«Деньги от тебя? Ты спятила? При случае отвезешь меня на чашку кофе». И он умчался в ночь.
Она взглянула на часы, висевшие над моей конторкой, и в глазах ее мелькнула нерешительность.
— Львица уже полчаса как легла спать,—сказал я, чтобы вывести ее из затруднительного положения. (Минут тридцать назад я увидел, как она вышла разведать обстановку, потом по громоотводу спустился мужчина. Видимо, они полагали, что старости непременно сопутствует слепота, на автостоянке они еще долго обнимались. Потом Львица возвратилась и ничтоже сумняшеся солгала, будто ходила встречать свою соседку.)
— Откуда вы знаете?—спросила Ирена строго.
— Голубушка, я свои обязанности выполняю добросовестно, я должен знать обо всем. Полчаса назад я делал обход и заметил, что Львица как раз погасила свет.
— Ах вот как! Стало быть, опять не выспится!
— Ну да ведь она взрослый человек.
— И то правда,— согласилась Ирена,— все мы, собственно говоря, взрослые люди. Спокойной ночи, дядюшка Саройян!
— Спокойной ночи, девочка! Завтра будет облачно.
— Завтра всегда бывает облачно,— ответила она мудро. Двери лифта шоркнули и заслонили от меня красоту,
устало прислонившуюся к стенке кабины.
Спи спокойно, голубка, распогоживается чаще, чем мы ожидаем.
Глава VI
ИРЕНУ БУДИТ ПЕНИЕ,
доносящееся из приемника. Подружка Львица за своим столиком перед зеркалом подрисовывает себе искусственное лицо.
— Ирен, лапушка, прости меня! Я тебя разбудила. Ирена приподнялась на локте.
— Ну как ты?
— А ты?
— Я нормально. Мы с ним как брат с сестрой.
— А мы согрешили. Я так хочу выйти замуж, хочу, чтобы у меня были дети. Я хочу мыть окна и ругаться на чем свет стоит, если мужик поздно вернется из пивной. Хочу стирать пеленки и пускать слезу: мол, никто меня не понимает. Какой там завтрак в постель! Мужик все-таки не раб. Я сама посылала бы его на футбол и всякое такое. Я хочу мужика домовитого, совсем не обязательно Бельмон-до или Алена Делона. И у ребенка необязательно должны быть одни отличные отметки, главное —здоровье. Вот так. Вот я как.
«Семь часов пятнадцать минут. Четверть восьмого. Школьники, допивайте свое какао, оно полезное, мамы знают это лучше вас, потому что они вас любят больше всего»,—вещает Алеш Вовес из «Доброго утра». Львица переводит стрелки на своих часиках, заводит их, выключает радио.
— Ты еще поспи! Я повешу на дверь табличку «Не беспокоить»,—говорит Львица Ирене.
Она еще брызжет на себя чуть-чуть «Шанелью», перебрасывает через плечо ремешок сумки и выходит. Ирена встает, чтобы выпить холодной воды. В душевой на шнурках развешано белье. Трусики с маркировкой и другие — с розочками, черные сетчатые чулки, бюстгальтер с кружевом, прозрачный, как в заграничном иллюстрированном журнале, и среди всего этого — словно бы обалдевший мужской платок с геометрическим рисунком. Время ожидания, время затянувшегося ожидания. Ирена возвращается в комнату и снова включает радио.
Алеша Вовеса прямо-таки распирает хорошее настроение. И своей жизнерадостностью он явно готов поделиться со всеми. «Вот какой человек мне нужен,— размышляет Ирена.—Мужчина с таким красивым голосом и сам должен быть ^красивым. Его фантазии хватит на четверых. А какие были бы пробуждения! Он то принес бы мне утром ананас, то появился бы с надетой на руку тряпичной куклой. Потянул бы за одеяло: «Вставай, принцесса, за окном чудный день! Ночью прилетели три или четыре дракона, а там, за пекарней, уже готовятся проводы в солдаты наших Гопз. О да, чуть Не забыл, за ночь пересох колодец с Живой водой. После обеда должен прийти мастер из королевского бюро коммунального обслуживания. А в остальном— полный порядок. На улице хорошо и тепло». Вот она — сила внушения! И была бы я всем довольна, и было бы совершенно неважно, что за окном черти шабаш справляют. Как сегодня».
