Знаешь, Васели так интересно рассказывал. Как настоящий лектор! Потом мы пошли к Нине. Там тоже было весело. Мы говорили, спорили...
— О чем же вы спорили?
— Слушай, мама. Разве Васели не прав? Почему, когда он говорит, что у нас...— Мирья запнулась. «У нас» было для нее еще непривычно.— Я тоже удивляюсь, почему иные, когда говорят на собраниях или пишут в газетах, стараются приукрашивать. Ведь каждый видит сам, какая она — жизнь. Все хотят, чтобы жизнь стала лучше. Вот Васели и сказал, что надо говорить правду, не обманывать себя. Как ты думаешь, ведь лучше правда, чем красивые слова?
— Кто там еще был?
— Нина, Валентин. Мама, ты знаешь... Мне кажется... что Валентин... что ему...
— ...что ты нравишься Валентину. Знаю. Давно заметила.— Мать улыбнулась.
— Он такой смешной. Всем весело, а он сидит, молчит, грустный. И все на меня смотрит. Мне даже жалко его стало. Не знаю прямо, как мне с ним быть?
Мирья задумалась, стала наливать себе чай, сосредоточенно глядя, чтобы не перелить через край.
— А потом Васели достал бутылку красного вина.
— Опять? — Елена Петровна нахмурилась.— В честь чего это?
— Завтра он пойдет на работу. Учетчиком или как там. «Как тут не выпить»,— сказал он. И я тоже выпила свою долю. Можно за это?
— Ну ладно. За это — можно,— улыбнулась мать.— А теперь ложись спать. Мне надо работать. Скоро ехать с отчетом.
— Нет, спать я не лягу. Я уберу посуду, а потом напишу Нийло письмо. Ему ведь интересно будет узнать, как прошел у меня сегодня вечер.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На деревьях поблескивал желтоватый снег. На небе ни облачка. Несколько дней стояла оттепель, а потом опять ударил мороз и снег накрепко примерз к ветвям. Наст та
кой крепкий, что местами хоть пешком шагай. А на лыжах скользить — одно удовольствие.
В канун Нового года молодежь Хаукилахти направилась в агитпоход в соседние деревни. Программа была большая—решили показать искусство танцоров, певцов, баянистов, познакомиться с работой комсомольских организаций соседних поселков, рассказать о своих делах.
Шли напрямик, через лес. Шоссейная дорога осталась правее. По насту каждый шел как хотел. Бежали наперегонки, уходили далеко вперед, потом останавливались, поджидая отставших.
На краю широкой поляны Валентин предложил Мирье:
— Давай — кто скорее добежит вон до той сосны.
И тут же ему пришлось пожалеть о своем предложении. Мирья сразу вырвалась вперед. Потом она пошла помедленнее, хотя и делала вид, что нажимает изо всех сил. Когда до сосны осталось всего несколько метров, Мирья вдруг наехала на куст, и ей пришлось остановиться. Валентин обогнал ее. Но юноша вовсе не радовался своей победе: он заметил, что Мирья нарочно поддалась ему.
— Настоящая лыжница. Прет, как молодая лосиха,— похвалил Андрей Мирью.
Валентин сконфуженно признался:
— Я мало хожу на лыжах. Только когда нужно куда- нибудь идти. А специально не тренируюсь.
— Я тоже,— ответила Мирья. Она говорила по-русски, старательно подбирая слова.— В Финляндии есть народная школа. В народной школе есть уроки лыж. Зимой есть лыжные каникулы. Я была маленькая. Я бегала на лыжах из школы домой и утром шла в школу на лыжах. Дом был на Алинанниеми. Это была избушка. Папа называл этот мыс Алинанниеми. Маму звали Алина. Правильно я говорю? Потом папа продал избушку...
Валентину нравилось слушать эти короткие предложения, в которых подлежащие и сказуемые на своем месте. Когда-то, в общежитии, он тоже начинал говорить по-русски вот так же. Над ним посмеивались, но он не обижался. Они с Мирьей условились говорить между собой побольше по-русски. Валентин имел представление о том, примерно каким словарным запасом располагает девушка. Если слово должно было быть известно ей, он заставлял вспомнить его, подсказывал только новые слова.
— Нийло писал мне в письме,— рассказывала Мирья,
не подозревая, как больно Валентину слушать это,— что приедет весной в Советский Союз.
— В Советский Союз? Насовсем? — хрипло спросил Валентин, стараясь казаться равнодушным и спокойным.
Мирья внимательно посмотрела на него и покраснела.
Они шли молча. Было слышно, как под лыжами шуршит твердый наст.
— Нет, туристом. В Ленинград. У Нийло нет денег. Поездка стоит дорого. У него есть маленькая-маленькая земля. Как это по-русски?
— Участок.
— У Нийло есть маленький-маленький участок земли. Он хотел строить дом. Он не строит дом. Он продал участок. Он купит билет. Он приедет в Советский Союз. Он приедет ненасовсем. Его родина есть Финляндия.
