..
Полковник оглянулся на водителя.
— Можно ли когда-нибудь позабыть эти болота?
— Нет, товарищ полковник. Три месяца мы здесь в огне и в воде сидели; каждый день нам за год зачтется.
— Да, каждый день, верно ты говоришь, а может быть, даже каждый час.
Полковник подошел к машине.
— Поехали, Владимир Петрович.
Водитель загордился: полковник назвал его по имени и отчеству.
— Как тебе показались новые врачи наши, ты ведь их вез, Владимир Петрович? — с деловитой, наигранной серьезностью спросил полковник.
— Как вам сказать, товарищ полковник. Одна вроде посерьезней, зато у другой есть армейская закалка, но, видать, малость с норовом. Я в женщинах, товарищ полковник, не сильный специалист.
— Хитришь! Видно, что специалист, сразу их раскусил. Эту дорогу больше не обстреливают?
— Со вчерашнего дня бьет только по передовой. Долго будем в обороне, товарищ полковник? Бойцы шутят, что к зиме нужно теплые избы ставить, а то ветер на Дону очень уж холодный!
Полковник прищурившись посмотрел на водителя,— тот выдумал, что бойцы собрались на Дону избы строить,— наоборот, все они чувствовали, что скоро должны начаться большие боевые дела. Боец часто словно бы нюхом чует, какая будет завтра военная погода, и его солдатский нюх бывает надежнее многих предвидений штабных стратегов.
— А, скажем, если бы ты был здесь командующим, какой бы нам приказ дал?
— Знаете, товарищ полковник, когда ошибается человек, который баранку крутит, так пассажир себе нос расшибает, а от генеральской ошибки тысячи погибнуть могут.
— Не хитри, отвечай прямо.
— Я раньше должен разузнать, товарищ полковник, сколько у нас силы, сколько танков, орудий, минометов, сколько резерва дадите, сколько «катюш»... насчет авиации. Если это все разузнаю, да еще и о немецкой силе, тогда и скажу вам свое решение. А долгое ожидание здесь, товарищ полковник, мне
не нравится. Сколько народу положили за эту Клетскую! Теперь сидим, загораем. А Совинформбюро каждый день одно сообщает, я уже наизусть выучил: «Наши войска в течение вчерашнего дня вели бои с противником в районе Сталинграда, северо-восточнее Туапсе и юго-восточнее Нальчика. На других фронтах никаких изменений не произошло»,— вот и все. Каждый день одна петрушка. Полковник сказал:
— А кто виноват? Мы с тобой сами и пишем эти
сообщения. Вот продвинься отсюда в южные степи —
и сейчас же напишут, что воинская часть полковника
Геладзе перешла в наступление к югу от Клетской...
А ну, постой здесь, стой!
Полковник выпрыгнул из «виллиса» и быстро пошел по снегу в сторону артиллерийской батареи, стоявшей под береговым откосом. Зеленые стволы орудий глядели на юг.
— Кто командир расчета? — сердито спросил он.
— Я, лейтенант Колесников, товарищ полковник.
— Кто командир батареи?
— Старший лейтенант Садыхов.
— Почему орудия не замаскированы, стволы не побелены? Деревья и кусты все в белом, а вы думаете, весна? Влеплю я вам вместе с вашим Садыховым!
— Разрешите доложить. Поехали в штаб за олифой, товарищ полковник, орудия только сегодня прибыли.
— Немедленно замаскировать! Какие у вас тут объекты?
Лейтенант раскрыл планшет. Наводчики, заряжающие, подносчики с интересом слушали разговор.
— А что ж это нам, всю зиму тут зимовать придется, товарищ полковник? — сделав шаг вперед, спросил невысокого роста боец.
— А ты чего бы желал?
— Я много чего желаю, товарищ полковник, много чего. Возможно, что мне метр земли достанется в удел, но мне этого мало.
Дементьев с интересом глядел на красноармейца.
— Вижу, жадный ты,— пошутил он,— малым не довольствуешься.
— Мои родные остались в Житомире, товарищ полковник. Но я не только о них думаю. Работаю на совесть, награды даже получил. А за три с половиной месяца я добрался от одной ямы до второй. Сегодня ребята посчитали, что в день мы продвигаемся на запад в среднем на два метра тридцать три сантиметра. Если так пойдет...
— Каждый сантиметр здесь засчитывается за километр,— сказал полковник.— Ты знаешь, как вода встречает плотину: скапливается, скапливается, накопит силу и ломает преграду, хлынет волной — ее уж не остановишь. Посмотри вот на ту равнину. Когда по ней потечет наша сила, кто ее остановит?
— А когда ж это прорвем мы плотину? Вон зима, а зимой вода плотину не рвет.
— Прорвем, когда прикажут. Наша сила сильнее реки, сильнее воды, сильнее зимы! Лейтенант, чтобы к завтрашнему утру орудия были замаскированы!
