А может быть, ему безразлично. Но Мирья же была активистом общества. Как Танттунен относится к ее возвращению?
— Да что мне-то... Пусть возвращается. Если, конечно, вернется.
— Не веришь? Почитай сам. Вот.
— Да что я, чужое письмо...
— Да, таковы мы, финны.— Нийло засмеялся.— Один финн в зоопарке полчаса рассматривал жирафа и потом пришел к выводу, что такого животного не может быть. Мы не верим иногда очевидным вещам.
— В существование жирафа-то я верю.— Танттунен даже улыбнулся.— Мирья поступает так, как ей хочется, она девушка своенравная. А ты когда думаешь уезжать?
Больше Танттунен о Мирье не говорил.
— Пожалуй, нужно ехать на этой неделе. Наверно, найдете кого-нибудь на мое место. Потом еще думаю заехать к старику отцу.
— Я тоже думаю, что кого-нибудь найдем,— заметил Танттунен. Потом он сказал сочувственно: — Жалованье, конечно, тут небольшое. Впрочем, для тебя работы и здесь хватило бы.
— Главное — перспектива,— признался Нийло.
— Да, разумеется,— согласился Танттунен равнодушно,— кроме того, советник богатый. Да дочка у него, и хорошее приданое, наверное, отвалит.— Танттунен еле заметно усмехнулся.
— Мне-то что из того, что у коммерции советника есть дочь,— заметил Нийло обиженно.— Ее приданое достанется другому, а я должен думать о своем будущем. И когда вернется Мирья... Так что мне нечего скрывать. Ты сам понимаешь...
— Да, да. Я только подумал, что Мирья-то не привыкла строить свою жизнь на милости коммерции советников. Как бы ты в своих расчетах не допустил ошибку.
— Когда честно работаешь у кого-то, это не значит жить на чьей-то милости. Кстати, ты не напишешь мне рекомендательное письмо? Правда, коммерции советник и не требовал его. Но, может, дашь на всякий случай?
— Почему бы и нет? Если, конечно, наша рекомендация будет что-то значить для коммерции советника. Что же написать о тебе?
— Коммерции советника, пожалуй, прежде всего интересуют мои деловые качества. И потом... ведь я работал в обществе не только ради работы, но и по убеждению. Коммерции советник обещал не быть против, если я и впредь буду участвовать в деятельности общества.
— Значит, обещал не быть против,— проговорил Танттунен, не выражая ни удивления, ни восхищения.— Только выполнит ли он свое обещание.
Это не было вопросом, и Нийло не счел нужным отвечать.
Он только сказал:
— Да, еще, а что касается всякой там политики, ты знаешь, что меня она не интересовала. Ты, наверно, не будешь утверждать обратное?
— Зачем же я буду говорить о том, чего не было? Я только напишу, что работник ты добросовестный, аккуратный и так далее. И этого хватит для коммерции советника.
Через неделю Нийло приехал на автобусе в местечко, где жили его родители и приемные родители Мирьи.
В воздухе кружились большие мягкие хлопья снега. Нийло поднял воротник пальто и не спеша зашагал к дому. Хорошо, что он независим от родителей. Старик отец, бывший когда-то владельцем небольшой лавки, жил на свои сбережения и небольшую пенсию. От сына он ничего не требовал. И сын, в свою очередь, тоже не надеялся на помощь от родителей. Два года назад между отцом и сыном случилась ссора из-за Мирьи. На ядовитое замечание отца о том, неужели сын не может найти себе достойной девушки, якшается с коммунисткой, Нийло ответил, что это его дело, с кем он поддерживает знакомство. Больше они о Мирье не говорили, но отношения у них остались натянутыми. Старик был недоволен и тем, что сын поступил на работу в общество «Финляндия—СССР». Однако Нийло не обижался на отца. Зачем обижаться: человек он уже пожилой, не понимает, что происходит в мире, и, шагая сейчас под тихим снегопадом, Нийло раздумывал: интересно, что же скажет теперь старик? Он написал домой, что поступает на службу в фирму коммерции советника, и сегодня позвонил о своем приезде.
Дома его ждали. Стол был накрыт в гостиной, на столе стоял сервиз, которым пользовались только по большим праздникам.
— Можно ли входить? Кажется, здесь ждут каких-то очень высоких гостей? — с улыбкой спросил Нийло, остановившись на пороге,
— О да, гостей немалых,— шутливо ответил отец,--- служащих коммерции советника! Ты как, пойдешь в баню или прямо сядешь за стол?
Помывшись, Нийло переоделся в домашнюю одежду.
— Молодец, что приехал,— говорила мать.— Папа целый день смотрит в окно, дожидается тебя. Почему ты не приехал на трехчасовом? Мы ходили тебя встречать.
