Геладзе покачал головой и, вытащив из сумки блокнот, написал записку, передал ее адъютанту.
— Доставь это полковнику Козакову.
К вечеру на дороге показались тракторы и тягачи. Одновременно на санях были привезены сотни лопат.
До утра гудели моторы — тракторы и тягачи прорубали дорогу в снеговых холмах. Генерал, одетый в тяжелый полушубок и валенки, всю ночь руководил работой. Его зычный голос далеко был слышен среди снежных полей.
Только на седьмой день передовым подразделениям дивизии удалось преодолеть пояс снежных заносов. Но дорогу, пробитую с таким трудом, вновь занесло снегом. Для полков, прибывших в Елец со следующими эшелонами, путь снова был закрыт.
Геладзе приказал головным подразделениям двигаться вперед по заданному маршруту. Одновременно он велел Кобурову выделить стрелковую роту и поручить ей очистить от снега дорогу для двигавшихся со стороны Ельца войск.
— Кто из твоих командиров сможет получше выполнить эту задачу? Тут нужен человек инициативный и с характером,— сказал генерал Кобурову.
— Предлагаю оставить лейтенанта Ухабова, товарищ генерал,— сказал Кобуров.
Генерал удивленно посмотрел на него.
— Того болтуна?
— Он сделает все, что нужно, товарищ генерал. Поднимет на работу население, соберет все тракторы и тягачи, дай только ему власть.
Через полчаса Ухабов стоял перед генералом. Объяснив ему задачу, Геладзе спросил:
— Что скажешь, оратор, сможешь выполнить задачу?
— Выполню, товарищ генерал,— с веселой самоуверенностью ответил Ухабов.— Для нас нет недосягаемых крепостей.
Генерал засмеялся.
— Не хвались, пока не кончился бой.
Полк Кобурова продолжал марш на запад. Рота бойцов во главе с Ухабовым осталась расчищать дорогу для шедших из Ельца подразделений. Роте были переданы тракторы и тягачи, сотни заступов и ломов были погружены на сани. По пути Ухабов поднимал трудоспособное население ближайших сел. Он распорядился, чтобы каждый мобилизованный на трудовой фронт взял с собой еды на несколько дней. Вскоре к полосе заносов подошла руководимая Ухабовым пестрая армия, вооруженная лопатами.
Дивизия Геладзе растянулась среди снегов на сотню километров.
Прошло немало дней, пока соединились пол дивизии.
Когда же наконец дивизия получила приказ двинуться на линию огня, положение на фронте изменилось.
Немецко-фашистские войска перешли в контрнаступление. Немцы снова захватили Харьков, затем заняли Белгород и грозили вновь вторгнуться в глубь страны.
Армия и народ стояли перед новым испытанием.
IV
Дивизия Геладзе вступила в бой с ходу. На второй день боев наступление противника замедлилось, а еще через день было приостановлено. Немецкая армия, теснимая сильным огнем советской самоходной артиллерии и5 гвардейских минометов, атакуемая авиацией, вынуждена была перейти к обороне.
Многим казалось, что теперь начнется безудержное победоносное продвижение на запад, но Верховное Главнокомандование приказало советским войскам остановиться и закрепиться на захваченных рубежах.
Почему, какова цель этой остановки? — недоуменно спрашивали друг друга бойцы и офицеры. И ответ был всегда один — высшее командование лучше знает, что к чему, ему виднее.
Советские армии между Курском и Белгородом продвинулись вперед, вошли в глубокий мешок, с трех сторон которого укрепились войска неприятеля. Началась позиционная война. Днем и ночью грохотали орудия, трещали пулеметы, в воздухе с утра до вечера висели советские самолеты-разведчики, германские «фокке-вульфы». Иногда отдельные подразделения советской пехоты внезапно переходили в наступление, а затем отходили на исходные позиции — шла «разведка боем». Армии готовились к неизбежному решающему сражению. Но когда произойдет это сражение, никто не знал.
Однажды немецкие самолеты сбросили над советским расположением листовки. «Мы узнали вас, сталинградские дикари,— было написано в этих листовках,— здесь вы ответите нам. Прошла зима, которая была вашей союзницей, а весна и лето — наши друзья, вы-то это хорошо знаете. Здесь вас ждет полный разгром».