X
Дементьев добрался до командного пункта полка Кобурова в сумерках. «Стосковался я по своему полку,— подумал Дементьев,— ничего с собой поделать не могу, не выдерживаю в штабе...»
Командир полка Кобуров и начальник штаба Атоян пили чай из жестяных кружек.
— Привет стратегам,— громко сказал полковник,
стремительно отворяя дверь блиндажа.
— Владимир Михайлович! — обрадовался Кобуров.
Атоян вытянулся, поправил тихонько ремень,
потом шапку.
— Стратегические планы разрабатываете? — спросил полковник, указывая на карту, расстеленную на столе.— «Брусиловский прорыв» готовишь? Но ты мне лучше скажи, Кобуров, каких делов наделал командир первой роты твоего второго батальона? Он, видно, тоже возмечтал о «брусиловском прорыве».
— Все мечтают, товарищ полковник. Он буйный парень, но по-настоящему храбрый.
— Сегодня же надо передать дело этого храбреца в трибунал,— сказал полковник,— он должен ответить за кровь погибших, и пусть больше не совершает подвигов, равных преступлению. Позовите его сюда!
Связной побежал за проштрафившимся лейтенантом Ухабовым. Полковник велел телефонисту соединить его с командиром дивизии. С первых же слов разговора Дементьев почувствовал, что «князь» взбешен.
— Я говорю из хозяйства Кобурова, товарищ шестьдесят седьмой, да, да, из моего подшефного хозяйства. Этим я как раз сейчас займусь. А потом? Потом побуду в ямочках, пойду в гости к детям и вернусь ночью. Видел эту тетку, видел... Настроение у нее было тяжелое, сказал ей правду. Но когда пришли и вызвали в прачечную, сразу же пошла и начала работать. Да, да, буду с ним строг, я не снисходительный отец, нет, понимаю, понимаю.
— А мы ничего не поняли,— сказал Кобуров, когда Дементьев положил трубку.
— Князь злой, как тигр,— сказал Дементьев,— не дай бог вашему лейтенанту сейчас попасть к нему в руки.
К имени командира дивизии Тариэля Геладзе прочно пристал шутливый титул князя. Подчиненные называли его князем за глаза, а армейское и фронтовое начальство и в глаза. Сын гурийского крестьянина, отец которого провел много лет в царских тюрьмах за участие в бунтах против помещиков, лишь посмеивался, когда его величали князем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Полковник оглянулся на водителя.
— Можно ли когда-нибудь позабыть эти болота?
— Нет, товарищ полковник. Три месяца мы здесь в огне и в воде сидели; каждый день нам за год зачтется.
— Да, каждый день, верно ты говоришь, а может быть, даже каждый час.
Полковник подошел к машине.
— Поехали, Владимир Петрович.
Водитель загордился: полковник назвал его по имени и отчеству.
— Как тебе показались новые врачи наши, ты ведь их вез, Владимир Петрович? — с деловитой, наигранной серьезностью спросил полковник.
— Как вам сказать, товарищ полковник. Одна вроде посерьезней, зато у другой есть армейская закалка, но, видать, малость с норовом. Я в женщинах, товарищ полковник, не сильный специалист.
— Хитришь! Видно, что специалист, сразу их раскусил. Эту дорогу больше не обстреливают?
— Со вчерашнего дня бьет только по передовой. Долго будем в обороне, товарищ полковник? Бойцы шутят, что к зиме нужно теплые избы ставить, а то ветер на Дону очень уж холодный!
Полковник прищурившись посмотрел на водителя,— тот выдумал, что бойцы собрались на Дону избы строить,— наоборот, все они чувствовали, что скоро должны начаться большие боевые дела. Боец часто словно бы нюхом чует, какая будет завтра военная погода, и его солдатский нюх бывает надежнее многих предвидений штабных стратегов.
— А, скажем, если бы ты был здесь командующим, какой бы нам приказ дал?
— Знаете, товарищ полковник, когда ошибается человек, который баранку крутит, так пассажир себе нос расшибает, а от генеральской ошибки тысячи погибнуть могут.
— Не хитри, отвечай прямо.
— Я раньше должен разузнать, товарищ полковник, сколько у нас силы, сколько танков, орудий, минометов, сколько резерва дадите, сколько «катюш»... насчет авиации. Если это все разузнаю, да еще и о немецкой силе, тогда и скажу вам свое решение. А долгое ожидание здесь, товарищ полковник, мне
не нравится. Сколько народу положили за эту Клетскую! Теперь сидим, загораем. А Совинформбюро каждый день одно сообщает, я уже наизусть выучил: «Наши войска в течение вчерашнего дня вели бои с противником в районе Сталинграда, северо-восточнее Туапсе и юго-восточнее Нальчика. На других фронтах никаких изменений не произошло»,— вот и все. Каждый день одна петрушка. Полковник сказал:
— А кто виноват? Мы с тобой сами и пишем эти
сообщения. Вот продвинься отсюда в южные степи —
и сейчас же напишут, что воинская часть полковника
Геладзе перешла в наступление к югу от Клетской...
