Вернее, нашелся не дом, а его части. Поэтому и собрались вместе, чтобы окончательно выяснить, как же так могло случиться. Встретив Андрея, Мирья спросила его:
— Все говорят, что исчез целый дом. Объясни мне, пожалуйста, как это случилось. Мне эта история непонятна.
Андрей хотел отделаться шуткой, вспомнив, как Ларинен комментировал пропажу дома в канун Нового года в Кайтаниеми:
— У моего дедушки когда-то были хорошие часы. Пришлось ему их продать, чтобы купить лошадь. А почему тебя так интересует это дело?
— Что, разве нельзя продать дом?
— Почему нельзя? — Андрей стал объяснять девушке:— Понимаешь, у нас строительство ведет государство. Все — машины, дома, все принадлежит государству. Все делается по плану. Но бывает — вдруг денег уходит больше, чем предусмотрено планом. Откуда их взять? Надо запросить дополнительные средства. Но это потребует времени. А у нас решили иначе: продали дом, чтобы побыстрее достать деньги. Это — нарушение финансовой дисциплины. Вот Воронову и дали выговор...
— Так он же не себе взял.— Мирье было жаль начальника: такой честный, хороший человек. Скоро вернется Айно с маленьким ребенком, а ему дали выговор, а может, и уволят с работы.
Словно угадав ее мысли, Андрей пояснил:
— Мне тоже жаль его. Иногда так трудно найти выход. Но ничего, переживет. Ничего с ним не случится, будет только лучше руководить.
Андрей говорил спокойным тоном, словно ничего страшного не случилось. Это успокоило Мирью — никаких секретов тут, оказывается, нет. Все просто. Просто и удивительно. Особенно ее удивило, что эти простые рабочие — Андрей, Игорь, Валентин — подняли такое дело и начальник стройки, которому все должны подчиняться, не может сказать им: «Зачем вмешиваетесь? Вас это не касается». Наоборот, он даже выговор получил. «Если написать об этом Нийло, он не поверит,— размышляла Мирья.— Было бы забавно посоветовать ему: так и так, попробуй-ка сунуть свой
нос и поинтересоваться, как твой коммерции советник распоряжается финансами фирмы. Вряд ли перед ним коммерции советник станет отчитываться...»
Мирья завидовала Андрею и его друзьям: они осмеливаются поправлять даже начальника, а у нее не хватает храбрости вмешаться в некоторые мелочи, с которыми она не согласна. Ей хотелось бы сказать, почему некоторые дома красят с наружной стороны в синий цвет? Ведь от жилья, покрашенного в синий цвет, веет холодом, неуютностью. Но разве скажешь — вдруг ей ответят: «Ты-то чего лезешь? Опять учишь западной культуре...» Нет, лучше молчать. У нее, у Мирьи, нет права говорить. А у Андрея и у ребят есть.
Когда Мирья рассказала матери о разговоре с Андреем, Елена Петровна стала объяснять, как могло случиться, что средств надо больше, чем отпущено. Мирья представила себе.
...Тяжело нагруженная лесом машина сворачивает с шоссе к стройке. Колесо прицепа наезжает на пень. Водитель не видит этого, он нажимает на газ. Машина дергается, из-под заднего колеса летит снег, колесо проваливается все глубже и глубже. Шина трется о камень и начинает дымиться. Водитель выключает мотор и кричит, что дальше он не поедет, надо разгружать. Елене Петровне приходится снимать людей со стройки, чтобы доставить брусья с машины до объекта, а нести далековато, метров триста. Им за это надо заплатить. А в сметах такой случай не предусмотрен. Прораб Елена Петровна и начальник стройки Михаил Матвеевич спорят. И спор кончается тем, что начальник, ругаясь и чертыхаясь, поддается требованию прораба и подписывает ведомости о выплате. И он же получает выговор. Про себя ругается, зачем подписал. И знает, что придется и в дальнейшем ругаться и подписывать, если дело требует. И готов получить еще выговор. Главное, чтобы выросли новые дома. И новый, ранее не виданный в этих краях лесопильный завод.
Одним словом, дело о пропавшем доме было всем ясно, все согласились с Коллиевым, предложившим поставить на этом точку и больше не трепать нервы людям. «Молния» свое дело сделала, а теперь следует заняться делами поважнее. На повестку дня предстоящего собрания вынесен и такой важный вопрос, как персональное дело Степана Никифоровича Карху. Это не внутреннее дело одной только организации лесопункта, в которой Степан Никифорович
состоит на учете. Человек он известный далеко за пределами своего лесопункта. Есть над чем поломать голову, есть о чем поговорить, рассуждал Коллиев.
