Но это недолго продлится... Я не хочу, чтобы ты думала обо мне только хорошее, Маруся. Во мне есть такое, что тебе не понравится, но я не хочу скрывать это от тебя. Ты, Мария, добрая, и люди к тебе хорошо относятся. А меня многие не любят, я вызываю в людях злобу. Поэтому я и сам озлобился и не любил всех тех, кто не любил меня. Хорошо еще, что у меня не было власти, а то бы им несдобровать.
— Кому несдобровать?
— Всем, над кем бы я имел власть. Таким ребяткам, как я, нельзя давать власть, наоборот, надо всегда держать их в узде. Запомни эти мои слова, Маруся. Если останемся живы и вместе заживем, помни эти мои слова и имей их в виду.
Мария рассмеялась. Ей казалось, что Ухабов притворяется плохим, чтобы испытать ее.
— Ты почему смеешься? — спросил Павел.
— А ты спроси меня: согласна ли я жить с тобой вместе? А уже даешь мне наставления.
— А почему бы тебе не согласиться,— сказал Ухабов,— ты уже сейчас согласна, я вижу по твоим глазам.
— Что же ты видишь в моих глазах?
— Твое согласие.
— Внушаешь себе.
— Давно внушил. Я знаю, что не найду лучшей жены, чем ты, Маруся, а если у тебя есть кто-нибудь лучше меня или ты можешь найти...
Весь этот разговор произошел так внезапно и так необычно, что Маруся растерялась.
— Я все тебе отдам, все сделаю, чтобы ты была счастлива. У нас будут дети, и они будут гораздо лучше меня, они будут такими же хорошими, как ты.
— Зачем ты стараешься доказать мне, что ты плохой? Зачем притворяешься?
— Я говорю правду, я знаю, что это так.
— Если знаешь, значит, исправишься.
— Вот это ты хорошо сказала. Злой я, Мария, а вижу тебя, и вроде какая-то доброта входит в мое сердце. Я никого не любил, пока не повстречал тебя. Не любил.
Ухабов нежно приложил ладони к голове девушки, приблизил ее лицо к своему и поцеловал ее в губы...
Марусе почудилось, что солнце вдруг осветило всю ночную, холодную военную землю от края до края.
— Не надо, Павка,— прошептала Маруся, когда Ухабов хотел снова поцеловать ее,— не надо.
Она вся была переполнена счастьем от первого в жизни поцелуя. Вдруг Маруся подумала, что раненые могут увидеть, как целуется медсестра. Она порывисто встала, подошла к печке, подкинула несколько поленьев в угасающий огонь. Лицо ее горело, руки от волнения дрожали, сердце бешено колотилось.
— Маруся, пойди сюда,— шепотом позвал Павел,— Машенька...
Она тихонько поднялась, вновь села рядом с ним.
— Маша, знаешь,— снова заговорил Павел,— я думаю, может быть, я не такой уж плохой, как кажется мне самому.
— А ты в самом деле думаешь, что ты плохой?
— Да... И знаешь, люди часто думают обо мне хуже, чем я есть. Они только лишь посмотрят на мою рожу, как сразу решают, что я вор и разбойник.
— А ты докажи, что это не так.
— Что ж это мне все время доказывать, что я человек, а не скотина?
— Не огорчайся, Павел. Почему ты без приказа поднял роту в атаку, загубил бойцов?
— Я не мог поступить иначе, понимаешь? Нельзя же всякий раз подчиняться чужой воле. Я по характеру человек гордый, чужой воле не подчиняюсь. Даже скотина и та неохотно подставляет свою шею под ярмо. Если большие люди командуют сотнями тысяч людей, таких, как они сами, чем я хуже их?
— Я не понимаю, что ты говоришь, Павел. Ты, видно, хочешь испытать, насколько я глупая? А я не хочу сдавать экзамен.
— Я с тобой говорю, как с самим собой. Ты слышала про такого поляка — Пшебышевского? Это писатель, интересно пишет. Я люблю, если писатель пишет с философией и закручивает сложно. Мне эту книгу продал один букинист. Ты читала «Пана» Гамсуна? Не читала? Томас Глан тоже лейтенант, вот я от него с ума сошел. Я из-за книг вообще бросил учиться. Дошел до девятого класса и сбежал с экзаменов. Потом поступил в техникум. Стал работать в трамвайном парке. По-моему, самоучки гораздо умнее людей с дипломом.
— Оправдываешь себя?
— Сколько хочешь есть примеров. Знаешь, Пушкин сказал: «Ученых много, умных мало» и еще: «Знакомых тьма, а друга нет». А здорово сказано: «Знакомых тьма, а друга нет!»
— Эй, трепило, хватит, дайте людям спать,— крикнул один из раненых.
Мария смутилась, сжала руку Ухабова.
— А ты, командующий, помалкивай,— ответил Ухабов.
Мария рукой зажала ему рот. Она поправила одеяло на постели Павла, разбудила санитара, велела ему следить за печкой, вышла из палатки.
