В ходе научной полемики, которая на протяжении нескольких лет активно велась в связи с обсуждением принятого в 1995 г. проекта ГК РФ, был сделан вывод о том, что в появившемся пять лет до этого правовом статусе коллективной собственности «нет необходимости, поскольку он полностью охватывается нормами об общей собственности».
Обращаясь к размышлениям К. Маркса о коллективной собственности как об «общей собственности более совершенного вида», возникающей в ходе диалектического снятия архаичной общей собственности, можно предположить, что конкретно-исторические причины безуспешности «советских» преобразований российского общества, равно как и преобразований либеральных, не в последнюю очередь связаны с недостаточностью знания основ исторического материализма и диалектических закономерностей исторического развития.
В случае «советских» преобразований российского общества, «забыв» об историческом материализме и о законе диалектического снятия, государственные руководители, ответственные за социалистические преобразования в крестьянской России, отвергли частную собственность, являющуюся основой развития таких индивидуалистских ценностей как инициативность, новаторство, уважение к личной автономии и суверенитету; во втором, с точностью до наоборот, государственные руководители, ответственные за капиталистические преобразования в России индустриальной, не принимая в расчёт возможности коллективной собственности на средства производства, отвергают исторически сложившуюся в дореволюционное и в доперестроечное время склонность большинства россиян к обобществлению собственности и совместным формам хозяйствования - склонность, являющуюся основой формирования взаимовыручки, милосердия, солидарности, ответственности за общее дело и прочих эгалитаристских ценностей, определяющих культурную самобытность российского народа. Сводя коллективную собственность к «нормам об общей собственности», законодатели как бы оставляют российское общество на уровне давно изживших себя уравнительно-передельных общин и работных артелей, отторгающих от себя частнособственнические отношения, на уровне, совершенно не отвечающем динамике современного производства.
Если последствия произошедшего в Советской России законодательного упразднения частной собственности на средства производства уже не предотвратишь, то последствия «забывчивости» сегодняшних российских реформаторов, оставляющих понятие «коллективная собственность» за рамками законодательства (закрывая тем самым перспективу полноценного органичного развития общества, в котором сильны традиции совместного хозяйствования), предотвратить ещё можно.
Важнейшим условием закрепления понятия «коллективная собственность» в законодательстве России (равно как и в законодательствах целого ряда других стран, отторгающих индивидуалистическую модель экономического развития) является активизация соответствующего научного дискурса - дискурса о возможности формирования института коллективной собственности, локализующего власть общины (состоящей из работников-акционеров, консолидирующих свои акции через доверительное управление без определения долей собственности) и направляющего эту власть на оптимальное взаимодействие с остальными ветвями власти в открытой производственной корпорации. Ясно, что пространство такого дискурса не может ограничиваться рамками национальных государств. Оно должно быть транснациональным, открытым всему планетарному сообществу.
Разработка полноценной теории коллективной собственности, полностью очищенной от продуктов государствоцентристского мифотворчества, открывает великолепную возможность для быстрого возрождения корпоративного сектора экономики любой страны. Если Япония, Россия и целый ряд других «общинно-патриархальных» стран Востока, отторгающих на сегодняшний день индивидуалистическую модель корпоративного развития, сумеют реализовать институциональные возможности, заложенные в коллективной собственности, это будет иметь особое историческое значение для всего человечества. Восток, в этом случае, «поистине станет политическим раем на Земле» и сможет продемонстрировать Западу колоссальные преимущества «коммунитарного» общества, «опирающегося на тщательно выстроенный баланс между автономией личности и общественным порядком».
Для практической реализации институциональных возможностей, заложенных в коллективной форме собственности, управленческий механизм каждой отдельной предпринимательской корпорации должен быть снабжён «сервомеханизмом», образующим расширенный, выходящий за рамки кровнородственных отношений, контур нравственности, и надлежащим образом скрепляющим интересы работников, акционеров и руководства корпорации. Наличие «сервомеханизма», возможная конструкция которого представлена выше - необходимое условие поддержания баланса между корпоративной нравственностью и корпоративным разумом. Использование подобной конструкции в качестве элемента доверительного управления консолидированным пакетом принадлежащих работникам акций не позволит распорядителям акционерного капитала отклоняться от стратегического курса, прокладываемого в полном соответствии с самыми передовыми достижениями научного менеджмента. Остаётся лишь ответить на вопрос о том кто и как должен прокладывать этот курс, каким образом корпоративный разум, разместившийся в новом, расширенном контуре нравственности, может быть доведён до вселенского уровня.
В своё время Ф. Энгельс допускал возможность тотального распространения корпоративной планомерности даже в условиях капитализма: «Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности». Солидаризируясь с Ф. Энгельсом в оценке такой возможности, можно предположить, что открытые частные корпорации, повсеместно реорганизованные в коллективные предприятия вышеописанным образом, сливаясь одна с другой, со временем заполнят всё мировое экономическое пространство, обеспечив наступление первой фазы коллективизма (социализма), планомерно переходящей в подлинный коллективизм (коммунизм), знаменующий собой окончательное становление глобальной рациональной тотальности, пронизанной единой сознательной волей и ответственностью за всякое проявление жизни на планете Земля. Однако столь смелое предположение не будет иметь силы научного прогноза до тех пор, пока сама наука не предстанет перед человечеством в своём новом, более совершенном институциональном обличии, которое сможет полностью отвечать запросам демократизированных, институционально обновлённых производственных корпораций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Обращаясь к размышлениям К. Маркса о коллективной собственности как об «общей собственности более совершенного вида», возникающей в ходе диалектического снятия архаичной общей собственности, можно предположить, что конкретно-исторические причины безуспешности «советских» преобразований российского общества, равно как и преобразований либеральных, не в последнюю очередь связаны с недостаточностью знания основ исторического материализма и диалектических закономерностей исторического развития.