Местом очередного общего собрания трех партийных организаций выбрали лесопункт Кайтасалми.
Сразу после работы, наскоро поужинав, коммунисты Хаукилахти сели на покрытый брезентом грузовик и отправились в путь. Вместе с ними отправился и Андрей. Надо же было случиться, что на одном и том же партийном собрании обсуждали вопрос о приеме сына в партию и персональное дело отца.
Мирья решила посвятить вечер уборке и кое-что выстирать. А потом, если останется время, позаниматься. Не успела она взяться за работу, как пришли Нина и Изольда. А вслед за ними, конечно, появился Игорь. Его сразу послали колоть дрова, а девушки вместе прибрали комнату и взялись за стирку. Мирья тайком наблюдала за Изольдой И Игорем. «Какие они счастливые!» — подумала она, и ей самой было радостно на душе.
Потом ей организовали что-то вроде экзаменов: Мирья должна была повторить пройденный материал по русскому языку и по истории.
А мимоходом Нина сообщила:
— Васели тоже занимается. Сидит сосредоточенный, важный. Я сказала, что пойду к тебе. Он тоже хотел пойти, даже встал, потом сел обратно. И ничего не сказал. Не поймешь его.
«Валентин какой-то странный...— подумала Мирья.— Грустный, говорит о чем-то второстепенном, отводит взгляд...»
Оставшись снова одна, Мирья вспомнила, что она еще не ответила на последнее письмо Нийло. Несколько дней назад от него пришло письмо, полное восторга и радости: он теперь житель Хельсинки, у него хорошая работа, служит у влиятельного коммерции советника — родного брата Ортьо. Мирья пыталась представить братьев вместе—крупного, важного коммерции советника и всегда скромного Ортьо, простого и мудрого.
Она хотела было сесть и написать ответ Нийло, но что- то мешало ей взяться за перо. Нет, она, конечно, напишет, но не сегодня. Да и мама скоро должна вернуться.
Шел уже первый час, когда хаукилахтинцы вернулись с собрания. Мирья еще не спала. Перед ней лежал роман «Как закалялась сталь» на русском языке. Когда-то она
читала эту книгу на финском языке, книга ей понравилась, и теперь решила почитать ее в оригинале.
— Здесь так тепло! — воскликнула Елена Петровна, войдя в комнату.— Я насквозь промерзла в машине.
Мать пришла не одна. В прихожей кто-то вытирал ноги, потом открылась дверь.
— Заходи, заходи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Все говорят, что исчез целый дом. Объясни мне, пожалуйста, как это случилось. Мне эта история непонятна.
Андрей хотел отделаться шуткой, вспомнив, как Ларинен комментировал пропажу дома в канун Нового года в Кайтаниеми:
— У моего дедушки когда-то были хорошие часы. Пришлось ему их продать, чтобы купить лошадь. А почему тебя так интересует это дело?
— Что, разве нельзя продать дом?
— Почему нельзя? — Андрей стал объяснять девушке:— Понимаешь, у нас строительство ведет государство. Все — машины, дома, все принадлежит государству. Все делается по плану. Но бывает — вдруг денег уходит больше, чем предусмотрено планом. Откуда их взять? Надо запросить дополнительные средства. Но это потребует времени. А у нас решили иначе: продали дом, чтобы побыстрее достать деньги. Это — нарушение финансовой дисциплины. Вот Воронову и дали выговор...
— Так он же не себе взял.— Мирье было жаль начальника: такой честный, хороший человек. Скоро вернется Айно с маленьким ребенком, а ему дали выговор, а может, и уволят с работы.
Словно угадав ее мысли, Андрей пояснил:
— Мне тоже жаль его. Иногда так трудно найти выход. Но ничего, переживет. Ничего с ним не случится, будет только лучше руководить.
Андрей говорил спокойным тоном, словно ничего страшного не случилось. Это успокоило Мирью — никаких секретов тут, оказывается, нет. Все просто. Просто и удивительно. Особенно ее удивило, что эти простые рабочие — Андрей, Игорь, Валентин — подняли такое дело и начальник стройки, которому все должны подчиняться, не может сказать им: «Зачем вмешиваетесь? Вас это не касается». Наоборот, он даже выговор получил. «Если написать об этом Нийло, он не поверит,— размышляла Мирья.— Было бы забавно посоветовать ему: так и так, попробуй-ка сунуть свой
нос и поинтересоваться, как твой коммерции советник распоряжается финансами фирмы. Вряд ли перед ним коммерции советник станет отчитываться...»