Снег скрипел под ногами, подвывал холодный ветер. Зима удивила ее — она совсем позабыла про стужу, поземку, про мороз. Ведь ей казалось, что поля зеленеют.
В небе слышался гул советских самолетов, с юга и с запада доносились отдаленные раскаты артиллерии. Ах, как счастливы могли быть люди, если бы не было войны!
Над передовой висели в воздухе ракеты, их пристальный свет угасал и вновь вспыхивал. Внезапно сердце Марии заныло. Доживет ли Павел до конца войны, осуществятся ли их мечты? Слова Павла об их будущем, о детях взбудоражили Марусю... «Я все сделаю, чтобы ты была счастлива»,— вспоминалось ей.
Вся ухарская, горькая, колючая философия Ухабова исчезла из ее памяти, остались лишь эти слова.
«Нет, он хороший. Его не любили, и вот он ожесточился...» — думала она.
С этого дня Павел Ухабов вошел в жизнь Марии, вошел не робко, прося разрешения войти, а ворвался уверенно, властно. Должно быть, так и приходит любовь — заполняет сердце, как весеннее половодье, быстрое, безумное.
Теперь-то Маруся понимала Шуру Ивчук, которая, оставив мать, позабыв обо всем, ходила из одного госпиталя в другой в поисках Ираклия. И Люсик Аршакян она сейчас понимала.
Мария как-то по-особому, всей душой радовалась теперь чужому счастью. Вот Люсик и Тигран опять вместе после такой долгой разлуки. Нашла ли Шура своего любимого Ираклия? В самом деле, где сейчас Шура?
XVII
...Шура Ивчук и Аник Зулалян, сидя в блиндаже майора Малышева, ждали возвращения с передовой Ираклия.
Шура вспоминала, как она, покинув танкистов, попала в батальон, где служил Ираклий. Добравшись до Дона, она забралась в брошенные окопы возле моста. В этих окопах ее обнаружили бойцы тыловых подразделений, ждавшие начала наступления, чтобы перейти на западный берег Дона и двигаться вслед за своими полками.
— Вы из какой воинской части, сестра? — спросил ее темнолицый старшина с большим носом.
— Из танковой,— ответила Шура.
— А, танковой,— обрадовался старшина,— знаете, какое дело,— рота автоматчиков нашего полка готовится на танках прорывать немецкую оборону. Самых храбрых отобрали для этого.
— А ваш полк который? — спросила Шура старшину.
Парень с подозрением взглянул на нее...
— У меня есть брат пехотинец,— сказала Шура,— и из его полка как раз и направили людей к нашим танкистам.
— А как его фамилия?
— Ивчук.
— Ивчук? Он же из комендантского взвода нашего полка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Кому несдобровать?
— Всем, над кем бы я имел власть. Таким ребяткам, как я, нельзя давать власть, наоборот, надо всегда держать их в узде. Запомни эти мои слова, Маруся. Если останемся живы и вместе заживем, помни эти мои слова и имей их в виду.
Мария рассмеялась. Ей казалось, что Ухабов притворяется плохим, чтобы испытать ее.
— Ты почему смеешься? — спросил Павел.
— А ты спроси меня: согласна ли я жить с тобой вместе? А уже даешь мне наставления.
— А почему бы тебе не согласиться,— сказал Ухабов,— ты уже сейчас согласна, я вижу по твоим глазам.
— Что же ты видишь в моих глазах?
— Твое согласие.
— Внушаешь себе.
— Давно внушил. Я знаю, что не найду лучшей жены, чем ты, Маруся, а если у тебя есть кто-нибудь лучше меня или ты можешь найти...
Весь этот разговор произошел так внезапно и так необычно, что Маруся растерялась.
— Я все тебе отдам, все сделаю, чтобы ты была счастлива. У нас будут дети, и они будут гораздо лучше меня, они будут такими же хорошими, как ты.
— Зачем ты стараешься доказать мне, что ты плохой? Зачем притворяешься?
— Я говорю правду, я знаю, что это так.
— Если знаешь, значит, исправишься.
— Вот это ты хорошо сказала. Злой я, Мария, а вижу тебя, и вроде какая-то доброта входит в мое сердце. Я никого не любил, пока не повстречал тебя. Не любил.
Ухабов нежно приложил ладони к голове девушки, приблизил ее лицо к своему и поцеловал ее в губы...
Марусе почудилось, что солнце вдруг осветило всю ночную, холодную военную землю от края до края.
— Не надо, Павка,— прошептала Маруся, когда Ухабов хотел снова поцеловать ее,— не надо.
Она вся была переполнена счастьем от первого в жизни поцелуя. Вдруг Маруся подумала, что раненые могут увидеть, как целуется медсестра. Она порывисто встала, подошла к печке, подкинула несколько поленьев в угасающий огонь. Лицо ее горело, руки от волнения дрожали, сердце бешено колотилось.
— Маруся, пойди сюда,— шепотом позвал Павел,— Машенька...
