Тишина стала неспокойной, напряженной.
— Поспи немного, Аргам, отдохни.
— Не хочется.
— Не задумывайся очень, Аргам джан. Пока я жив, ничего не бойся. Стемнеет, пойду в Вовчу, отыщу для тебя безопасное место, поправишься — до своих доберемся.
— Только бы не попасть в плен, я этого боюсь.
— В плен? Мы?
И Минас громко рассмеялся. Аргам понял, что Меликян смеется неискренне, хочет успокоить его. И Аргам тоже засмеялся.
Еще вчера здесь стояли советские войска, все было привычным, советским, а сейчас Аргаму казалось, что они попали в какой-то страшный, чужой мир. Но вот на несколько мгновений пришла радость, успокоилась тревога сердца. Лесная листва задрожала от неожиданного шума. В небе шли самолеты.
— Наши! — сказал Меликян взволнованным голосом.
Сердце Аргама радостно замерло. Он по звуку моторов понял, что летят советские бомбардировщики.
— Наши, ей-богу наши,— повторил Меликян.
Через несколько минут послышался грохот.
— Бомбят! — крикнул Меликян.
На дороге, в километре-полутора от места, где находились Аргам и Меликян, поднялись столбы дыма. Советская авиация бомбила находившиеся на марше войсковые части противника. Через некоторое время самолеты прошли над лесом на восток.
— Спустился бы один и забрал нас,— по-ребячьи мечтательно произнес Аргам.
— Ну, Аргам джан, пошли,— проговорил Минас,— дойдем вон до второго леска, что рядом с Вовчей, там решим, что делать.
Совестно было Аргаму — опять бедняга Меликян, пожилой, с седеющей головой, должен будет взвалить его на плечи, пыхтеть под его тяжестью, спотыкаться, падать, как вчера ночью. Казалось, и для родного сына Меликян не мог большего сделать, чем делал он для Аргама.
Они вышли из лесу. Но по полю папаша Минас шагал легче, не спотыкался.
К полуночи они добрались до березовой рощи. Условились, что Меликян пойдет в город, поищет безопасное место для Аргама, постарается до рассвета вернуться за ним. У них имелась одна шинель на двоих, вторую они бросили ночью, чтобы не было лишнего груза.
Меликян расстелил шинель на земле, уложил Аргама на одну половину шинели, другой половиной укрыл его.
XVII
Небо было в звездах Сквозь ветки деревьев звезды смотрели на раненого Аргама так же ясно и беспечно, как в мирное время.
Как тихо все кругом. Аргам поднял руку и услышал спокойное тиканье часов. Значит, работают, не изменили.
Над его головой закричала сова. Скрипнула ветка — это походило на крадущиеся шаги. Аргам прислушивался, затаив дыхание, но никто не появился.
Наступил рассвет, Минаса все не было. Раны на спине и на ноге болели все сильней. «И хорошо, что болят, не засну»,— думал Аргам. Он боялся сна, как неожиданного предательства.
Морщась от боли, он поднялся на ноги, оперся о дерево и посмотрел в сторону Вовчи. Проступали очертания полей и холмов, в предутреннем небе одиноко сияла яркая звезда. Ночная летняя прохлада сменилась холодом. Тревожно зашумел недобрый ветер. Деревья вдруг закачались перед его глазами, и Аргам упал.
Он пришел в себя, когда поля были ярко освещены летним солнцем. Какой-то мальчик держал у его губ флягу, Аргам жадно пил холодную воду.
Рядом с мальчиком стояла девушка. Шура Ивчук? Нет, не она. Он видел смятую траву, автомат, прислоненный к дереву... Он лежит на земле... Исчезнувший, потерянный мир вернулся в его сознание или это он, потерявшийся, исчезнувший, вновь вернулся в мир? И вместе с сознанием в нем пробудилась тревога.
— Кто вы? — спросил он. Ответил мальчик:
— Меня зовут Колей, я пионер. А это моя сестра Зина, она комсомолка.
— Зина,— машинально повторил Аргам.
— Вчера немцы заняли наш город,— сказала девушка,— а вы-то как здесь остались?
Аргам показал на свою забинтованную ногу и на окровавленную гимнастерку.
Мальчик с благоговением смотрел на него. «Если раненый боец не бросил автомата, значит, он герой»,— думал мальчик.
— А вы как здесь очутились? — спросил Аргам.
— Мы косили сено для нашей коровы,— ответила девушка.
— А что немцы делают в городе? — спросил Аргам.
— Грабят, убивают,— сказал мальчик,— у старика охотника нашли порох, убили eго. Одну женщину убили за то, что не хотела им отдавать свинью. Моего товарища покусала фашистская овчарка, он лежит дома. А в доме у его деда, когда наши еще были здесь, жил один военный комиссар кавказец, похожий на вас.
Аргам взволнованно посмотрел на мальчика, дрожащими пальцами вытащил из внутреннего кармана гимнастерки фотокарточку Тиграна Аршакяна.
