..— Мирья попыталась уйти, но Васели снова схватил ее за руку и усадил за стол.
Ом налил полстакана вина из большой бутылки и извинился, что в доме нет рюмок.
— Мы пьем из стаканов. Чтоб сразу почувствовать,
Мирья не стала пить, только пригубила.
— Приехали, значит, мы в совхоз,— Васели продолжил ранее начатый рассказ.— Послали нас на картошку. И вот в обед к нам на поле пришел инвалид. Агитатор. Наверно, какую-нибудь церковноприходскую школу кончал в старое время. Достал газету. Говорит, проведем политбеседу. Ну мы сели, достали у кого что с собой было и стали жевать. Мы жуем, а он, старикашка тот, читает по складам передовицу из райгазеты. Уже не помню, о чем она была. Отбубнил свое и ушел. На следующий день, глядим, опять тащится с газетой в руке. Мы решили — а ну его к черту — и пошли в лес бруснику собирать. Он кричал, кричал, разозлился и ушел. А вечером собрали нас, пришли и парторг и комсорг. И давай нас отчитывать. Почему вы не интересуетесь тем, что происходит в мире? Почему вы, такие-сякие, не придаете значения политико-воспитательной работе? Почему да почему? Я возьми и ответь им: на кой нам такая воспитательная работа. Люди мы со средним образованием, читать умеем и читаем не только районную газету... Ну, в общем, кончилось тем, что плюнули мы и смылись из совхоза. Давайте выпьем.
Потом включили радиолу. Васели стал проигрывать новые, привезенные им пластинки.
— У вас, наверное, есть финские пластинки, шлягеры?— спросил он у Мирьи. .
— Мало. У меня больше все народные песни.
— Хотелось бы послушать.
— Пойдемте к нам,— предложила Мирья.
Васели точно именинник шагал среди девушек. По дороге они встретили юную парочку. Девушку Мирья знала— Марина Коллиева, библиотекарша из поселка Кайтасалми. А парень, кажется, был хорошо знаком остальным, потому что уже издали Нина крикнула:
— Привет, Игорь! Ты когда вернулся?
— Кто это? — спросила Мирья.
— Неужели ты его не знаешь?! Ах да, тебя же тогда еще здесь не было, когда он уехал на курсы. Это же Игорь,— сказала Нина и тут же зашептала на ухо: — Интересно, знает ли он, что случилось с Изольдой?
— А разве ему... А разве его это касается?
— Еще как! Это же все здесь знают. Ну и сплетница я. Только я тебе ничего не говорила, поняла?
Все бросились здороваться с Игорем и Мариной. Когда Игорь стоял спиной к ним, он казался взрослым и старше своих лет. Он был коренастый, движения его были неторопливые, уверенные. Но когда он обернулся, Мирья увидела, что Игорь совсем еще мальчишка, ему лет двадцать, не больше. В чертах его лица было что-то по-детски мягкое, округлое. Особенно бросались в глаза толстые мягкие губы. Он был без головного убора, словно хотел похвастаться густой шевелюрой крепких черных волос. Но рукопожатие его было не детским, ладони — большие, твердые, сильные. Рядом с Игорем Марина казалась щуплой и невзрачной.
— Теперь я тоже жительница Хаукилахти,— сообщила Марина и, не ожидая расспросов, пояснила: — Папу перевели сюда.
Васели нетерпеливо тянул Мирью за руку:
— Пошли. А то холодно тут стоять.
— Пойдем к нам,— предложила Мирья Марине и Игорю.
Елены Петровны все еще не было дома. «Куда ж это мама могла запропаститься?»
Елена Петровна сидела в конторе. Хоть и день был воскресный, в конторе собрались кроме Елены Петровны Воронов, Вейкко Ларинен и бывший начальник лесопункта Кайтасалми Коллиев. Вчера, на профсоюзном собрании, Коллиева избрали председателем постройкома. Он и предложил собраться утром, чтобы поговорить о делах. Воронов, правда, заметил, что выходной есть выходной и поговорить обо всем можно и в понедельник. Но Коллиев настоял: к понедельнику он должен во всем разобраться и знать, с чего начать, что в первую очередь предпринять. Тем более, как выяснилось на собрании, профсоюзная организация, в сущности, бездействовала, только собирали взносы, да и то как попало, «должников уйма».
— Начать придется с квартирного вопроса,— заметил Воронов.— В общежитии тебя не поселишь, года не те.
Коллиев стоял у окна и наблюдал за воробьями, затеявшими во дворе драку. Ишь какие, маленькие, а вон как за себя умеют постоять. «Борьба за существование»,—думал Коллиев. Небо опять хмурилось, хотя с утра солнце вроде
и выглядывало. Осень. Чем старше становишься, тем мрачнее кажется осень. Особенно если над головой нет надежной крыши.