Всем нам мерзкая погода портит настроение. Вот вроде той, что беснуется сейчас за окном. Когда-то нам рассказывали басни, будто мы научимся управлять стихией, В теории это выглядит так, что, если кому-то будет важна для его клубники жаркая и сухая погода, он просто-напросто напишет заявку. А у соседа, нуждающегося в дожде для огурцов, будут в то же самое время чавкать на огороде резиновые сапоги. И что же, мы пойдем этим путем и станем ждать лабораторных исследований? Гораздо разумнее повторить вслед за классиком, что если у кого-то одна нога короче другой, то вторая на столько же длиннее первой. Один наш видный прозаик из Бронова (это в старой доброй Европе, поясняю я читателям с других континентов) превратил ненастье в сущий праздник. Глядите, дождь идет, ликует он. Деревья избавятся от пыли. Травы после дождя хотя бы с полчасика будут благо-
1 Суббота (англ.),
2 Гонза — излюбленный герой чешских сказок, образ, сходный с образом Иванушки-дурачка в русских народных сказках, ухать! Реки, хотя бы ненадолго, перестанут смахивать на старых, дышащих на ладан кляч, выпрямят спину, займутся своим делом. А у меня, к примеру, снова начнут отрастать волосы. Уж если наши предки сочли за благо обосноваться именно здесь, где двести дней в году что-то падает с неба, то, стало быть, есть тут и свои светлые стороны. А что, если бы им понравился Лабрадор? Или приглянулась бы Сахара? Что говорить тем, кто живет за Полярным кругом, где ночь свирепствует добрую половину года? Полгода нельзя ходить на работу, у-у! Просидеть всю полярную ночь с друзьями за пивом! Будем благодарны за то, что у нас сто шестьдесят пять погожих дней.
ВпрочехМ, и остающиеся двести —тоже не сплошь бесконечный, занудный дождь. Какая-то часть этих дней приходится на изморось, которая неприятных ощущений не вызывает и скорее забавна. Часть — на снег, который прекрасен. По крайней мере, в городах. До той поры, пока работники дорожной службы, как водится, безупречно подготовившиеся к зиме, не примутся поливать его соляным раствором,— разумеется, спустя несколько дней, необходимых им на то, чтобы собраться с силами. А порой за хорошее поведение нас вознаграждают грозами. Этот молодец из радио любит грозы.
«Дождь, дождь, дождь,— зычно возвещает Алеш Вовес,— надевайте резиновые сапоги, приготовьте зонтики, плащи, но при этом не забудьте прихватить и хорошее настроение, ведь когда-нибудь дождик должен прекратиться!»
«Все когда-нибудь прекратится,—думает Ирена, готовя себе кофе.— Абсолютно все. Когда нам снимут голову, мы уже не будем плакать по волосам. Когда состаримся, старые хрычи перестанут тискать нам в такси колени. Когда зубы выпадут, они уже не будут болеть».
Ирена сидит перед зеркалом, отпивает горячий кофе, после первых двух глотков (ни в коем случае не раньше, ни в коем случае не натощак) закуривает сигарету. Щурит глаза, испытующе себя разглядывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Она взглянула на часы, висевшие над моей конторкой, и в глазах ее мелькнула нерешительность.
— Львица уже полчаса как легла спать,—сказал я, чтобы вывести ее из затруднительного положения. (Минут тридцать назад я увидел, как она вышла разведать обстановку, потом по громоотводу спустился мужчина. Видимо, они полагали, что старости непременно сопутствует слепота, на автостоянке они еще долго обнимались. Потом Львица возвратилась и ничтоже сумняшеся солгала, будто ходила встречать свою соседку.)
— Откуда вы знаете?—спросила Ирена строго.
— Голубушка, я свои обязанности выполняю добросовестно, я должен знать обо всем. Полчаса назад я делал обход и заметил, что Львица как раз погасила свет.
— Ах вот как! Стало быть, опять не выспится!
— Ну да ведь она взрослый человек.
— И то правда,— согласилась Ирена,— все мы, собственно говоря, взрослые люди. Спокойной ночи, дядюшка Саройян!
— Спокойной ночи, девочка! Завтра будет облачно.
— Завтра всегда бывает облачно,— ответила она мудро. Двери лифта шоркнули и заслонили от меня красоту,
устало прислонившуюся к стенке кабины.
Спи спокойно, голубка, распогоживается чаще, чем мы ожидаем.
Глава VI
ИРЕНУ БУДИТ ПЕНИЕ,
доносящееся из приемника. Подружка Львица за своим столиком перед зеркалом подрисовывает себе искусственное лицо.
— Ирен, лапушка, прости меня! Я тебя разбудила. Ирена приподнялась на локте.
— Ну как ты?
— А ты?
— Я нормально. Мы с ним как брат с сестрой.
— А мы согрешили. Я так хочу выйти замуж, хочу, чтобы у меня были дети. Я хочу мыть окна и ругаться на чем свет стоит, если мужик поздно вернется из пивной. Хочу стирать пеленки и пускать слезу: мол, никто меня не понимает. Какой там завтрак в постель! Мужик все-таки не раб. Я сама посылала бы его на футбол и всякое такое. Я хочу мужика домовитого, совсем не обязательно Бельмон-до или Алена Делона. И у ребенка необязательно должны быть одни отличные отметки, главное —здоровье. Вот так. Вот я как.