HP Через несколько дней советские самолеты сбросили противнику ответные листовки. «Вы узнали нас по силе нашего удара. Да, против вас стоят сталинградцы. Вы воодушевляетесь только одним — временем года — и очень раскаетесь в этом. Вспомните басню русского писателя Крылова о глупой стрекозе, которая все лето пела, скакала, а зимой плясала под музыку холодного ветра, упала и замерзла. Но в этом году вы спляшете свой предсмертный танец до наступления новой зимы. Помните судьбу вашей «прославленной» 6-й армии в Сталинграде, судьбу полумиллиона немецких солдат и офицеров в Сталинграде? Поверьте, как бы ни была хороша весна на русских полях, для германского фашизма больше не будет весны. Это жестокая истина, и нежелание считаться с ней приведет немецкий народ к трагическим последствиям. Пусть проснется ваша окаменевшая совесть и ваш затемненный разум, чтобы помочь вам избежать сурового приговора истории».
Корреспондент фронтовой газеты Давыдов хранил в кармане своей гимнастерки экземпляр этой листовки с карандашной припиской на полях: «Эту листовку продиктовал мне генерал Луганской на лесной опушке у села Лучки».
Итак, началась полоса «позиционной войны». На передовой солдаты рыли удобные землянки. Тыловые подразделения, устроившись в селах, вели «мирную» жизнь, прислушиваясь к раскатам орудийного грома. Врачи и медсестры могли спать спокойно,— выдавались дни, когда в санчасть привозили всего двух-трех раненых. Ляшко по пять-шесть раз в день с наслаждением попивал крепко заваренный чай и читал своего любимого Гоголя.
Алла Сергеевна мечтала о новых встречах с Геладзе и жаловалась Люсик, что встреч этих нет. Мария Вовк ждала своего Ухабова, который остался расчищать дороги и до сих пор не вернулся. Люсик писала полные надежды письма домой. Сердце ее верило, что брат жив и вот-вот должен объявиться. Она ждала Аргама каждый день, каждый час.
И Тигран неотступно думал о пропавших. Он попросил у Федосова разрешения поехать в Вовчу. Начальник политотдела доложил генералу просьбу Аршакяна, и генерал разрешил эту поездку.
Взяв с собой Хачикяна, Тигран выехал в Вовчу. Начиналось весеннее таяние снегов. Они ехали на случайных попутных машинах, слезали с одной, садились на другую, шагали пешком с вещевыми мешками на плечах. Два раза они ночевали в знакомых им 1942 году селах.
Миновав городок Шебекино, они вышли на дорогу, ведущую в Вовчу.
Знакомые это были места. Сейчас от тающего на полях снега по обеим сторонам дороги стояли большие и маленькие озерца весенней талой воды — они сверкали, блестели, отражая солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Доставь это полковнику Козакову.
К вечеру на дороге показались тракторы и тягачи. Одновременно на санях были привезены сотни лопат.
До утра гудели моторы — тракторы и тягачи прорубали дорогу в снеговых холмах. Генерал, одетый в тяжелый полушубок и валенки, всю ночь руководил работой. Его зычный голос далеко был слышен среди снежных полей.
Только на седьмой день передовым подразделениям дивизии удалось преодолеть пояс снежных заносов. Но дорогу, пробитую с таким трудом, вновь занесло снегом. Для полков, прибывших в Елец со следующими эшелонами, путь снова был закрыт.
Геладзе приказал головным подразделениям двигаться вперед по заданному маршруту. Одновременно он велел Кобурову выделить стрелковую роту и поручить ей очистить от снега дорогу для двигавшихся со стороны Ельца войск.
— Кто из твоих командиров сможет получше выполнить эту задачу? Тут нужен человек инициативный и с характером,— сказал генерал Кобурову.
— Предлагаю оставить лейтенанта Ухабова, товарищ генерал,— сказал Кобуров.
Генерал удивленно посмотрел на него.
— Того болтуна?
— Он сделает все, что нужно, товарищ генерал. Поднимет на работу население, соберет все тракторы и тягачи, дай только ему власть.
Через полчаса Ухабов стоял перед генералом. Объяснив ему задачу, Геладзе спросил:
— Что скажешь, оратор, сможешь выполнить задачу?
— Выполню, товарищ генерал,— с веселой самоуверенностью ответил Ухабов.— Для нас нет недосягаемых крепостей.
Генерал засмеялся.
— Не хвались, пока не кончился бой.
Полк Кобурова продолжал марш на запад. Рота бойцов во главе с Ухабовым осталась расчищать дорогу для шедших из Ельца подразделений. Роте были переданы тракторы и тягачи, сотни заступов и ломов были погружены на сани. По пути Ухабов поднимал трудоспособное население ближайших сел. Он распорядился, чтобы каждый мобилизованный на трудовой фронт взял с собой еды на несколько дней. Вскоре к полосе заносов подошла руководимая Ухабовым пестрая армия, вооруженная лопатами.
Дивизия Геладзе растянулась среди снегов на сотню километров.