Не впервые в жизни Коллиев переезжал на новое место жительства. Он считал себя рядовым партии: куда предложат, туда и идет. Только впервые его так понизили в должности. Да и впервые его принимали так — даже о квартире не позаботились. Раньше, бывало, приедешь — сразу ключи вручают, квартиру показывают: «Ну как, Яков Михайлович, устраивает?»
— Мне кажется, есть вопросы поважнее, чем вопрос о моем жилье,— сказал Коллиев. Нет, он не будет жаловаться и унижаться. Пусть увидят, как поступает настоящий коммунист.— Не для того меня избрали председателем постройкома, чтобы я в первую очередь о себе заботился.
Но Воронов не стал слушать его.
— Квартиру выделим в новом стандартном доме. Или как? — Начальник стройки посмотрел на Ларинена, затем на Елену Петровну.— Конечно, желающих получить жилье в новых домах много, есть даже с маленькими детьми. Но что поделаешь? Надо учесть и такой момент: Коллиев оставил на лесопункте хорошую квартиру, а если его понизили в должности, это не значит, что он должен пострадать и в этом — оказаться в худших, чем раньше, квартирных условиях.
— Вопрос о моей квартире решайте по своему усмотрению,— согласился Коллиев.— Но когда речь пойдет о распределении жилья для рабочих, надо принимать во внимание и решение постройкома. А теперь дайте мне список бригад. У вас не велся регулярный учет показателей, не было контроля за ходом соревнования. Придется начать очевидно, с этого. Как вы считаете, Елена Петровна?
— Сведения мы ежедневно сдаем вон туда,— Елена Петровна показала на дверь бухгалтерии,—точных цифр я сейчас не помню.
— А у плотников как обстоит дело? — обратился Коллиев к Ларинену.
— Наши показатели найдутся там же.
— Гм! — Коллиев усмехнулся и подумал: уж больно речист был Ларинен и замечания делать мастак, когда приезжал к ним на лесопункт по поручению райкома, а вот коль скоро речь зашла о его собственной работе, так только плечами пожимает. «Там найдутся». А вдруг не найдутся? Коллиеву хотелось сказать что-то язвительное, но он сдержался: едкими замечаниями можно испортить отношения. Коллиев попросил Воронова сведения о работе бригад передавать в постройком.— А мы уж позаботимся о том, чтобы люди видели их воочию. Да, а как обстоят дела с трудовыми конфликтами? Имеются ли на данный момент такие конфликты, в которых должен разбираться постройком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Ом налил полстакана вина из большой бутылки и извинился, что в доме нет рюмок.
— Мы пьем из стаканов. Чтоб сразу почувствовать,
Мирья не стала пить, только пригубила.
— Приехали, значит, мы в совхоз,— Васели продолжил ранее начатый рассказ.— Послали нас на картошку. И вот в обед к нам на поле пришел инвалид. Агитатор. Наверно, какую-нибудь церковноприходскую школу кончал в старое время. Достал газету. Говорит, проведем политбеседу. Ну мы сели, достали у кого что с собой было и стали жевать. Мы жуем, а он, старикашка тот, читает по складам передовицу из райгазеты. Уже не помню, о чем она была. Отбубнил свое и ушел. На следующий день, глядим, опять тащится с газетой в руке. Мы решили — а ну его к черту — и пошли в лес бруснику собирать. Он кричал, кричал, разозлился и ушел. А вечером собрали нас, пришли и парторг и комсорг. И давай нас отчитывать. Почему вы не интересуетесь тем, что происходит в мире? Почему вы, такие-сякие, не придаете значения политико-воспитательной работе? Почему да почему? Я возьми и ответь им: на кой нам такая воспитательная работа. Люди мы со средним образованием, читать умеем и читаем не только районную газету... Ну, в общем, кончилось тем, что плюнули мы и смылись из совхоза. Давайте выпьем.
Потом включили радиолу. Васели стал проигрывать новые, привезенные им пластинки.
— У вас, наверное, есть финские пластинки, шлягеры?— спросил он у Мирьи. .
— Мало. У меня больше все народные песни.
— Хотелось бы послушать.
— Пойдемте к нам,— предложила Мирья.
Васели точно именинник шагал среди девушек. По дороге они встретили юную парочку. Девушку Мирья знала— Марина Коллиева, библиотекарша из поселка Кайтасалми. А парень, кажется, был хорошо знаком остальным, потому что уже издали Нина крикнула:
— Привет, Игорь! Ты когда вернулся?
— Кто это? — спросила Мирья.
— Неужели ты его не знаешь?! Ах да, тебя же тогда еще здесь не было, когда он уехал на курсы. Это же Игорь,— сказала Нина и тут же зашептала на ухо: — Интересно, знает ли он, что случилось с Изольдой?
— А разве ему... А разве его это касается?