Мирья завидовала Андрею и его друзьям: они осмеливаются поправлять даже начальника, а у нее не хватает храбрости вмешаться в некоторые мелочи, с которыми она не согласна. Ей хотелось бы сказать, почему некоторые дома красят с наружной стороны в синий цвет? Ведь от жилья, покрашенного в синий цвет, веет холодом, неуютностью. Но разве скажешь — вдруг ей ответят: «Ты-то чего лезешь? Опять учишь западной культуре...» Нет, лучше молчать. У нее, у Мирьи, нет права говорить. А у Андрея и у ребят есть.
Когда Мирья рассказала матери о разговоре с Андреем, Елена Петровна стала объяснять, как могло случиться, что средств надо больше, чем отпущено. Мирья представила себе.
...Тяжело нагруженная лесом машина сворачивает с шоссе к стройке. Колесо прицепа наезжает на пень. Водитель не видит этого, он нажимает на газ. Машина дергается, из-под заднего колеса летит снег, колесо проваливается все глубже и глубже. Шина трется о камень и начинает дымиться. Водитель выключает мотор и кричит, что дальше он не поедет, надо разгружать. Елене Петровне приходится снимать людей со стройки, чтобы доставить брусья с машины до объекта, а нести далековато, метров триста. Им за это надо заплатить. А в сметах такой случай не предусмотрен. Прораб Елена Петровна и начальник стройки Михаил Матвеевич спорят. И спор кончается тем, что начальник, ругаясь и чертыхаясь, поддается требованию прораба и подписывает ведомости о выплате. И он же получает выговор. Про себя ругается, зачем подписал. И знает, что придется и в дальнейшем ругаться и подписывать, если дело требует. И готов получить еще выговор. Главное, чтобы выросли новые дома. И новый, ранее не виданный в этих краях лесопильный завод.
Одним словом, дело о пропавшем доме было всем ясно, все согласились с Коллиевым, предложившим поставить на этом точку и больше не трепать нервы людям. «Молния» свое дело сделала, а теперь следует заняться делами поважнее. На повестку дня предстоящего собрания вынесен и такой важный вопрос, как персональное дело Степана Никифоровича Карху. Это не внутреннее дело одной только организации лесопункта, в которой Степан Никифорович
состоит на учете. Человек он известный далеко за пределами своего лесопункта. Есть над чем поломать голову, есть о чем поговорить, рассуждал Коллиев.
Местом очередного общего собрания трех партийных организаций выбрали лесопункт Кайтасалми.
Сразу после работы, наскоро поужинав, коммунисты Хаукилахти сели на покрытый брезентом грузовик и отправились в путь. Вместе с ними отправился и Андрей. Надо же было случиться, что на одном и том же партийном собрании обсуждали вопрос о приеме сына в партию и персональное дело отца.
Мирья решила посвятить вечер уборке и кое-что выстирать. А потом, если останется время, позаниматься. Не успела она взяться за работу, как пришли Нина и Изольда. А вслед за ними, конечно, появился Игорь. Его сразу послали колоть дрова, а девушки вместе прибрали комнату и взялись за стирку. Мирья тайком наблюдала за Изольдой И Игорем. «Какие они счастливые!» — подумала она, и ей самой было радостно на душе.
Потом ей организовали что-то вроде экзаменов: Мирья должна была повторить пройденный материал по русскому языку и по истории.
А мимоходом Нина сообщила:
— Васели тоже занимается. Сидит сосредоточенный, важный. Я сказала, что пойду к тебе. Он тоже хотел пойти, даже встал, потом сел обратно. И ничего не сказал. Не поймешь его.
«Валентин какой-то странный...— подумала Мирья.— Грустный, говорит о чем-то второстепенном, отводит взгляд...»
Оставшись снова одна, Мирья вспомнила, что она еще не ответила на последнее письмо Нийло. Несколько дней назад от него пришло письмо, полное восторга и радости: он теперь житель Хельсинки, у него хорошая работа, служит у влиятельного коммерции советника — родного брата Ортьо. Мирья пыталась представить братьев вместе—крупного, важного коммерции советника и всегда скромного Ортьо, простого и мудрого.
Она хотела было сесть и написать ответ Нийло, но что- то мешало ей взяться за перо. Нет, она, конечно, напишет, но не сегодня. Да и мама скоро должна вернуться.
Шел уже первый час, когда хаукилахтинцы вернулись с собрания. Мирья еще не спала. Перед ней лежал роман «Как закалялась сталь» на русском языке. Когда-то она
читала эту книгу на финском языке, книга ей понравилась, и теперь решила почитать ее в оригинале.
— Здесь так тепло! — воскликнула Елена Петровна, войдя в комнату.— Я насквозь промерзла в машине.
Мать пришла не одна. В прихожей кто-то вытирал ноги, потом открылась дверь.
— Заходи, заходи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93