В случае «советских» преобразований российского общества, «забыв» об историческом материализме и о законе диалектического снятия, государственные руководители, ответственные за социалистические преобразования в крестьянской России, отвергли частную собственность, являющуюся основой развития таких индивидуалистских ценностей как инициативность, новаторство, уважение к личной автономии и суверенитету; во втором, с точностью до наоборот, государственные руководители, ответственные за капиталистические преобразования в России индустриальной, не принимая в расчёт возможности коллективной собственности на средства производства, отвергают исторически сложившуюся в дореволюционное и в доперестроечное время склонность большинства россиян к обобществлению собственности и совместным формам хозяйствования - склонность, являющуюся основой формирования взаимовыручки, милосердия, солидарности, ответственности за общее дело и прочих эгалитаристских ценностей, определяющих культурную самобытность российского народа. Сводя коллективную собственность к «нормам об общей собственности», законодатели как бы оставляют российское общество на уровне давно изживших себя уравнительно-передельных общин и работных артелей, отторгающих от себя частнособственнические отношения, на уровне, совершенно не отвечающем динамике современного производства.
Если последствия произошедшего в Советской России законодательного упразднения частной собственности на средства производства уже не предотвратишь, то последствия «забывчивости» сегодняшних российских реформаторов, оставляющих понятие «коллективная собственность» за рамками законодательства (закрывая тем самым перспективу полноценного органичного развития общества, в котором сильны традиции совместного хозяйствования), предотвратить ещё можно.
Важнейшим условием закрепления понятия «коллективная собственность» в законодательстве России (равно как и в законодательствах целого ряда других стран, отторгающих индивидуалистическую модель экономического развития) является активизация соответствующего научного дискурса - дискурса о возможности формирования института коллективной собственности, локализующего власть общины (состоящей из работников-акционеров, консолидирующих свои акции через доверительное управление без определения долей собственности) и направляющего эту власть на оптимальное взаимодействие с остальными ветвями власти в открытой производственной корпорации. Ясно, что пространство такого дискурса не может ограничиваться рамками национальных государств. Оно должно быть транснациональным, открытым всему планетарному сообществу.
Разработка полноценной теории коллективной собственности, полностью очищенной от продуктов государствоцентристского мифотворчества, открывает великолепную возможность для быстрого возрождения корпоративного сектора экономики любой страны. Если Япония, Россия и целый ряд других «общинно-патриархальных» стран Востока, отторгающих на сегодняшний день индивидуалистическую модель корпоративного развития, сумеют реализовать институциональные возможности, заложенные в коллективной собственности, это будет иметь особое историческое значение для всего человечества. Восток, в этом случае, «поистине станет политическим раем на Земле» и сможет продемонстрировать Западу колоссальные преимущества «коммунитарного» общества, «опирающегося на тщательно выстроенный баланс между автономией личности и общественным порядком».
Для практической реализации институциональных возможностей, заложенных в коллективной форме собственности, управленческий механизм каждой отдельной предпринимательской корпорации должен быть снабжён «сервомеханизмом», образующим расширенный, выходящий за рамки кровнородственных отношений, контур нравственности, и надлежащим образом скрепляющим интересы работников, акционеров и руководства корпорации. Наличие «сервомеханизма», возможная конструкция которого представлена выше - необходимое условие поддержания баланса между корпоративной нравственностью и корпоративным разумом. Использование подобной конструкции в качестве элемента доверительного управления консолидированным пакетом принадлежащих работникам акций не позволит распорядителям акционерного капитала отклоняться от стратегического курса, прокладываемого в полном соответствии с самыми передовыми достижениями научного менеджмента. Остаётся лишь ответить на вопрос о том кто и как должен прокладывать этот курс, каким образом корпоративный разум, разместившийся в новом, расширенном контуре нравственности, может быть доведён до вселенского уровня.
В своё время Ф. Энгельс допускал возможность тотального распространения корпоративной планомерности даже в условиях капитализма: «Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности». Солидаризируясь с Ф. Энгельсом в оценке такой возможности, можно предположить, что открытые частные корпорации, повсеместно реорганизованные в коллективные предприятия вышеописанным образом, сливаясь одна с другой, со временем заполнят всё мировое экономическое пространство, обеспечив наступление первой фазы коллективизма (социализма), планомерно переходящей в подлинный коллективизм (коммунизм), знаменующий собой окончательное становление глобальной рациональной тотальности, пронизанной единой сознательной волей и ответственностью за всякое проявление жизни на планете Земля. Однако столь смелое предположение не будет иметь силы научного прогноза до тех пор, пока сама наука не предстанет перед человечеством в своём новом, более совершенном институциональном обличии, которое сможет полностью отвечать запросам демократизированных, институционально обновлённых производственных корпораций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77