.. словом, получил за рационализаторское предложение.
— Ему плохо?
— Нет, уже лучше. Как-никак я не позволил бы себе подложить даме свинью. Я влил в него три порции кофе, а потом мы еще с полчаса проветривались. Просто он еле на ногах держится и нуждается в холодном душе.
— Ну давайте грузитесь, что с вами поделаешь.
— Иди сюда, Венца,-— говорит клиент и втаскивает в машину бесформенный тюфяк в коричневом пиджаке...— Ноги еще, убери ногу, не то прищемим!
Он запихивает ноги рационализатора в машину, захлопывает дверцу. Нажимает на кнопку замка — мера предосторожности, в данном случае совсем не лишняя.
— Двадцать один, шестнадцать,— бормочет тюфяк.— Там работает моя жена. Не везет ей! Уж так не везет!
— Это фантастическое рацпредложение, оно даст экономию три четверти миллиона ежегодно,— расхваливает сотоварища пассажир, он ухватывается руками за кресло водителя и подается вперед.
— Слушайте, вы наклоняете мне кресло!
— Три четверти миллиона! А вся соль в чем? Вся соль в том, что таких предприятий, как наше, сотни. Вот и прикиньте!
— Вы сломаете мне кресло.
— А кто это придумал? Вот этот балбес Венца. Он нормальный, хороший мужик, и вообще, о чем его ни попроси, всегда все перепутает, и вот на тебе! Тихоня, ан... Полтора десятка докторов наук на этом сидит, во! А тут обычный инженеришка, круглый ноль, вот этот самый Венца, и...
— Я говорю, вы сломаете мне кресло! Уберите руки!
— Пардон, пардон! По отношению к даме я никогда не позволю... И как это вы пошли работать таксистом? Ведь столько всяких...
А плюс В равняется С — вот и вся пресловутая мужская логика. В других странах никого не удивишь тем, что женщина летит в космос. А у нас все еще кажется невероятным, что она способна водить машину. Кто-то сказал, что осталось всего две области, где женщины все еще не могут конкурировать с мужчинами,— это стряпня и моделирование женской одежды.
— Он просто гений!—опять принимается расточать хвалы пассажир.— Это самый лучший мой приятель, и он — гений!
И чтобы доказать свою готовность убедить в этом весь белый свет, он опускает стекло и выкрикивает в сумерки вечерних улиц:
— Венца — гений! Этот болван возле меня —голова! Они останавливаются. Крикун расплачивается, гений с трудом вылезает из машины, ноги у него подкашиваются, и он плюхается в лужу.
— Еще порцию кофе!— кричит он.
Гении — люди совершенно особые, как говорил один учитель математики.
ПОТОМ ОНА ВЕЗЕТ МОЛОДУЮ ЖЕНЩИНУ на Летну, они ведут разговор о платьях. Привьется ли снова мини? Пассажирка на полном серьезе утверждает, что если мода на короткие юбки закрепится, то уровень преступности у нас снизится, причем значительно. Ирена, на-
26 против, полагает, что уровень этот заметно повысится. Когда все эти пятидесятилетние матроны снова обнажат свои слоновьи ножищи с узловатыми жилами, кто поручится за их безопасность?
— Возьмите Ливерпуль!
(А на кой он мне, дорогуша?)
— Когда там выступали «битлзы», сразу не стало преступности среди молодежи до двадцати пяти. Все обзавелись гитарами и принялись бренчать. Собственно говоря, с появлением моды на мини началась сексуальная революция и снижение преступности было тогда весьма обнадеживающим.
— Вы психолог? Пассажирка краснеет.
— В некотором роде,— произносит она почти шепотом,— пока это всего лишь увлечение.
ПОЖИЛАЯ СУПРУЖЕСКАЯ ЧЕТА
с хорошими, приятными манерами. Муж открывает дверцу
и снимает шляпу, жена усаживается. Оба здороваются.
— В Стршешовице, будьте любезны.
Муж кладет шляпу на колени, на поворотах придерживает жену за локоть.
— Тебе не дует?—спрашивает он заботливо.
— Не очень трясет?— спрашивает жена.
— Смотрите, как распогодилось, а?
— Пожалуйста, Иржи, не разговаривай сейчас с пани, ты же видишь, она должна вести машину. Вы уж извините его, это у него такая дурная привычка. Ему бы только все расспрашивать о чем-нибудь и выпытывать то, до чего ему и дела-то никакого нет. А потом о других говорит, мол, болтуны...
— Не разговаривай с пани, Блаженка. Ты же видишь, она должна вести машину.
— Прости, но разве не ты начал?
— А уж ты непременно хочешь, чтобы последнее слово было за тобой!
— Вот видишь, какой ты! Я молчу, и последнее слово за тобой.
— Да нет же, за тобой.
— Рассудите нас, пани! За кем было последнее слово?
— Не разговаривай с пани во время езды.