— Еще как! Это же все здесь знают. Ну и сплетница я. Только я тебе ничего не говорила, поняла?
Все бросились здороваться с Игорем и Мариной. Когда Игорь стоял спиной к ним, он казался взрослым и старше своих лет. Он был коренастый, движения его были неторопливые, уверенные. Но когда он обернулся, Мирья увидела, что Игорь совсем еще мальчишка, ему лет двадцать, не больше. В чертах его лица было что-то по-детски мягкое, округлое. Особенно бросались в глаза толстые мягкие губы. Он был без головного убора, словно хотел похвастаться густой шевелюрой крепких черных волос. Но рукопожатие его было не детским, ладони — большие, твердые, сильные. Рядом с Игорем Марина казалась щуплой и невзрачной.
— Теперь я тоже жительница Хаукилахти,— сообщила Марина и, не ожидая расспросов, пояснила: — Папу перевели сюда.
Васели нетерпеливо тянул Мирью за руку:
— Пошли. А то холодно тут стоять.
— Пойдем к нам,— предложила Мирья Марине и Игорю.
Елены Петровны все еще не было дома. «Куда ж это мама могла запропаститься?»
Елена Петровна сидела в конторе. Хоть и день был воскресный, в конторе собрались кроме Елены Петровны Воронов, Вейкко Ларинен и бывший начальник лесопункта Кайтасалми Коллиев. Вчера, на профсоюзном собрании, Коллиева избрали председателем постройкома. Он и предложил собраться утром, чтобы поговорить о делах. Воронов, правда, заметил, что выходной есть выходной и поговорить обо всем можно и в понедельник. Но Коллиев настоял: к понедельнику он должен во всем разобраться и знать, с чего начать, что в первую очередь предпринять. Тем более, как выяснилось на собрании, профсоюзная организация, в сущности, бездействовала, только собирали взносы, да и то как попало, «должников уйма».
— Начать придется с квартирного вопроса,— заметил Воронов.— В общежитии тебя не поселишь, года не те.
Коллиев стоял у окна и наблюдал за воробьями, затеявшими во дворе драку. Ишь какие, маленькие, а вон как за себя умеют постоять. «Борьба за существование»,—думал Коллиев. Небо опять хмурилось, хотя с утра солнце вроде
и выглядывало. Осень. Чем старше становишься, тем мрачнее кажется осень. Особенно если над головой нет надежной крыши.
Не впервые в жизни Коллиев переезжал на новое место жительства. Он считал себя рядовым партии: куда предложат, туда и идет. Только впервые его так понизили в должности. Да и впервые его принимали так — даже о квартире не позаботились. Раньше, бывало, приедешь — сразу ключи вручают, квартиру показывают: «Ну как, Яков Михайлович, устраивает?»
— Мне кажется, есть вопросы поважнее, чем вопрос о моем жилье,— сказал Коллиев. Нет, он не будет жаловаться и унижаться. Пусть увидят, как поступает настоящий коммунист.— Не для того меня избрали председателем постройкома, чтобы я в первую очередь о себе заботился.
Но Воронов не стал слушать его.
— Квартиру выделим в новом стандартном доме. Или как? — Начальник стройки посмотрел на Ларинена, затем на Елену Петровну.— Конечно, желающих получить жилье в новых домах много, есть даже с маленькими детьми. Но что поделаешь? Надо учесть и такой момент: Коллиев оставил на лесопункте хорошую квартиру, а если его понизили в должности, это не значит, что он должен пострадать и в этом — оказаться в худших, чем раньше, квартирных условиях.
— Вопрос о моей квартире решайте по своему усмотрению,— согласился Коллиев.— Но когда речь пойдет о распределении жилья для рабочих, надо принимать во внимание и решение постройкома. А теперь дайте мне список бригад. У вас не велся регулярный учет показателей, не было контроля за ходом соревнования. Придется начать очевидно, с этого. Как вы считаете, Елена Петровна?
— Сведения мы ежедневно сдаем вон туда,— Елена Петровна показала на дверь бухгалтерии,—точных цифр я сейчас не помню.
— А у плотников как обстоит дело? — обратился Коллиев к Ларинену.
— Наши показатели найдутся там же.
— Гм! — Коллиев усмехнулся и подумал: уж больно речист был Ларинен и замечания делать мастак, когда приезжал к ним на лесопункт по поручению райкома, а вот коль скоро речь зашла о его собственной работе, так только плечами пожимает. «Там найдутся». А вдруг не найдутся? Коллиеву хотелось сказать что-то язвительное, но он сдержался: едкими замечаниями можно испортить отношения. Коллиев попросил Воронова сведения о работе бригад передавать в постройком.— А мы уж позаботимся о том, чтобы люди видели их воочию. Да, а как обстоят дела с трудовыми конфликтами? Имеются ли на данный момент такие конфликты, в которых должен разбираться постройком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93