Да, дом есть дом. И Нийло пожалел, что он давно не бывал здесь. В гостиной было по-домашнему уютно. Они сидели втроем за праздничным столом, мать угощала его любимым кушаньем, и отец говорил:
— Я на досуге перелистывал коммерческий календарь. Оказывается, коммерции советник Кархунен сам себе пробил дорогу в жизнь. Наверно, он и сейчас еще полон сил и энергии.
— Да, такое впечатление он производит.
— Но ты постарайся, не подкачай. Может быть, ты еще далеко пойдешь.
— Не будем загадывать,— скромничал Нийло.— А пока надо бы справиться хоть с этой работой.
— Ты-то справишься,— гордо сказал отец.— Только ты гляди в оба и мотай на ус, как делается большой бизнес. Ведь в этом деле столько тонкостей, которых иной простак даже не замечает и остается в дураках. Вот как мы с мамой, хе-хе. Теперь остается только рассуждать задним умом.
У матери были другие заботы — об одежде и постельных принадлежностях. Отец тоже заметил:
— Старое брать с собой не стоит. Завтра мы сходим и купим все новое. И денег я тебе дам, чтобы было с чего начать.
Раньше отец без обиняков заявлял, что сын должен обходиться собственными силами. Но Нийло не хотел вспоминать прошлое, только ответил степенно и рассудительно:
— Лучше всего, когда человек начинает с того, что он сам имеет.
Отец, наверное, понял это как намек на прошлое. Он поперхнулся и сказал:
— Все зависит от того, куда пойдешь. Когда идешь бродить на большую дорогу или драть горло на уличном собрании, достаточно иметь только руки в карманах и здоровую глотку.
Вилка выпала из рук Нийло и скользнула по скатерти на пол. Нийло нагнулся за ней, а мать поспешила к шкафу и принесла чистую вилку. Тем временем Нийло успел пода
вить в себе желание ответить отцу колкостью и ответил миролюбиво:
— Ну, о маленькой сумме мы можем договориться. Но только в долг.
После ужина отец и сын сели за расчеты. Нийло не хотел ничего говорить о Мирье, даже не хотел упоминать ее имени. Но по его расчетам было видно, что сейчас ему нужно столько и столько, а позднее потребуется больше. Отец отложил карандаш:
— Поживем — увидим. Еще есть время все обдумать. Впрочем, как знаешь.
— Я уже все обдумал,— ответил спокойно Нийло.— Как я уже сказал, я могу обойтись и без чьей-либо помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Да что мне-то... Пусть возвращается. Если, конечно, вернется.
— Не веришь? Почитай сам. Вот.
— Да что я, чужое письмо...
— Да, таковы мы, финны.— Нийло засмеялся.— Один финн в зоопарке полчаса рассматривал жирафа и потом пришел к выводу, что такого животного не может быть. Мы не верим иногда очевидным вещам.
— В существование жирафа-то я верю.— Танттунен даже улыбнулся.— Мирья поступает так, как ей хочется, она девушка своенравная. А ты когда думаешь уезжать?
Больше Танттунен о Мирье не говорил.
— Пожалуй, нужно ехать на этой неделе. Наверно, найдете кого-нибудь на мое место. Потом еще думаю заехать к старику отцу.
— Я тоже думаю, что кого-нибудь найдем,— заметил Танттунен. Потом он сказал сочувственно: — Жалованье, конечно, тут небольшое. Впрочем, для тебя работы и здесь хватило бы.
— Главное — перспектива,— признался Нийло.
— Да, разумеется,— согласился Танттунен равнодушно,— кроме того, советник богатый. Да дочка у него, и хорошее приданое, наверное, отвалит.— Танттунен еле заметно усмехнулся.
— Мне-то что из того, что у коммерции советника есть дочь,— заметил Нийло обиженно.— Ее приданое достанется другому, а я должен думать о своем будущем. И когда вернется Мирья... Так что мне нечего скрывать. Ты сам понимаешь...
— Да, да. Я только подумал, что Мирья-то не привыкла строить свою жизнь на милости коммерции советников. Как бы ты в своих расчетах не допустил ошибку.
— Когда честно работаешь у кого-то, это не значит жить на чьей-то милости. Кстати, ты не напишешь мне рекомендательное письмо? Правда, коммерции советник и не требовал его. Но, может, дашь на всякий случай?
— Почему бы и нет? Если, конечно, наша рекомендация будет что-то значить для коммерции советника. Что же написать о тебе?
— Коммерции советника, пожалуй, прежде всего интересуют мои деловые качества. И потом... ведь я работал в обществе не только ради работы, но и по убеждению. Коммерции советник обещал не быть против, если я и впредь буду участвовать в деятельности общества.
— Значит, обещал не быть против,— проговорил Танттунен, не выражая ни удивления, ни восхищения.— Только выполнит ли он свое обещание.