Они подталкивают друг друга локтями и смеются. Лет пятьдесят назад это могло быть излюбленным развлечением двух студентов, которые всерьез начали подумывать о
совместной жизни. Возможно, они разъезжали на трамвае по всему городу и, стоя на площадке, мешали вагоновожатому,
— Разговаривать с вагоновожатым во время езды запрещается! Запомните это, барышня!
— Простите, пан, это не ваше дело. Пан вагоновожатый, где будет следующая остановка? Мне надо выйти.
— Пан вагоновожатый, не отвечайте! Барышня спрашивает вас нарочно, она прекрасно знает, что разговаривать с вами во время езды воспрещается. Не отвлекайтесь, в ваших руках наши жизни, пан вагоновожатый.
Ирена невольно улыбается. Останавливает машину. Мужчина надевает очки и пристально всматривается в счетчик, затем расплачивается. Наконец, сует Ирене монету в две кроны.
— Это зачем?
— Возьмите, возьмите! Вы довезли нас быстро и хорошо да еще были вынуждены нас выслушивать.
— Вы должны это взять, пани!
— Ну, спасибо. До свидания!
НА ПРАШНОМ МОСТУ
ей машет бич всех таксистов — женщина на сносях, с чемоданчиком в руке. Уже не один ребенок появился на свет прямо в машине. Ирена покачивает головой. Она не понимает, почему все откладывают отъезд на последнюю минуту.
— Пожалуйста, скорее! У-у-же воды отошли.
В итальянских кинофильмах рожать тоже ездят в такси. Усатый мужчина стоит на коленях на переднем сиденье, высовывается из окошка и машет белой лентой, которая у него всегда под рукой. В английских — машину обгоняет могучий полисмен на мотоцикле, опытным глазом он окидывает салон, включает сирену и устремляется вперед, словно танк, расчищая дорогу. Но что и кто вам поможет в Праге? Ирена включает фары и гудит, как архангел Гавриил перед Страшным судом,— этим она достигает лишь того, что другие водители выразительно постукивают себя по лбу и ухмыляются. Уже перед самым родильным домом, когда каждому должно быть ясно, что везут очередную пациентку, Ирену пытается обогнать тяжелый грузовик с прицепом.
— Теперь потихоньку.— Она ведет клиентку к приемному покою.— Теперь нам торопиться некуда.
По лицу клиентки текут слезы.
28 —Потерпите! Теперь все будет в порядке.
— Я не из-за этого реву, я дома кошелек забыла! •—Ну ничего, неважно. Главное — спокойствие. Ничего
не случилось. Я из-за этого не разорюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Ему плохо?
— Нет, уже лучше. Как-никак я не позволил бы себе подложить даме свинью. Я влил в него три порции кофе, а потом мы еще с полчаса проветривались. Просто он еле на ногах держится и нуждается в холодном душе.
— Ну давайте грузитесь, что с вами поделаешь.
— Иди сюда, Венца,-— говорит клиент и втаскивает в машину бесформенный тюфяк в коричневом пиджаке...— Ноги еще, убери ногу, не то прищемим!
Он запихивает ноги рационализатора в машину, захлопывает дверцу. Нажимает на кнопку замка — мера предосторожности, в данном случае совсем не лишняя.
— Двадцать один, шестнадцать,— бормочет тюфяк.— Там работает моя жена. Не везет ей! Уж так не везет!
— Это фантастическое рацпредложение, оно даст экономию три четверти миллиона ежегодно,— расхваливает сотоварища пассажир, он ухватывается руками за кресло водителя и подается вперед.
— Слушайте, вы наклоняете мне кресло!
— Три четверти миллиона! А вся соль в чем? Вся соль в том, что таких предприятий, как наше, сотни. Вот и прикиньте!
— Вы сломаете мне кресло.
— А кто это придумал? Вот этот балбес Венца. Он нормальный, хороший мужик, и вообще, о чем его ни попроси, всегда все перепутает, и вот на тебе! Тихоня, ан... Полтора десятка докторов наук на этом сидит, во! А тут обычный инженеришка, круглый ноль, вот этот самый Венца, и...
— Я говорю, вы сломаете мне кресло! Уберите руки!
— Пардон, пардон! По отношению к даме я никогда не позволю... И как это вы пошли работать таксистом? Ведь столько всяких...
А плюс В равняется С — вот и вся пресловутая мужская логика. В других странах никого не удивишь тем, что женщина летит в космос. А у нас все еще кажется невероятным, что она способна водить машину. Кто-то сказал, что осталось всего две области, где женщины все еще не могут конкурировать с мужчинами,— это стряпня и моделирование женской одежды.
— Он просто гений!—опять принимается расточать хвалы пассажир.— Это самый лучший мой приятель, и он — гений!
И чтобы доказать свою готовность убедить в этом весь белый свет, он опускает стекло и выкрикивает в сумерки вечерних улиц:
— Венца — гений! Этот болван возле меня —голова! Они останавливаются. Крикун расплачивается, гений с трудом вылезает из машины, ноги у него подкашиваются, и он плюхается в лужу.
