— И удостоверение личности тоже! Что, если они меня не примут?
НЕЗРИМАЯ СЕТЬ,
натянутая над городом, всех соединяет и оберегает. Трещит рация.
— Такси семьсот тридцать!
— Слушаю.
— Гостиница «Олимпик».
— Спасибо.
— Такси шестьдесят пять.
— Слушаю.
— Гостиница «Олимпик».
— Единица, я — сто пятый. У меня тут гражданин, у него не то сердечный приступ, не то что-то другое.
— Вы где?
— У Ирасковой. Он...
— Езжайте по набережной, я пошлю вам навстречу «скорую».
— Единица, я —- двадцатый...
— Всем подождать. В первую очередь сто пятый. Спросите пассажира, бывало ли с ним уже такое.
— Единица, у меня в машине врач, я недалеко, еду следом за сто пятым. Я его уже вижу!
— Спасибо. Такси девяносто седьмой!
— Слушаю.
— Гостиница «Олимпик».
ПЕРЕД СТАДИОНОМ НА ЛЕТНЕ
приходится притормозить: оттуда как раз повалили толпы людей. Они ринулись через дорогу, не глядя ни направо, ни налево. Медленно продвигается Ирена вперед, и вдруг — стоп! Посреди мостовой отплясывает гурьба болельщиков в трехцветных шарфах и шапках, опоясав себя трехцветными флагами. Они прыгают, вскидывают кулаки, скандируют: «„Спарта"! „Спарта"!» Объехать невозможно. Ирена тщетно сигналит.
— Здесь кому-то не нравится наша команда?!—изумляются фанаты.
— Здесь кто-то захотел схлопотать по морде!
— Э, да ведь это баба!
— А ну качнем ее.
— Вот перевернем тачку, тогда будет знать.
Фанаты обступают машину. Принимаются ее раскачивать, Ирена сигналит. Тысячи мужчин, каждый из которых, встретив Ирену на улице, по крайней мере, обернулся бы ей вслед, сейчас равнодушно проходят мимо. Ни один даже не замедлил шага. Ирена включила скорость и рванула вперед. Кто-то вскрикнул, вдогонку машине полетел камень. На сегодня с нее хватит, с этой очаровательной таксистки. Она возвращается в пансионат.
Проходит мимо вахты в комнату отдыха, где включен телевизор. Какой-то очкастый инженер рассуждает о преимуществах сеялки с предплужником. Ирена раздосадован-но вздыхает.
Я кивком подзываю ее.
— Мне знакомы эти долгие вечера, когда хочется с кем-нибудь потолковать по душам,—говорю я ей,— Так почему бы не потолковать со мной? Я, по крайней мере, не опасен.
Я показываю ей на свободный стул подле меня. Знали бы вы, сколько я уже выслушал здесь исповедей! Сколько дал советов или просто похлопал по плечу: «Крепитесь, все уладится!»
Ирена садится рядом со мной. И чего еще может желать такая старая перечница, как я? Открываю термос, наливаю в маленькие чашки кофе.
— Спасибо,—говорит она и улыбается. Ей-ей, ради такой улыбки когда-то велись кровопролитные войны.— Да, потолковать бы хотелось, это точно. Мне как раз подумалось, что лет двадцать тому назад у меня было первое свидание.
— Да ну!—восклицаю я и качаю головой.— В восьмилетнем-то возрасте?
Глава II
ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ЗА ПЛЕЧАМИ У ВАС
осталось множество бед и горестей, жизнь, которая, как говорится, кошке под хвост, а вы поселились бы в мраморном дворце, то и тогда место, где вы росли, вспоминалось бы вам как нечто светозарное, наполняющее вас ощущением счастья. С интересом слушал я Ирену, восхвалявшую городок, откуда она была родом. Уже не раз убеждался я в том, что люди, не находящие для мест своей юности доброго словца, гроша ломаного не стоят. Ирена
предавалась воспоминаниям без горечи, с улыбкой. Она умела оживить в своей памяти самое отрадное. Это порука тому, что еще через двадцать лет она и меня помянет добрым словом.
В ОСТРОГЕ НА РЕКЕ ОДРЕ*,
где она росла, люди жили со времен неолита. Город охраняет стародавние торговые стежки-дорожки и, как говорилось в древних хрониках, был «зело благоприятст-вен» для жизни. Первобытных звероловов изгнали унетицкие поселенцы2, а тех, в свою очередь, люди, развеивавшие прах своих мертвых в полях. Затем нагрянули воинственные кельты. Они построили на холме укрепленное городище. Дубняк на берегу реки посвятили речному богу Оддару, улыбчивому и добродушному, одному из немногих богов, кто не требовал кровавых жертвоприношений. Он довольствовался венками, сплетенными из луговых цветов, и пивом, а по языческим праздникам принимал девушку, которую, впрочем, всегда возвращал обратно, освященную от розовых ступней до кончиков кос; боже ты мой, до чего же хороши были обычаи, никому не причинявшие вреда. Все эти девы, за исключением, может быть, одной-единственной, легко находили себе мужей среди самых удалых воинов. Их почитали за божьих избранниц, и, я полагаю, по справедливости, ибо они несомненно превосходили своих сверстниц сперва красотой, а потом и выносливостью.
Городок здесь был основан в сентябре месяце семьсот двадцать лет тому назад, в пору правления Пршемысла Отакара. Добрый король, где бы он ни был, всюду насаждал христианство и в один из походов приказал разрушить капище речного бога (за что Оддар отомстил ему в битве на Моравском поле). Повергнуть храм — дело не хитрое, но что дальше? Сей благодатный край не давал королю покоя. Местом для закладки надежной крепости он избрал Острог, создал опорный пункт, откуда вознамерился распространять святую веру далее на север, во вражеские пределы пруссаков.
По укоренившемуся тогда обыкновению город был обнесен городьбой из глыб белесого песчаника, под которой текла упомянутая река. Далеко окрест город стал симво-
1 Одра — чешское название реки Одер.
2 По названию нескольких поселений близ Праги, возникших в начале бронзового века.
3 Утес (чет.),
лом неприступности, чем объясняется и его название. В <: стародавних хрониках его именуют Градбицы, иногда даже Высокие Градбицы. Современное же название, как сто [ двадцать лет тому назад объяснил один местный грамотей, состоявший в дружеской переписке со знаменитым историком Палацким, обусловлено утонченностью древних обитателей города, которым претило произносить подряд согласные «д» и «б», поскольку говоривший зачастую не- I вольно брызгал слюной, А обрызгивать слюной собеседника, утверждал корреспондент ученого, противно характеру чешского народа. Немец ли ты или итальянец — продай свой товар и ступай себе с миром, продолжай путь непо-битым и неоплеванным.
Обычай чтить речного бога был в этом краю мало-помалу почти забыт. И хотя дюжина неисправимых упрямцев была перевоспитана лишь с помощью колеса, которое наши человеколюбивые предки применяли для членовредительства, а нескольких легкомысленных девиц, входивших в реку нагишом, пришлось сжечь на костре, однако, не будь постоянно обновляемых запретов, о прошлом города не было бы известно сейчас ничего. Предупреждающие надписи вдоль опушки дубовой рощи, изображение креста, а также поименование дубняка Языческой рощей способствовали сохранению местной традиции до наших дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76