«Семь часов пятнадцать минут. Четверть восьмого. Школьники, допивайте свое какао, оно полезное, мамы знают это лучше вас, потому что они вас любят больше всего»,—вещает Алеш Вовес из «Доброго утра». Львица переводит стрелки на своих часиках, заводит их, выключает радио.
— Ты еще поспи! Я повешу на дверь табличку «Не беспокоить»,—говорит Львица Ирене.
Она еще брызжет на себя чуть-чуть «Шанелью», перебрасывает через плечо ремешок сумки и выходит. Ирена встает, чтобы выпить холодной воды. В душевой на шнурках развешано белье. Трусики с маркировкой и другие — с розочками, черные сетчатые чулки, бюстгальтер с кружевом, прозрачный, как в заграничном иллюстрированном журнале, и среди всего этого — словно бы обалдевший мужской платок с геометрическим рисунком. Время ожидания, время затянувшегося ожидания. Ирена возвращается в комнату и снова включает радио.
Алеша Вовеса прямо-таки распирает хорошее настроение. И своей жизнерадостностью он явно готов поделиться со всеми. «Вот какой человек мне нужен,— размышляет Ирена.—Мужчина с таким красивым голосом и сам должен быть ^красивым. Его фантазии хватит на четверых. А какие были бы пробуждения! Он то принес бы мне утром ананас, то появился бы с надетой на руку тряпичной куклой. Потянул бы за одеяло: «Вставай, принцесса, за окном чудный день! Ночью прилетели три или четыре дракона, а там, за пекарней, уже готовятся проводы в солдаты наших Гопз. О да, чуть Не забыл, за ночь пересох колодец с Живой водой. После обеда должен прийти мастер из королевского бюро коммунального обслуживания. А в остальном— полный порядок. На улице хорошо и тепло». Вот она — сила внушения! И была бы я всем довольна, и было бы совершенно неважно, что за окном черти шабаш справляют. Как сегодня».
Всем нам мерзкая погода портит настроение. Вот вроде той, что беснуется сейчас за окном. Когда-то нам рассказывали басни, будто мы научимся управлять стихией, В теории это выглядит так, что, если кому-то будет важна для его клубники жаркая и сухая погода, он просто-напросто напишет заявку. А у соседа, нуждающегося в дожде для огурцов, будут в то же самое время чавкать на огороде резиновые сапоги. И что же, мы пойдем этим путем и станем ждать лабораторных исследований? Гораздо разумнее повторить вслед за классиком, что если у кого-то одна нога короче другой, то вторая на столько же длиннее первой. Один наш видный прозаик из Бронова (это в старой доброй Европе, поясняю я читателям с других континентов) превратил ненастье в сущий праздник. Глядите, дождь идет, ликует он. Деревья избавятся от пыли. Травы после дождя хотя бы с полчасика будут благо-
1 Суббота (англ.),
2 Гонза — излюбленный герой чешских сказок, образ, сходный с образом Иванушки-дурачка в русских народных сказках, ухать! Реки, хотя бы ненадолго, перестанут смахивать на старых, дышащих на ладан кляч, выпрямят спину, займутся своим делом. А у меня, к примеру, снова начнут отрастать волосы. Уж если наши предки сочли за благо обосноваться именно здесь, где двести дней в году что-то падает с неба, то, стало быть, есть тут и свои светлые стороны. А что, если бы им понравился Лабрадор? Или приглянулась бы Сахара? Что говорить тем, кто живет за Полярным кругом, где ночь свирепствует добрую половину года? Полгода нельзя ходить на работу, у-у! Просидеть всю полярную ночь с друзьями за пивом! Будем благодарны за то, что у нас сто шестьдесят пять погожих дней.
ВпрочехМ, и остающиеся двести —тоже не сплошь бесконечный, занудный дождь. Какая-то часть этих дней приходится на изморось, которая неприятных ощущений не вызывает и скорее забавна. Часть — на снег, который прекрасен. По крайней мере, в городах. До той поры, пока работники дорожной службы, как водится, безупречно подготовившиеся к зиме, не примутся поливать его соляным раствором,— разумеется, спустя несколько дней, необходимых им на то, чтобы собраться с силами. А порой за хорошее поведение нас вознаграждают грозами. Этот молодец из радио любит грозы.
«Дождь, дождь, дождь,— зычно возвещает Алеш Вовес,— надевайте резиновые сапоги, приготовьте зонтики, плащи, но при этом не забудьте прихватить и хорошее настроение, ведь когда-нибудь дождик должен прекратиться!»
«Все когда-нибудь прекратится,—думает Ирена, готовя себе кофе.— Абсолютно все. Когда нам снимут голову, мы уже не будем плакать по волосам. Когда состаримся, старые хрычи перестанут тискать нам в такси колени. Когда зубы выпадут, они уже не будут болеть».
Ирена сидит перед зеркалом, отпивает горячий кофе, после первых двух глотков (ни в коем случае не раньше, ни в коем случае не натощак) закуривает сигарету. Щурит глаза, испытующе себя разглядывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76