Это не было вопросом, и Нийло не счел нужным отвечать.
Он только сказал:
— Да, еще, а что касается всякой там политики, ты знаешь, что меня она не интересовала. Ты, наверно, не будешь утверждать обратное?
— Зачем же я буду говорить о том, чего не было? Я только напишу, что работник ты добросовестный, аккуратный и так далее. И этого хватит для коммерции советника.
Через неделю Нийло приехал на автобусе в местечко, где жили его родители и приемные родители Мирьи.
В воздухе кружились большие мягкие хлопья снега. Нийло поднял воротник пальто и не спеша зашагал к дому. Хорошо, что он независим от родителей. Старик отец, бывший когда-то владельцем небольшой лавки, жил на свои сбережения и небольшую пенсию. От сына он ничего не требовал. И сын, в свою очередь, тоже не надеялся на помощь от родителей. Два года назад между отцом и сыном случилась ссора из-за Мирьи. На ядовитое замечание отца о том, неужели сын не может найти себе достойной девушки, якшается с коммунисткой, Нийло ответил, что это его дело, с кем он поддерживает знакомство. Больше они о Мирье не говорили, но отношения у них остались натянутыми. Старик был недоволен и тем, что сын поступил на работу в общество «Финляндия—СССР». Однако Нийло не обижался на отца. Зачем обижаться: человек он уже пожилой, не понимает, что происходит в мире, и, шагая сейчас под тихим снегопадом, Нийло раздумывал: интересно, что же скажет теперь старик? Он написал домой, что поступает на службу в фирму коммерции советника, и сегодня позвонил о своем приезде.
Дома его ждали. Стол был накрыт в гостиной, на столе стоял сервиз, которым пользовались только по большим праздникам.
— Можно ли входить? Кажется, здесь ждут каких-то очень высоких гостей? — с улыбкой спросил Нийло, остановившись на пороге,
— О да, гостей немалых,— шутливо ответил отец,--- служащих коммерции советника! Ты как, пойдешь в баню или прямо сядешь за стол?
Помывшись, Нийло переоделся в домашнюю одежду.
— Молодец, что приехал,— говорила мать.— Папа целый день смотрит в окно, дожидается тебя. Почему ты не приехал на трехчасовом? Мы ходили тебя встречать.
Да, дом есть дом. И Нийло пожалел, что он давно не бывал здесь. В гостиной было по-домашнему уютно. Они сидели втроем за праздничным столом, мать угощала его любимым кушаньем, и отец говорил:
— Я на досуге перелистывал коммерческий календарь. Оказывается, коммерции советник Кархунен сам себе пробил дорогу в жизнь. Наверно, он и сейчас еще полон сил и энергии.
— Да, такое впечатление он производит.
— Но ты постарайся, не подкачай. Может быть, ты еще далеко пойдешь.
— Не будем загадывать,— скромничал Нийло.— А пока надо бы справиться хоть с этой работой.
— Ты-то справишься,— гордо сказал отец.— Только ты гляди в оба и мотай на ус, как делается большой бизнес. Ведь в этом деле столько тонкостей, которых иной простак даже не замечает и остается в дураках. Вот как мы с мамой, хе-хе. Теперь остается только рассуждать задним умом.
У матери были другие заботы — об одежде и постельных принадлежностях. Отец тоже заметил:
— Старое брать с собой не стоит. Завтра мы сходим и купим все новое. И денег я тебе дам, чтобы было с чего начать.
Раньше отец без обиняков заявлял, что сын должен обходиться собственными силами. Но Нийло не хотел вспоминать прошлое, только ответил степенно и рассудительно:
— Лучше всего, когда человек начинает с того, что он сам имеет.
Отец, наверное, понял это как намек на прошлое. Он поперхнулся и сказал:
— Все зависит от того, куда пойдешь. Когда идешь бродить на большую дорогу или драть горло на уличном собрании, достаточно иметь только руки в карманах и здоровую глотку.
Вилка выпала из рук Нийло и скользнула по скатерти на пол. Нийло нагнулся за ней, а мать поспешила к шкафу и принесла чистую вилку. Тем временем Нийло успел пода
вить в себе желание ответить отцу колкостью и ответил миролюбиво:
— Ну, о маленькой сумме мы можем договориться. Но только в долг.
После ужина отец и сын сели за расчеты. Нийло не хотел ничего говорить о Мирье, даже не хотел упоминать ее имени. Но по его расчетам было видно, что сейчас ему нужно столько и столько, а позднее потребуется больше. Отец отложил карандаш:
— Поживем — увидим. Еще есть время все обдумать. Впрочем, как знаешь.
— Я уже все обдумал,— ответил спокойно Нийло.— Как я уже сказал, я могу обойтись и без чьей-либо помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93