— Посмотри.
— Да, да, он.
Зина взглянула на фотографию и улыбнулась.
— Он... А это кто?
— Это моя сестра, его жена.
— И он не знает, что вы остались? — спросила девушка.
— Не знает, конечно. Что еще в городе? Из наших военных никто не остался, никто не появлялся? Мальчик сказал:
— Вчера, когда немцы вошли в город, двое наших сдались в плен, один командир, другой рядовой. Фамилия командира вроде Сармошев или Сармохин, а рядовой черный такой, носатый. А этой ночью пробрался в город один боец и прямо к Мазину — думал, что он свой, советский. А этот гад донес на него. Боец из автомата убил Мазина, но потом его поймали.
Аргам обхватил голову руками. Так вот почему Меликян не возвратился!
Вот он и узнал обо всем, что тревожило его, узнал о подлости Сархошева, узнал о несчастной судьбе Меликяна. Как мал мир! Но как много плохого в этом малом мире.
Зина и Коля сидели с Аргамом до вечера. Они решили в сумерках провезти его на подводе в город, прикрыв сверху скошенной травой.
— Не боитесь? — спросил Аргам.
Зина грустно улыбнулась, махнула рукой.
— Мы ничего не боимся,— лихо добавил Коля и погладил дуло автомата.
...В вечерних сумерках воз, груженный травой, подъехал к мосту через речушку Вовчу. Зина вела лошадь под уздцы, Коля шел сзади. При въезде на мост их задержал патруль. Сердце Зины заныло. Унтер-офицер строго спросил:
— Ты тшево визош?
— Траву для коровы, герр комендант,— ответила Зина и улыбнулась патрульному. Унтеру понравилось, что девушка назвала его «герр комендант». Он взял ее за подбородок, приподнял ей голову и взглянул в глаза.
— Ты красивый девишка... имя что?
— Галя.
Ей казалось, что к ее подбородку прикоснулась жаба.
— Где ваши дом, Галя?
— Вон на той стороне, заходите к нам, герр комендант, двадцать третья улица, двадцать третий дом.
Такой улицы в Вовче не было. «Классно обдуривает»,— с восхищением подумал Коля. Немец вытащил записную книжку, дал Зине ручку-самописку.
Спрятав записную книжку, немец сладко улыбнулся.
— Ты хороший девишка... Я пришел ваши дом.
Повернувшись к солдатам, он что-то сказал им по-немецки. Дорога была свободна.
Во время мучительно тряской дороги Аргам несколько раз терял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Поспи немного, Аргам, отдохни.
— Не хочется.
— Не задумывайся очень, Аргам джан. Пока я жив, ничего не бойся. Стемнеет, пойду в Вовчу, отыщу для тебя безопасное место, поправишься — до своих доберемся.
— Только бы не попасть в плен, я этого боюсь.
— В плен? Мы?
И Минас громко рассмеялся. Аргам понял, что Меликян смеется неискренне, хочет успокоить его. И Аргам тоже засмеялся.
Еще вчера здесь стояли советские войска, все было привычным, советским, а сейчас Аргаму казалось, что они попали в какой-то страшный, чужой мир. Но вот на несколько мгновений пришла радость, успокоилась тревога сердца. Лесная листва задрожала от неожиданного шума. В небе шли самолеты.
— Наши! — сказал Меликян взволнованным голосом.
Сердце Аргама радостно замерло. Он по звуку моторов понял, что летят советские бомбардировщики.
— Наши, ей-богу наши,— повторил Меликян.
Через несколько минут послышался грохот.
— Бомбят! — крикнул Меликян.
На дороге, в километре-полутора от места, где находились Аргам и Меликян, поднялись столбы дыма. Советская авиация бомбила находившиеся на марше войсковые части противника. Через некоторое время самолеты прошли над лесом на восток.
— Спустился бы один и забрал нас,— по-ребячьи мечтательно произнес Аргам.
— Ну, Аргам джан, пошли,— проговорил Минас,— дойдем вон до второго леска, что рядом с Вовчей, там решим, что делать.
Совестно было Аргаму — опять бедняга Меликян, пожилой, с седеющей головой, должен будет взвалить его на плечи, пыхтеть под его тяжестью, спотыкаться, падать, как вчера ночью. Казалось, и для родного сына Меликян не мог большего сделать, чем делал он для Аргама.
Они вышли из лесу. Но по полю папаша Минас шагал легче, не спотыкался.
К полуночи они добрались до березовой рощи. Условились, что Меликян пойдет в город, поищет безопасное место для Аргама, постарается до рассвета вернуться за ним. У них имелась одна шинель на двоих, вторую они бросили ночью, чтобы не было лишнего груза.
Меликян расстелил шинель на земле, уложил Аргама на одну половину шинели, другой половиной укрыл его.
XVII
Небо было в звездах Сквозь ветки деревьев звезды смотрели на раненого Аргама так же ясно и беспечно, как в мирное время.