— Еще порцию кофе!— кричит он.
Гении — люди совершенно особые, как говорил один учитель математики.
ПОТОМ ОНА ВЕЗЕТ МОЛОДУЮ ЖЕНЩИНУ на Летну, они ведут разговор о платьях. Привьется ли снова мини? Пассажирка на полном серьезе утверждает, что если мода на короткие юбки закрепится, то уровень преступности у нас снизится, причем значительно. Ирена, на-
26 против, полагает, что уровень этот заметно повысится. Когда все эти пятидесятилетние матроны снова обнажат свои слоновьи ножищи с узловатыми жилами, кто поручится за их безопасность?
— Возьмите Ливерпуль!
(А на кой он мне, дорогуша?)
— Когда там выступали «битлзы», сразу не стало преступности среди молодежи до двадцати пяти. Все обзавелись гитарами и принялись бренчать. Собственно говоря, с появлением моды на мини началась сексуальная революция и снижение преступности было тогда весьма обнадеживающим.
— Вы психолог? Пассажирка краснеет.
— В некотором роде,— произносит она почти шепотом,— пока это всего лишь увлечение.
ПОЖИЛАЯ СУПРУЖЕСКАЯ ЧЕТА
с хорошими, приятными манерами. Муж открывает дверцу
и снимает шляпу, жена усаживается. Оба здороваются.
— В Стршешовице, будьте любезны.
Муж кладет шляпу на колени, на поворотах придерживает жену за локоть.
— Тебе не дует?—спрашивает он заботливо.
— Не очень трясет?— спрашивает жена.
— Смотрите, как распогодилось, а?
— Пожалуйста, Иржи, не разговаривай сейчас с пани, ты же видишь, она должна вести машину. Вы уж извините его, это у него такая дурная привычка. Ему бы только все расспрашивать о чем-нибудь и выпытывать то, до чего ему и дела-то никакого нет. А потом о других говорит, мол, болтуны...
— Не разговаривай с пани, Блаженка. Ты же видишь, она должна вести машину.
— Прости, но разве не ты начал?
— А уж ты непременно хочешь, чтобы последнее слово было за тобой!
— Вот видишь, какой ты! Я молчу, и последнее слово за тобой.
— Да нет же, за тобой.
— Рассудите нас, пани! За кем было последнее слово?
— Не разговаривай с пани во время езды.
Они подталкивают друг друга локтями и смеются. Лет пятьдесят назад это могло быть излюбленным развлечением двух студентов, которые всерьез начали подумывать о
совместной жизни. Возможно, они разъезжали на трамвае по всему городу и, стоя на площадке, мешали вагоновожатому,
— Разговаривать с вагоновожатым во время езды запрещается! Запомните это, барышня!
— Простите, пан, это не ваше дело. Пан вагоновожатый, где будет следующая остановка? Мне надо выйти.
— Пан вагоновожатый, не отвечайте! Барышня спрашивает вас нарочно, она прекрасно знает, что разговаривать с вами во время езды воспрещается. Не отвлекайтесь, в ваших руках наши жизни, пан вагоновожатый.
Ирена невольно улыбается. Останавливает машину. Мужчина надевает очки и пристально всматривается в счетчик, затем расплачивается. Наконец, сует Ирене монету в две кроны.
— Это зачем?
— Возьмите, возьмите! Вы довезли нас быстро и хорошо да еще были вынуждены нас выслушивать.
— Вы должны это взять, пани!
— Ну, спасибо. До свидания!
НА ПРАШНОМ МОСТУ
ей машет бич всех таксистов — женщина на сносях, с чемоданчиком в руке. Уже не один ребенок появился на свет прямо в машине. Ирена покачивает головой. Она не понимает, почему все откладывают отъезд на последнюю минуту.
— Пожалуйста, скорее! У-у-же воды отошли.
В итальянских кинофильмах рожать тоже ездят в такси. Усатый мужчина стоит на коленях на переднем сиденье, высовывается из окошка и машет белой лентой, которая у него всегда под рукой. В английских — машину обгоняет могучий полисмен на мотоцикле, опытным глазом он окидывает салон, включает сирену и устремляется вперед, словно танк, расчищая дорогу. Но что и кто вам поможет в Праге? Ирена включает фары и гудит, как архангел Гавриил перед Страшным судом,— этим она достигает лишь того, что другие водители выразительно постукивают себя по лбу и ухмыляются. Уже перед самым родильным домом, когда каждому должно быть ясно, что везут очередную пациентку, Ирену пытается обогнать тяжелый грузовик с прицепом.
— Теперь потихоньку.— Она ведет клиентку к приемному покою.— Теперь нам торопиться некуда.
По лицу клиентки текут слезы.
28 —Потерпите! Теперь все будет в порядке.
— Я не из-за этого реву, я дома кошелек забыла! •—Ну ничего, неважно. Главное — спокойствие. Ничего
не случилось. Я из-за этого не разорюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76