— Ты, конечно, поедешь в Ленинград, встретишь его? — спросил Валентин.
Мирья не ответила.
— Смотри, какой красивый лес! — прервала она вдруг молчание.— Он красивый и жестокий... Нет. По-фински сказали бы...
— Суровый,— подсказал Валентин.
Он заставил Мирью повторить это слово несколько раз, пока она не стала произносить его правильно.
— Я не охотник, но лес люблю. Смотри — сейчас деревья как бы в отпуске. Правда? Зимой они отдыхают, отсыпаются. Только ветер шумит в ветвях. А придет весна — опять проснутся. А когда поднимается смола в хвойных деревьях и сок в лиственных — это как завтрак перед рабочим днем. Летом деревья работают, у них страда...
— А мне жаль, что люди нарушают их мир,— сказала Мирья.
— Да, но бывает, что и деревья мешают друг другу расти. Видишь, вон там скала. Летом хорошо видно, как обнаженные корни деревьев ползут по скале, ищут, за что бы зацепиться. Если дерево слабое, оно погибает. Ты читала Дарвина?
— Мало,— призналась Мирья.— У нас в обществе были газеты. Была статья. Я не помню автора. О Дарвине. Я читала бы, но на русском языке мне трудно читать. Со словарем долго. Без словаря не понимаю.
— Я помогу.
— Спасибо. Ты и так много времени тратишь на меня.
— Я охотно помогу, очень охотно, Мирья.
— Спасибо.— Мирья не стала говорить, что точно такими же словами свои услуги предлагал Васели.
Валентин снова стал думать о том, что и Мирья поедет в Ленинград повидать Нийло. Что это за господин? Мирья1 ни разу не рассказывала о своем Нийло. Только однажды сказала, что он очень честный. Что у них там понимается под честностью? Ведь это понятие относительное. Все считают себя честными, каждый по-своему... И Валентин рассердился на себя: это же глупо, он уже ревнует... Он с силой оттолкнулся палками и стал нагонять Андрея. Мирья не обиделась, что Валентин оставил ее: она понимала — неудобно все время идти вдвоем, отделяясь от других.
Андрей шел впереди, показывая дорогу. Впрочем, каждый и так знал дорогу на залив Сийкаярви и оттуда в Кайтаниеми. Не впервые они проделывали этот путь. Да и заблудиться тут невозможно. За деревьями налево почти все время виднеется покрытое снегом Сийкаярви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— О чем же вы спорили?
— Слушай, мама. Разве Васели не прав? Почему, когда он говорит, что у нас...— Мирья запнулась. «У нас» было для нее еще непривычно.— Я тоже удивляюсь, почему иные, когда говорят на собраниях или пишут в газетах, стараются приукрашивать. Ведь каждый видит сам, какая она — жизнь. Все хотят, чтобы жизнь стала лучше. Вот Васели и сказал, что надо говорить правду, не обманывать себя. Как ты думаешь, ведь лучше правда, чем красивые слова?
— Кто там еще был?
— Нина, Валентин. Мама, ты знаешь... Мне кажется... что Валентин... что ему...
— ...что ты нравишься Валентину. Знаю. Давно заметила.— Мать улыбнулась.
— Он такой смешной. Всем весело, а он сидит, молчит, грустный. И все на меня смотрит. Мне даже жалко его стало. Не знаю прямо, как мне с ним быть?
Мирья задумалась, стала наливать себе чай, сосредоточенно глядя, чтобы не перелить через край.
— А потом Васели достал бутылку красного вина.
— Опять? — Елена Петровна нахмурилась.— В честь чего это?
— Завтра он пойдет на работу. Учетчиком или как там. «Как тут не выпить»,— сказал он. И я тоже выпила свою долю. Можно за это?
— Ну ладно. За это — можно,— улыбнулась мать.— А теперь ложись спать. Мне надо работать. Скоро ехать с отчетом.
— Нет, спать я не лягу. Я уберу посуду, а потом напишу Нийло письмо. Ему ведь интересно будет узнать, как прошел у меня сегодня вечер.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На деревьях поблескивал желтоватый снег. На небе ни облачка. Несколько дней стояла оттепель, а потом опять ударил мороз и снег накрепко примерз к ветвям. Наст та
кой крепкий, что местами хоть пешком шагай. А на лыжах скользить — одно удовольствие.
В канун Нового года молодежь Хаукилахти направилась в агитпоход в соседние деревни. Программа была большая—решили показать искусство танцоров, певцов, баянистов, познакомиться с работой комсомольских организаций соседних поселков, рассказать о своих делах.
Шли напрямик, через лес. Шоссейная дорога осталась правее. По насту каждый шел как хотел. Бежали наперегонки, уходили далеко вперед, потом останавливались, поджидая отставших.