Как тихо все кругом. Аргам поднял руку и услышал спокойное тиканье часов. Значит, работают, не изменили.
Над его головой закричала сова. Скрипнула ветка — это походило на крадущиеся шаги. Аргам прислушивался, затаив дыхание, но никто не появился.
Наступил рассвет, Минаса все не было. Раны на спине и на ноге болели все сильней. «И хорошо, что болят, не засну»,— думал Аргам. Он боялся сна, как неожиданного предательства.
Морщась от боли, он поднялся на ноги, оперся о дерево и посмотрел в сторону Вовчи. Проступали очертания полей и холмов, в предутреннем небе одиноко сияла яркая звезда. Ночная летняя прохлада сменилась холодом. Тревожно зашумел недобрый ветер. Деревья вдруг закачались перед его глазами, и Аргам упал.
Он пришел в себя, когда поля были ярко освещены летним солнцем. Какой-то мальчик держал у его губ флягу, Аргам жадно пил холодную воду.
Рядом с мальчиком стояла девушка. Шура Ивчук? Нет, не она. Он видел смятую траву, автомат, прислоненный к дереву... Он лежит на земле... Исчезнувший, потерянный мир вернулся в его сознание или это он, потерявшийся, исчезнувший, вновь вернулся в мир? И вместе с сознанием в нем пробудилась тревога.
— Кто вы? — спросил он. Ответил мальчик:
— Меня зовут Колей, я пионер. А это моя сестра Зина, она комсомолка.
— Зина,— машинально повторил Аргам.
— Вчера немцы заняли наш город,— сказала девушка,— а вы-то как здесь остались?
Аргам показал на свою забинтованную ногу и на окровавленную гимнастерку.
Мальчик с благоговением смотрел на него. «Если раненый боец не бросил автомата, значит, он герой»,— думал мальчик.
— А вы как здесь очутились? — спросил Аргам.
— Мы косили сено для нашей коровы,— ответила девушка.
— А что немцы делают в городе? — спросил Аргам.
— Грабят, убивают,— сказал мальчик,— у старика охотника нашли порох, убили eго. Одну женщину убили за то, что не хотела им отдавать свинью. Моего товарища покусала фашистская овчарка, он лежит дома. А в доме у его деда, когда наши еще были здесь, жил один военный комиссар кавказец, похожий на вас.
Аргам взволнованно посмотрел на мальчика, дрожащими пальцами вытащил из внутреннего кармана гимнастерки фотокарточку Тиграна Аршакяна.
— Посмотри.
— Да, да, он.
Зина взглянула на фотографию и улыбнулась.
— Он... А это кто?
— Это моя сестра, его жена.
— И он не знает, что вы остались? — спросила девушка.
— Не знает, конечно. Что еще в городе? Из наших военных никто не остался, никто не появлялся? Мальчик сказал:
— Вчера, когда немцы вошли в город, двое наших сдались в плен, один командир, другой рядовой. Фамилия командира вроде Сармошев или Сармохин, а рядовой черный такой, носатый. А этой ночью пробрался в город один боец и прямо к Мазину — думал, что он свой, советский. А этот гад донес на него. Боец из автомата убил Мазина, но потом его поймали.
Аргам обхватил голову руками. Так вот почему Меликян не возвратился!
Вот он и узнал обо всем, что тревожило его, узнал о подлости Сархошева, узнал о несчастной судьбе Меликяна. Как мал мир! Но как много плохого в этом малом мире.
Зина и Коля сидели с Аргамом до вечера. Они решили в сумерках провезти его на подводе в город, прикрыв сверху скошенной травой.
— Не боитесь? — спросил Аргам.
Зина грустно улыбнулась, махнула рукой.
— Мы ничего не боимся,— лихо добавил Коля и погладил дуло автомата.
...В вечерних сумерках воз, груженный травой, подъехал к мосту через речушку Вовчу. Зина вела лошадь под уздцы, Коля шел сзади. При въезде на мост их задержал патруль. Сердце Зины заныло. Унтер-офицер строго спросил:
— Ты тшево визош?
— Траву для коровы, герр комендант,— ответила Зина и улыбнулась патрульному. Унтеру понравилось, что девушка назвала его «герр комендант». Он взял ее за подбородок, приподнял ей голову и взглянул в глаза.
— Ты красивый девишка... имя что?
— Галя.
Ей казалось, что к ее подбородку прикоснулась жаба.
— Где ваши дом, Галя?
— Вон на той стороне, заходите к нам, герр комендант, двадцать третья улица, двадцать третий дом.
Такой улицы в Вовче не было. «Классно обдуривает»,— с восхищением подумал Коля. Немец вытащил записную книжку, дал Зине ручку-самописку.
Спрятав записную книжку, немец сладко улыбнулся.
— Ты хороший девишка... Я пришел ваши дом.
Повернувшись к солдатам, он что-то сказал им по-немецки. Дорога была свободна.
Во время мучительно тряской дороги Аргам несколько раз терял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210