим контролем со стороны непосредственных участников производственного процесса, имели неоднозначное влияние на развитие мировой капиталистической системы. С одной стороны, всемирные акционерные банки, эффективно мобилизующие «праздную часть» общественного капитала для кредитования всё новых и новых акционерных предприятий, многократно увеличивали инновационный потенциал мирохозяйственной системы в целом, с другой - безответственная деятельность крупных акционерных банков, «власть которых над биржами увеличилась до чрезвычайности», порождала мощные стимулы к широкомасштабным финансово-биржевым спекуляциям, способствовала ещё большему наращиванию потенциала мировых кризисов перепроизводства, искажала ориентиры созидательного развития сообществ в рамках отдельных государств. Власть выборных национальных правительств стала целиком растворяться во власти банкиров и спекулянтов, которых никто не выбирал. Государства оказались перед фактом полной утраты ответственности за любые изменения, происходящие в национальных экономиках, растворённых в новой институциональной оболочке, и вынуждены были отказываться от своих прежних обязательств.
Следующим важным шагом в становлении надгосударственного институционального порядка, способствующего глобальной интеграции акционерного капитала, стало формирование системы частичных банковских резервов, сопровождающееся последовательным отказом от конвертируемости банкнот в золото (своеобразный аналог наследуемого имущества в производственно-хозяйственной деятельности). По словам К. Поланьи, «последний остаток традиционной мировой экономики исчез» когда «в инстинктивном порыве к освобождению Америка в 1933 г. отказалась от золотого стандарта. И хотя едва ли кто-нибудь понимал тогда истинный смысл этого события, история почти мгновенно изменила свой ход».
В апреле 1978 года вступили в силу Ямайские соглашения, предусматривающие окончательный юридический отказ всех национальных правительств от конвертируемости банкнот в золото (ямайская валютная система). Юридически закреплённый отказ национальных государств от долговых обязательств за последствия деятельности транснациональных бизнес-сообществ акционерного типа не только формально, но и фактически ликвидировал остатки прежних институциональных ограничений, сдерживающих опасно противоречивое развитие акционерного капитала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77