На краю широкой поляны Валентин предложил Мирье:
— Давай — кто скорее добежит вон до той сосны.
И тут же ему пришлось пожалеть о своем предложении. Мирья сразу вырвалась вперед. Потом она пошла помедленнее, хотя и делала вид, что нажимает изо всех сил. Когда до сосны осталось всего несколько метров, Мирья вдруг наехала на куст, и ей пришлось остановиться. Валентин обогнал ее. Но юноша вовсе не радовался своей победе: он заметил, что Мирья нарочно поддалась ему.
— Настоящая лыжница. Прет, как молодая лосиха,— похвалил Андрей Мирью.
Валентин сконфуженно признался:
— Я мало хожу на лыжах. Только когда нужно куда- нибудь идти. А специально не тренируюсь.
— Я тоже,— ответила Мирья. Она говорила по-русски, старательно подбирая слова.— В Финляндии есть народная школа. В народной школе есть уроки лыж. Зимой есть лыжные каникулы. Я была маленькая. Я бегала на лыжах из школы домой и утром шла в школу на лыжах. Дом был на Алинанниеми. Это была избушка. Папа называл этот мыс Алинанниеми. Маму звали Алина. Правильно я говорю? Потом папа продал избушку...
Валентину нравилось слушать эти короткие предложения, в которых подлежащие и сказуемые на своем месте. Когда-то, в общежитии, он тоже начинал говорить по-русски вот так же. Над ним посмеивались, но он не обижался. Они с Мирьей условились говорить между собой побольше по-русски. Валентин имел представление о том, примерно каким словарным запасом располагает девушка. Если слово должно было быть известно ей, он заставлял вспомнить его, подсказывал только новые слова.
— Нийло писал мне в письме,— рассказывала Мирья,
не подозревая, как больно Валентину слушать это,— что приедет весной в Советский Союз.
— В Советский Союз? Насовсем? — хрипло спросил Валентин, стараясь казаться равнодушным и спокойным.
Мирья внимательно посмотрела на него и покраснела.
Они шли молча. Было слышно, как под лыжами шуршит твердый наст.
— Нет, туристом. В Ленинград. У Нийло нет денег. Поездка стоит дорого. У него есть маленькая-маленькая земля. Как это по-русски?
— Участок.
— У Нийло есть маленький-маленький участок земли. Он хотел строить дом. Он не строит дом. Он продал участок. Он купит билет. Он приедет в Советский Союз. Он приедет ненасовсем. Его родина есть Финляндия.
— Ты, конечно, поедешь в Ленинград, встретишь его? — спросил Валентин.
Мирья не ответила.
— Смотри, какой красивый лес! — прервала она вдруг молчание.— Он красивый и жестокий... Нет. По-фински сказали бы...
— Суровый,— подсказал Валентин.
Он заставил Мирью повторить это слово несколько раз, пока она не стала произносить его правильно.
— Я не охотник, но лес люблю. Смотри — сейчас деревья как бы в отпуске. Правда? Зимой они отдыхают, отсыпаются. Только ветер шумит в ветвях. А придет весна — опять проснутся. А когда поднимается смола в хвойных деревьях и сок в лиственных — это как завтрак перед рабочим днем. Летом деревья работают, у них страда...
— А мне жаль, что люди нарушают их мир,— сказала Мирья.
— Да, но бывает, что и деревья мешают друг другу расти. Видишь, вон там скала. Летом хорошо видно, как обнаженные корни деревьев ползут по скале, ищут, за что бы зацепиться. Если дерево слабое, оно погибает. Ты читала Дарвина?
— Мало,— призналась Мирья.— У нас в обществе были газеты. Была статья. Я не помню автора. О Дарвине. Я читала бы, но на русском языке мне трудно читать. Со словарем долго. Без словаря не понимаю.
— Я помогу.
— Спасибо. Ты и так много времени тратишь на меня.
— Я охотно помогу, очень охотно, Мирья.
— Спасибо.— Мирья не стала говорить, что точно такими же словами свои услуги предлагал Васели.
Валентин снова стал думать о том, что и Мирья поедет в Ленинград повидать Нийло. Что это за господин? Мирья1 ни разу не рассказывала о своем Нийло. Только однажды сказала, что он очень честный. Что у них там понимается под честностью? Ведь это понятие относительное. Все считают себя честными, каждый по-своему... И Валентин рассердился на себя: это же глупо, он уже ревнует... Он с силой оттолкнулся палками и стал нагонять Андрея. Мирья не обиделась, что Валентин оставил ее: она понимала — неудобно все время идти вдвоем, отделяясь от других.
Андрей шел впереди, показывая дорогу. Впрочем, каждый и так знал дорогу на залив Сийкаярви и оттуда в Кайтаниеми. Не впервые они проделывали этот путь. Да и заблудиться тут невозможно. За деревьями налево почти все время виднеется покрытое снегом Сийкаярви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93