» Товарищ молчит и, вздохнув, тихо скажет: «Теперь молодежь и на вальс даже не способна. Какой из них прок».
Фильм был совсем не похож на кинокартины, в которых трещат револьверные выстрелы, обильно течет кровь, кто- то за кем-то гонится, слышатся предсмертные хрипы. Нийло привык к таким приключенческим и ковбойским фильмам, но они ему не нравились. Он сидел и думал, что «Двух старых сплавщиков» они должны обязательно посмотреть вместе с Мирьей, когда она приедет.
— А теперь, наверное, я пойду домой,— сказала Улла- Лийса, когда они вышли из кинотеатра.
— Такси возьмем? — предложил Нийло.
— Можно,— согласилась Улла-Лийса.
Девушка вышла из машины, немного не доехав до своего дома.
— Большое спасибо вам, господин Нурми.
Улла-Лийса пожала ему руку, выскользнула из машины и, не оглядываясь, быстро пошла к дому.
Нийло попросил таксиста немного подождать. Когда Улла-Лийса скрылась за углом, он отпустил машину и пешком отправился домой. Идти было далеко, но он сегодня вечером растранжирил столько, что ему в голову не приходило ехать даже на трамвае. «Да, сегодня я здорово поэкономил!» — с усмешкой думал он.
В каморке было холодно. Нийло даже подумал, что, может быть, сэкономить сегодня на дровах и не топить. Надо так или иначе компенсировать то, что было истрачено сегодня вечером.
Нет, он ничуть не сожалел ни об одной марке. Он должен был поступить так, как поступил. То, что он истратил
сегодня, со временем окупится, вернется сторицей когда-нибудь позднее. Он, Нийло, человек дальновидный.
Но плиту он все-таки затопил. Зачем рисковать —глядишь, простудишься и на лечение истратишь куда больше. Поужинал. Ужин сегодня был скуднее, чем когда-либо,— только стакан простокваши и хлеб с маслом. Пока топилась плита, написал письмо Мирье. Нийло хотел рассказать, как провел этот вечер. Но, написав две странички, вдруг подумал, что Мирья может не понять его или поймет неправильно. Нет, лучше уж он потом расскажет обо всем.
В воскресенье Нийло закупал продукты на всю неделю, гулял по городу, читал и отдыхал. Вечером он собирался отправиться снова на прогулку, как услышал, что кто-то поднимается по крутой лесенке к нему наверх. Вошел Матти Матикайнен.
— Наконец-то нашел,— Матти крепко пожал руку Нийло.— Ну и забрался ты к черту на кулички.
— Разве! Это же Хельсинки. И остановка трамвая совсем рядом.
Матти сбросил пальто, сел на стул, стоявший между столом и кроватью, и оглядел комнатенку.
— Да, места не слишком много, не очень-то развернешься.
— Зато и стоит немного,— сказал Нийло.
— Да и холодно здесь.
— Может, кофе сварить? Заодно погреемся. Правда, ведь это очень удобно — убьем двух зайцев.
— Против кофе я ничего не имею.
Нийло прибавил дров в плиту и поставил кофейник.
— Ты уже поел? — спросил он у гостя.
— Да, перекусил в поезде. Только давно уже.
— Ну тогда мы сейчас...— Нийло открыл шкаф и стал просматривать свои запасы. Он взял хлеб, положил по кусочку масла. В шкафу лежала колбаса. Было нарезано два кружочка. Нийло хотел нарезать еще, но передумал,— может, хватит.
Молча выпили по чашке кофе и съели бутерброды с колбасой. Матти продрог и поэтому выпил кофе чуть ли не залпом.
— Еще налить? — спросил Нийло.
Выпили по второй чашке. Теперь можно было перейти и к делу. Нийло говорил:
— В Хельсинки все так дорого. А как у вас там?
— Да что у нас, живем помаленьку.
— Не видел моих стариков?
— Я у них взял твой адрес.
Нийло догадался, по какому делу приехал Матти.
— Вот я пришел по делу Канервы,— наконец сказал Матти.
— Как доверенное лицо рабочих?
— Мы теперь делегация, о которой, помнишь, мы говорили.
— А Лейла приехала?
— Нет, у нее свои дела, в союзе молодежи.
— И больше никто не приехал?
— Приехал еще Пюеранен. Ты его не знаешь. Так что нас теперь трое. Значит, завтра утром мы прямо пойдем туда и сходим к депутату.
Нийло вздохнул с облегчением:
— Значит, вас без меня уже двое.
Матикайнен посчитал это за скромность. Положив руку на плечо юноши, он пояснил:
— Один или два — это мало. Трое — уже делегация.
— Завтра?
— Да, завтра. Не стоит затягивать.
— Но ведь я никогда не был членом таких делегаций...
— А тут никаких дипломатических способностей и не требуется. Это делегация рабочих. Скажешь, как обстоит дело, и стой твердо на своем.
— Это-то как раз я и не умею.