А ну, постой здесь, стой!
Полковник выпрыгнул из «виллиса» и быстро пошел по снегу в сторону артиллерийской батареи, стоявшей под береговым откосом. Зеленые стволы орудий глядели на юг.
— Кто командир расчета? — сердито спросил он.
— Я, лейтенант Колесников, товарищ полковник.
— Кто командир батареи?
— Старший лейтенант Садыхов.
— Почему орудия не замаскированы, стволы не побелены? Деревья и кусты все в белом, а вы думаете, весна? Влеплю я вам вместе с вашим Садыховым!
— Разрешите доложить. Поехали в штаб за олифой, товарищ полковник, орудия только сегодня прибыли.
— Немедленно замаскировать! Какие у вас тут объекты?
Лейтенант раскрыл планшет. Наводчики, заряжающие, подносчики с интересом слушали разговор.
— А что ж это нам, всю зиму тут зимовать придется, товарищ полковник? — сделав шаг вперед, спросил невысокого роста боец.
— А ты чего бы желал?
— Я много чего желаю, товарищ полковник, много чего. Возможно, что мне метр земли достанется в удел, но мне этого мало.
Дементьев с интересом глядел на красноармейца.
— Вижу, жадный ты,— пошутил он,— малым не довольствуешься.
— Мои родные остались в Житомире, товарищ полковник. Но я не только о них думаю. Работаю на совесть, награды даже получил. А за три с половиной месяца я добрался от одной ямы до второй. Сегодня ребята посчитали, что в день мы продвигаемся на запад в среднем на два метра тридцать три сантиметра. Если так пойдет...
— Каждый сантиметр здесь засчитывается за километр,— сказал полковник.— Ты знаешь, как вода встречает плотину: скапливается, скапливается, накопит силу и ломает преграду, хлынет волной — ее уж не остановишь. Посмотри вот на ту равнину. Когда по ней потечет наша сила, кто ее остановит?
— А когда ж это прорвем мы плотину? Вон зима, а зимой вода плотину не рвет.
— Прорвем, когда прикажут. Наша сила сильнее реки, сильнее воды, сильнее зимы! Лейтенант, чтобы к завтрашнему утру орудия были замаскированы!
X
Дементьев добрался до командного пункта полка Кобурова в сумерках. «Стосковался я по своему полку,— подумал Дементьев,— ничего с собой поделать не могу, не выдерживаю в штабе...»
Командир полка Кобуров и начальник штаба Атоян пили чай из жестяных кружек.
— Привет стратегам,— громко сказал полковник,
стремительно отворяя дверь блиндажа.
— Владимир Михайлович! — обрадовался Кобуров.
Атоян вытянулся, поправил тихонько ремень,
потом шапку.
— Стратегические планы разрабатываете? — спросил полковник, указывая на карту, расстеленную на столе.— «Брусиловский прорыв» готовишь? Но ты мне лучше скажи, Кобуров, каких делов наделал командир первой роты твоего второго батальона? Он, видно, тоже возмечтал о «брусиловском прорыве».
— Все мечтают, товарищ полковник. Он буйный парень, но по-настоящему храбрый.
— Сегодня же надо передать дело этого храбреца в трибунал,— сказал полковник,— он должен ответить за кровь погибших, и пусть больше не совершает подвигов, равных преступлению. Позовите его сюда!
Связной побежал за проштрафившимся лейтенантом Ухабовым. Полковник велел телефонисту соединить его с командиром дивизии. С первых же слов разговора Дементьев почувствовал, что «князь» взбешен.
— Я говорю из хозяйства Кобурова, товарищ шестьдесят седьмой, да, да, из моего подшефного хозяйства. Этим я как раз сейчас займусь. А потом? Потом побуду в ямочках, пойду в гости к детям и вернусь ночью. Видел эту тетку, видел... Настроение у нее было тяжелое, сказал ей правду. Но когда пришли и вызвали в прачечную, сразу же пошла и начала работать. Да, да, буду с ним строг, я не снисходительный отец, нет, понимаю, понимаю.
— А мы ничего не поняли,— сказал Кобуров, когда Дементьев положил трубку.
— Князь злой, как тигр,— сказал Дементьев,— не дай бог вашему лейтенанту сейчас попасть к нему в руки.
К имени командира дивизии Тариэля Геладзе прочно пристал шутливый титул князя. Подчиненные называли его князем за глаза, а армейское и фронтовое начальство и в глаза. Сын гурийского крестьянина, отец которого провел много лет в царских тюрьмах за участие в бунтах против помещиков, лишь посмеивался, когда его величали князем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210