Она тихонько поднялась, вновь села рядом с ним.
— Маша, знаешь,— снова заговорил Павел,— я думаю, может быть, я не такой уж плохой, как кажется мне самому.
— А ты в самом деле думаешь, что ты плохой?
— Да... И знаешь, люди часто думают обо мне хуже, чем я есть. Они только лишь посмотрят на мою рожу, как сразу решают, что я вор и разбойник.
— А ты докажи, что это не так.
— Что ж это мне все время доказывать, что я человек, а не скотина?
— Не огорчайся, Павел. Почему ты без приказа поднял роту в атаку, загубил бойцов?
— Я не мог поступить иначе, понимаешь? Нельзя же всякий раз подчиняться чужой воле. Я по характеру человек гордый, чужой воле не подчиняюсь. Даже скотина и та неохотно подставляет свою шею под ярмо. Если большие люди командуют сотнями тысяч людей, таких, как они сами, чем я хуже их?
— Я не понимаю, что ты говоришь, Павел. Ты, видно, хочешь испытать, насколько я глупая? А я не хочу сдавать экзамен.
— Я с тобой говорю, как с самим собой. Ты слышала про такого поляка — Пшебышевского? Это писатель, интересно пишет. Я люблю, если писатель пишет с философией и закручивает сложно. Мне эту книгу продал один букинист. Ты читала «Пана» Гамсуна? Не читала? Томас Глан тоже лейтенант, вот я от него с ума сошел. Я из-за книг вообще бросил учиться. Дошел до девятого класса и сбежал с экзаменов. Потом поступил в техникум. Стал работать в трамвайном парке. По-моему, самоучки гораздо умнее людей с дипломом.
— Оправдываешь себя?
— Сколько хочешь есть примеров. Знаешь, Пушкин сказал: «Ученых много, умных мало» и еще: «Знакомых тьма, а друга нет». А здорово сказано: «Знакомых тьма, а друга нет!»
— Эй, трепило, хватит, дайте людям спать,— крикнул один из раненых.
Мария смутилась, сжала руку Ухабова.
— А ты, командующий, помалкивай,— ответил Ухабов.
Мария рукой зажала ему рот. Она поправила одеяло на постели Павла, разбудила санитара, велела ему следить за печкой, вышла из палатки.
Снег скрипел под ногами, подвывал холодный ветер. Зима удивила ее — она совсем позабыла про стужу, поземку, про мороз. Ведь ей казалось, что поля зеленеют.
В небе слышался гул советских самолетов, с юга и с запада доносились отдаленные раскаты артиллерии. Ах, как счастливы могли быть люди, если бы не было войны!
Над передовой висели в воздухе ракеты, их пристальный свет угасал и вновь вспыхивал. Внезапно сердце Марии заныло. Доживет ли Павел до конца войны, осуществятся ли их мечты? Слова Павла об их будущем, о детях взбудоражили Марусю... «Я все сделаю, чтобы ты была счастлива»,— вспоминалось ей.
Вся ухарская, горькая, колючая философия Ухабова исчезла из ее памяти, остались лишь эти слова.
«Нет, он хороший. Его не любили, и вот он ожесточился...» — думала она.
С этого дня Павел Ухабов вошел в жизнь Марии, вошел не робко, прося разрешения войти, а ворвался уверенно, властно. Должно быть, так и приходит любовь — заполняет сердце, как весеннее половодье, быстрое, безумное.
Теперь-то Маруся понимала Шуру Ивчук, которая, оставив мать, позабыв обо всем, ходила из одного госпиталя в другой в поисках Ираклия. И Люсик Аршакян она сейчас понимала.
Мария как-то по-особому, всей душой радовалась теперь чужому счастью. Вот Люсик и Тигран опять вместе после такой долгой разлуки. Нашла ли Шура своего любимого Ираклия? В самом деле, где сейчас Шура?
XVII
...Шура Ивчук и Аник Зулалян, сидя в блиндаже майора Малышева, ждали возвращения с передовой Ираклия.
Шура вспоминала, как она, покинув танкистов, попала в батальон, где служил Ираклий. Добравшись до Дона, она забралась в брошенные окопы возле моста. В этих окопах ее обнаружили бойцы тыловых подразделений, ждавшие начала наступления, чтобы перейти на западный берег Дона и двигаться вслед за своими полками.
— Вы из какой воинской части, сестра? — спросил ее темнолицый старшина с большим носом.
— Из танковой,— ответила Шура.
— А, танковой,— обрадовался старшина,— знаете, какое дело,— рота автоматчиков нашего полка готовится на танках прорывать немецкую оборону. Самых храбрых отобрали для этого.
— А ваш полк который? — спросила Шура старшину.
Парень с подозрением взглянул на нее...
— У меня есть брат пехотинец,— сказала Шура,— и из его полка как раз и направили людей к нашим танкистам.
— А как его фамилия?
— Ивчук.
— Ивчук? Он же из комендантского взвода нашего полка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210