— Тебе ничего уметь и не надо,— успокоил Матикайнен.— Я представлю членов делегации, а потом мы с Пюе раненом изложим дело. А ты только будешь присутствовать.
— А там обязательно всех представлять? И имя и место работы, да?
— Разумеется.
— Ну я не знаю... Может, вы все-таки пойдете без меня?
— Нийло, но ты же ведь согласился. Речь идет об интересах рабочего класса.
— Но разве я так твердо обещал? Я ведь не знаю ни Канерву, ни условий его работы.
— Неужели ты в самом деле не знаешь? Что с тобой?
— Интересы рабочего класса... Но я-то ведь не...
— Да кто же ты? Да кто же ты тогда?
Нийло чувствовал, что Матикайнен сердится и сдерживает себя, чтобы не сказать что-то резкое.
— Понимаешь, я еще только поступил на работу к коммерции советнику и...
— А при чем здесь коммерции советник?
— Я служу у него.
— А ты ему скажешь, что рабочие дали тебе поручение выступить от их имени. На два-то часа он тебя отпустит. Такие вещи и коммерции советник должен понимать.
Нийло даже вспотел. Он вспомнил слова коммерции советника, сказанные ему при первом же разговоре: «Надо всегда помнить, у кого состоишь на службе. Интересы компании прежде всего... и даже образ мыслей и поведение...»
А теперь ему надо отпрашиваться среди рабочего дня — и зачем? Затем, чтобы выступать от имени рабочих. Разве это как-то вяжется с интересами компании? Кроме того, он не уверен, есть ли прок от таких делегаций. Да и Матти вполне обойдется и без него. Так что Нийло ничем помочь не может. А неприятности могут быть...
— Слушай, Матти, я, наверное, не пойду.
Матти пристально посмотрел на него. Глаза его сузились.
— Так.
Вздохнул и помрачнел. Нет, Матти не опасался, что пострадает дело Канервы. Здесь потеряно что-то другое. Впрочем, было ли что терять?
— Ну, раз нет, так нет. Ничего не поделаешь.— Матти отодвинул пустую чашку из-под кофе и поднялся.— Обойдемся без тебя.
— Куда ты? — забеспокоился Нийло.— Переночевал бы у меня.
— Да я вижу, что здесь для меня и места-то вроде нет,— усмехнулся Матикайнен.— Ни для меня, ни для кого другого.
— Конечно, места мало, мы ж не господа. В тесноте — не в обиде. Я постелю себе на полу...
— У меня здесь есть друзья и найдется где переночевать.
Нийло стоял подавленный. Почему отец Мирьи так говорит с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Фильм был совсем не похож на кинокартины, в которых трещат револьверные выстрелы, обильно течет кровь, кто- то за кем-то гонится, слышатся предсмертные хрипы. Нийло привык к таким приключенческим и ковбойским фильмам, но они ему не нравились. Он сидел и думал, что «Двух старых сплавщиков» они должны обязательно посмотреть вместе с Мирьей, когда она приедет.
— А теперь, наверное, я пойду домой,— сказала Улла- Лийса, когда они вышли из кинотеатра.
— Такси возьмем? — предложил Нийло.
— Можно,— согласилась Улла-Лийса.
Девушка вышла из машины, немного не доехав до своего дома.
— Большое спасибо вам, господин Нурми.
Улла-Лийса пожала ему руку, выскользнула из машины и, не оглядываясь, быстро пошла к дому.
Нийло попросил таксиста немного подождать. Когда Улла-Лийса скрылась за углом, он отпустил машину и пешком отправился домой. Идти было далеко, но он сегодня вечером растранжирил столько, что ему в голову не приходило ехать даже на трамвае. «Да, сегодня я здорово поэкономил!» — с усмешкой думал он.
В каморке было холодно. Нийло даже подумал, что, может быть, сэкономить сегодня на дровах и не топить. Надо так или иначе компенсировать то, что было истрачено сегодня вечером.
Нет, он ничуть не сожалел ни об одной марке. Он должен был поступить так, как поступил. То, что он истратил
сегодня, со временем окупится, вернется сторицей когда-нибудь позднее. Он, Нийло, человек дальновидный.
Но плиту он все-таки затопил. Зачем рисковать —глядишь, простудишься и на лечение истратишь куда больше. Поужинал. Ужин сегодня был скуднее, чем когда-либо,— только стакан простокваши и хлеб с маслом. Пока топилась плита, написал письмо Мирье. Нийло хотел рассказать, как провел этот вечер. Но, написав две странички, вдруг подумал, что Мирья может не понять его или поймет неправильно. Нет, лучше уж он потом расскажет обо всем.
В воскресенье Нийло закупал продукты на всю неделю, гулял по городу, читал и отдыхал. Вечером он собирался отправиться снова на прогулку, как услышал, что кто-то поднимается по крутой лесенке к нему наверх. Вошел Матти Матикайнен.
— Наконец-то нашел,— Матти крепко пожал руку Нийло.— Ну и забрался ты к черту на кулички.