Прошло немало дней, пока соединились пол дивизии.
Когда же наконец дивизия получила приказ двинуться на линию огня, положение на фронте изменилось.
Немецко-фашистские войска перешли в контрнаступление. Немцы снова захватили Харьков, затем заняли Белгород и грозили вновь вторгнуться в глубь страны.
Армия и народ стояли перед новым испытанием.
IV
Дивизия Геладзе вступила в бой с ходу. На второй день боев наступление противника замедлилось, а еще через день было приостановлено. Немецкая армия, теснимая сильным огнем советской самоходной артиллерии и5 гвардейских минометов, атакуемая авиацией, вынуждена была перейти к обороне.
Многим казалось, что теперь начнется безудержное победоносное продвижение на запад, но Верховное Главнокомандование приказало советским войскам остановиться и закрепиться на захваченных рубежах.
Почему, какова цель этой остановки? — недоуменно спрашивали друг друга бойцы и офицеры. И ответ был всегда один — высшее командование лучше знает, что к чему, ему виднее.
Советские армии между Курском и Белгородом продвинулись вперед, вошли в глубокий мешок, с трех сторон которого укрепились войска неприятеля. Началась позиционная война. Днем и ночью грохотали орудия, трещали пулеметы, в воздухе с утра до вечера висели советские самолеты-разведчики, германские «фокке-вульфы». Иногда отдельные подразделения советской пехоты внезапно переходили в наступление, а затем отходили на исходные позиции — шла «разведка боем». Армии готовились к неизбежному решающему сражению. Но когда произойдет это сражение, никто не знал.
Однажды немецкие самолеты сбросили над советским расположением листовки. «Мы узнали вас, сталинградские дикари,— было написано в этих листовках,— здесь вы ответите нам. Прошла зима, которая была вашей союзницей, а весна и лето — наши друзья, вы-то это хорошо знаете. Здесь вас ждет полный разгром».
HP Через несколько дней советские самолеты сбросили противнику ответные листовки. «Вы узнали нас по силе нашего удара. Да, против вас стоят сталинградцы. Вы воодушевляетесь только одним — временем года — и очень раскаетесь в этом. Вспомните басню русского писателя Крылова о глупой стрекозе, которая все лето пела, скакала, а зимой плясала под музыку холодного ветра, упала и замерзла. Но в этом году вы спляшете свой предсмертный танец до наступления новой зимы. Помните судьбу вашей «прославленной» 6-й армии в Сталинграде, судьбу полумиллиона немецких солдат и офицеров в Сталинграде? Поверьте, как бы ни была хороша весна на русских полях, для германского фашизма больше не будет весны. Это жестокая истина, и нежелание считаться с ней приведет немецкий народ к трагическим последствиям. Пусть проснется ваша окаменевшая совесть и ваш затемненный разум, чтобы помочь вам избежать сурового приговора истории».
Корреспондент фронтовой газеты Давыдов хранил в кармане своей гимнастерки экземпляр этой листовки с карандашной припиской на полях: «Эту листовку продиктовал мне генерал Луганской на лесной опушке у села Лучки».
Итак, началась полоса «позиционной войны». На передовой солдаты рыли удобные землянки. Тыловые подразделения, устроившись в селах, вели «мирную» жизнь, прислушиваясь к раскатам орудийного грома. Врачи и медсестры могли спать спокойно,— выдавались дни, когда в санчасть привозили всего двух-трех раненых. Ляшко по пять-шесть раз в день с наслаждением попивал крепко заваренный чай и читал своего любимого Гоголя.
Алла Сергеевна мечтала о новых встречах с Геладзе и жаловалась Люсик, что встреч этих нет. Мария Вовк ждала своего Ухабова, который остался расчищать дороги и до сих пор не вернулся. Люсик писала полные надежды письма домой. Сердце ее верило, что брат жив и вот-вот должен объявиться. Она ждала Аргама каждый день, каждый час.
И Тигран неотступно думал о пропавших. Он попросил у Федосова разрешения поехать в Вовчу. Начальник политотдела доложил генералу просьбу Аршакяна, и генерал разрешил эту поездку.
Взяв с собой Хачикяна, Тигран выехал в Вовчу. Начиналось весеннее таяние снегов. Они ехали на случайных попутных машинах, слезали с одной, садились на другую, шагали пешком с вещевыми мешками на плечах. Два раза они ночевали в знакомых им 1942 году селах.
Миновав городок Шебекино, они вышли на дорогу, ведущую в Вовчу.
Знакомые это были места. Сейчас от тающего на полях снега по обеим сторонам дороги стояли большие и маленькие озерца весенней талой воды — они сверкали, блестели, отражая солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210