— Разве! Это же Хельсинки. И остановка трамвая совсем рядом.
Матти сбросил пальто, сел на стул, стоявший между столом и кроватью, и оглядел комнатенку.
— Да, места не слишком много, не очень-то развернешься.
— Зато и стоит немного,— сказал Нийло.
— Да и холодно здесь.
— Может, кофе сварить? Заодно погреемся. Правда, ведь это очень удобно — убьем двух зайцев.
— Против кофе я ничего не имею.
Нийло прибавил дров в плиту и поставил кофейник.
— Ты уже поел? — спросил он у гостя.
— Да, перекусил в поезде. Только давно уже.
— Ну тогда мы сейчас...— Нийло открыл шкаф и стал просматривать свои запасы. Он взял хлеб, положил по кусочку масла. В шкафу лежала колбаса. Было нарезано два кружочка. Нийло хотел нарезать еще, но передумал,— может, хватит.
Молча выпили по чашке кофе и съели бутерброды с колбасой. Матти продрог и поэтому выпил кофе чуть ли не залпом.
— Еще налить? — спросил Нийло.
Выпили по второй чашке. Теперь можно было перейти и к делу. Нийло говорил:
— В Хельсинки все так дорого. А как у вас там?
— Да что у нас, живем помаленьку.
— Не видел моих стариков?
— Я у них взял твой адрес.
Нийло догадался, по какому делу приехал Матти.
— Вот я пришел по делу Канервы,— наконец сказал Матти.
— Как доверенное лицо рабочих?
— Мы теперь делегация, о которой, помнишь, мы говорили.
— А Лейла приехала?
— Нет, у нее свои дела, в союзе молодежи.
— И больше никто не приехал?
— Приехал еще Пюеранен. Ты его не знаешь. Так что нас теперь трое. Значит, завтра утром мы прямо пойдем туда и сходим к депутату.
Нийло вздохнул с облегчением:
— Значит, вас без меня уже двое.
Матикайнен посчитал это за скромность. Положив руку на плечо юноши, он пояснил:
— Один или два — это мало. Трое — уже делегация.
— Завтра?
— Да, завтра. Не стоит затягивать.
— Но ведь я никогда не был членом таких делегаций...
— А тут никаких дипломатических способностей и не требуется. Это делегация рабочих. Скажешь, как обстоит дело, и стой твердо на своем.
— Это-то как раз я и не умею.
— Тебе ничего уметь и не надо,— успокоил Матикайнен.— Я представлю членов делегации, а потом мы с Пюе раненом изложим дело. А ты только будешь присутствовать.
— А там обязательно всех представлять? И имя и место работы, да?
— Разумеется.
— Ну я не знаю... Может, вы все-таки пойдете без меня?
— Нийло, но ты же ведь согласился. Речь идет об интересах рабочего класса.
— Но разве я так твердо обещал? Я ведь не знаю ни Канерву, ни условий его работы.
— Неужели ты в самом деле не знаешь? Что с тобой?
— Интересы рабочего класса... Но я-то ведь не...
— Да кто же ты? Да кто же ты тогда?
Нийло чувствовал, что Матикайнен сердится и сдерживает себя, чтобы не сказать что-то резкое.
— Понимаешь, я еще только поступил на работу к коммерции советнику и...
— А при чем здесь коммерции советник?
— Я служу у него.
— А ты ему скажешь, что рабочие дали тебе поручение выступить от их имени. На два-то часа он тебя отпустит. Такие вещи и коммерции советник должен понимать.
Нийло даже вспотел. Он вспомнил слова коммерции советника, сказанные ему при первом же разговоре: «Надо всегда помнить, у кого состоишь на службе. Интересы компании прежде всего... и даже образ мыслей и поведение...»
А теперь ему надо отпрашиваться среди рабочего дня — и зачем? Затем, чтобы выступать от имени рабочих. Разве это как-то вяжется с интересами компании? Кроме того, он не уверен, есть ли прок от таких делегаций. Да и Матти вполне обойдется и без него. Так что Нийло ничем помочь не может. А неприятности могут быть...
— Слушай, Матти, я, наверное, не пойду.
Матти пристально посмотрел на него. Глаза его сузились.
— Так.
Вздохнул и помрачнел. Нет, Матти не опасался, что пострадает дело Канервы. Здесь потеряно что-то другое. Впрочем, было ли что терять?
— Ну, раз нет, так нет. Ничего не поделаешь.— Матти отодвинул пустую чашку из-под кофе и поднялся.— Обойдемся без тебя.
— Куда ты? — забеспокоился Нийло.— Переночевал бы у меня.
— Да я вижу, что здесь для меня и места-то вроде нет,— усмехнулся Матикайнен.— Ни для меня, ни для кого другого.
— Конечно, места мало, мы ж не господа. В тесноте — не в обиде. Я постелю себе на полу...
— У меня здесь есть друзья и найдется где переночевать.
Нийло стоял подавленный. Почему отец Мирьи так говорит с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93